Умирать подано - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 31

– Вы мясник, Виригин, но я с вами согласен.

– Еще бы, сыскная работа – это тебе не марку шампуня по пене определять и не сорт табака по пеплу. Давай так, созванивайся с прокурорским следаком, объясняй ситуацию. Только сразу предупреди, чтобы не верещал, как птица-говорун, а по-тихому все делал. Сегодня очную ставочку пускай проводит и Вентилятора на протокол допрашивает. А я сейчас с этим мстителем) еще часок покалякаю, морально подготовлю к мягкой посадке. И сегодня же на трое суток его и приземлим. За три дня экспертизу по стволу проведем, а потом… Эх! Он нам ой как много всяких историй расскажет. Про ужасы нашего городка. Ферштейн?

– Я-я, герр майор!

– Выполняйте.

– Как самочувствие, герр майор? Осмелюсь напомнить, вам был нанесен запрещенный удар.

– Попрошу без ехидства! На моем месте должен был быть ты.

– Напьюсь – буду!

– Да, вот еще, у него на том берегу «тачка» осталась. Целый джип. А нам ездить не на чем. Сгоноши ребят, пусть перегонят. Заодно обыщут, может, к пистолету какой довесок найдут. Только потолковей пацанов отправь, чтобы себе в карманы по рассеянности ничего не положили.

– Где ж их взять, толковых?

Виригин вернулся в «красный уголок» к Анохину, изрыгающему свои чистосердечные мысли на бумаге. Удрать он не мог – Илья ограничил свободу перемещений писателя посредством наручников «Нежность», сцепленных на ногах. Ускакать, конечно, можно, но недалеко, максимум до дежурной части, потом странность в походке заметят.

Плахов, оставшись один, сразу позвонил Насте и успокоил. Сейчас в ее зеленых глазах он выглядел героем, что, без сомнения, замечательно. Кино без драмы, что хлеб без «Рамы».

– Все в порядке, милая. Ну я ж обещал… у нас по-другому и не бывает… Не за что. До вечера, целую.

Нет, как все-таки удачно! Ради такой вот удачи, ради этого наслаждения, ради того, чтобы доказать всему свету, что как бы там они ни выкаблучивались, а ты их все равно сделаешь, переиграешь, победишь – ради этого и хочется оставаться в ментовской шкуре!

Сейчас бы супчику, да с потрошками! Оле-оле-оле-оле…

Супчику и в самом деле не помешало бы… Жрать хочется вне зависимости от процента раскрываемости. Черт, еще ведь за общагу не заплатил, комендант зудит как комар… А до получки… Ладно, выкручусь, не в первый раз, в конце концов.

Игорь позвонил следователю прокуратуры, молодому парнишке, сидящему на деле Салтыкова, и, ничего не объясняя, попросил срочно приехать в отдел. Тот пообещал быть через час. Плахова это вполне устраивало, тем временем он настроит Веронику на очную ставку, чтобы не передумала подруга в самый неподходящий момент, чтобы не тряслась, а грузила любимого, как и было обещано последнему, по самые бакенбарды.

Телефонный звонок задержал Игоря на пороге кабинета.

– Да, слушаю.

– Здравствуйте, с вами говорят из отдела криминальной хроники детской газеты «Будильник». У нас есть информация, что вами задержан подозреваемый в убийстве Леопольда Салтыкова.

Вы не могли, бы прокомментировать это событие?

– Что сделать?

– Ну, прокомментировать. Вы действительно задержали убийцу? И что он говорит?

– Кто?

– Как кто? Убийца, конечно же.

– К сожалению, ничего. Он оказался глухонемым.

– Мы можем сообщить об этом в завтрашнем номере?

– Можете.

– И каковы мотивы?

– Секундочку, сейчас попробую изобразить. Примерно такие – оле-оле-оле-оле…

– Не понимаю.

– Это ваши проблемы, до свиданья. Плахов нажал на рычаг, продолжая держать трубку возле уха. «Оле-оле-оле-оле». Как все-таки это здорово – свобода слова! У человека есть право на получение «утки». Главное – ее поймать. И, судя по всему, ловят ее классно. М-да… Самая секретная информация – это та, которая никому не нужна, либо которую знают все. В следующий раз, когда, блин, соберусь кого-нибудь задерживать, сообщу об этом в газету. Заранее. Самый надежный способ избежать утечки.

В общем-то, Игорь не расстроился – не сегодня завтра все и так стало бы достоянием гласности. Просто теперь придется наращивать темп гнать на пределе, что совсем не здорово. В спешке порой забываются всякие формальные мелочи, которые потом играют роль айсберга, выплывающего из тумана в самый неподходящий момент. «Мать их за ногу, я ведь сегодня еще и дежурю! Не дай Бог, заявка приключится…»

Поразмышлять на безрадостные темы не дал очередной звонок.

– Да, – Игорь убрал палец с рычага.

– Кто?!

– Я.

– Кто «я»?! – голос отдавал командирскими нотками.

Плахов мгновенно, как обычно в таких случаях, «включил дурку».

– Кто вы, не знаю, а кто нужен?

– А куда я попал?

– А куда вы звоните?

– Я вот тебе сейчас побыкую… Это Вдовин. Где там Плахов?

Начальник райотдела никогда не звонил операм напрямую, как правило, связывался через дежурного.

– Это он буквально и есть, Виталий Андреевич.

– До меня тут слухи дошли, что вы Салтыкова поднимаете?

– Мы вообще-то его третий месяц поднимаем, чуть не надорвались.

– Ты не кривляйся. Кого вы там взяли? Почему не доложили?

– Да зачем вас, Виталий Андреевич, всякими глупостями беспокоить? Ваш рабочий день и так по секундам расписан, мы тут сами разберемся…

– Я тебе дам, сами… К вечеру привезешь подробную справку. Кто задержан, как, почему… Безо всякой самодеятельности чтобы, ясно? Салтыков – это тебе не колесо из багажника.

– Да, с колесом его не спутаешь, у колеса ни головы нет, ни ног…

– Я слышал, ты «крышуешь», а, Плахов?

– Что делаю?

– «Крышу» фирмачам ставишь. Смотри, мил человек, как бы не проштрафиться. Попадешься – не взыщи.

– Я не виноват, Виталий Андреевич, они сами приходят. Стоят у дверей и канючат: «Возьми нас под „крышу“, Плахов». Жалко людей, приходится брать. Как им без «крыши»? А что касается справки, то все вопросы к товарищу Виригину, я лично убийством Салтыкова не занимаюсь, мне колес из багажников хватает.

Плахов умышленно перевел стрелки на Илью, тот Вдовину не подчинялся и мог послать его подальше без всяких последствий.

Вдовин, секунды две посопев в трубку, неожиданно сменил тон:

– Да ладно, Игорь, действительно, можно и без писанины обойтись. Ты мне так, по-товарищески, по-ментовски расскажи, что у вас наработано. Ты в мое положение тоже войди, вдруг вы там напортачите, а я даже не в курсе? Как вас потом вытаскивать?

– Спасибо, конечно, Виталий Андреевич, заботу, только, насколько я знаю, Виригин с утра подучетный элемент проверяет. Четыре проверки, сейчас с пятым занимается. Кино такое есть «Пятый элемент». Может, расколол, может, нет Так что вытаскивать нас ниоткуда не надо, а материальную помощь я б у вас попросил по случаю. Тысяч двадцать хотя бы. Из общаги выгонят, если за жилье не заплачу.

– Хорошо, хорошо, подъезжай, подпишу! Но насчет «крыш» я тебе серьезно говорю, не балуй…

Вдовин дал отбой.

«Да уж, не до смеха, – подумал Плахов, столько „крыш“, что скоро негде жить будет».

Так, кто следующий позвонит? Министр или президент? «Ну будь другом, Плахов, скажи нам по-товарищески…»

Звонку Вдовина Игорь не удивился. Он давно уже понял, что шансов заслужить славу больше не у того, кто раскроет, а у того, кто первым доложит. А в случае облома – наоборот, по фуражке получит непосредственный исполнитель. Реально-конкретно, битьем по бюджету. Начальство тоже может получить, но так, формально-опосредованно. Как говорится, у победы много родителей, а поражение – сирота.

За Салтыкова же медалька на китель или подарок ценный очень и очень светит. Да и авторитет подскочит среди фирмачей, любовниц и бандюганов. Среди ментов-то вряд ли, менты и так видят, кто есть кто. Но разве не хочется перед бабенкой какой в ресторанчике за рюмкой коньяку небрежно бросить: «Медаль? Да пустяки, за убийство Салтыкова… Было дело, раскрывал». Еще как хочется. После этого бабенка растает и будет домогаться крутого парня прямо на столике, только успевай рюмки отодвигать… Да и фирмач призадумается: «Посмотри ты, какая у нас крутая „крыша“, какие убийства раскручивает. Нас бы заодно не раскрутила… Надо бы срочно оклад повысить и премиальные выдать».