Тренировочный день - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 5

Фарид газанул, преодолевая глубокую рытвину, наполненную водой.

– Не заглохнуть бы… Генератор на ладан дышит… Да, так я про вытрезвитель.

Ихний шеф частенько у нашего пьяных канючил. Для показателей. Нашему не жалко, меньше народу в аквариуме. Но в тот день никого не было. Начальник «трезвяка» взмолился – ну дай хоть одного, иначе с работы не уйти. Наш шеф и пошутил. Вон, забирай из стакана, только что привезли. Через пару минут из трезвяка выползает сержант с дубиной, открывает стакан и приказывает: «Вылазь». Жмур, само собой, не отвечает. Сержант ему опять: «Чего, не понял, урод? Вылазь, кому сказано!» Тот обратно молчит. Тогда сержант хрясь ему дубиной по башке. Потом по грудянке. Мужик из стакана и выпал. Сержант хотел поднять и тут видит, что бухарик того – не дышит. Прибегает в дежурку, глаза на выкате, что у твоего рака – так и так, ваш клиент помер. Дежурный – что значит, помер? Это ты его дубинкой. Все видели. Придется прокуратуру вызывать. Сержант как ломанет к дверям! И в бега! Два месяца ловили, пока сам не пришел сдаваться. Устал по чердакам и сараям гаситься. Простили на первый раз… С тех пор дубинку в руки не берет.

Мы въехали на мост. Фарид вновь газанул, чтобы вскарабкаться по наклонной, колеса прокрутились на скользком асфальте, и джип заглох.

– Тьфу ты, черт! – водитель врезал кулаком по рулю, – резина совсем лысая! А я передний мост не включил. Давай, поработай.

Он поставил «Гелентваген» на ручной тормоз и протянул мне заводной ключик. Я тяжело вздохнул и вылез под дождь. Но ни с третьего, ни с десятого раза запустить двигатель не удалось. То ли я подустал, то ли джип. Фарид, как всегда матерясь, тоже вывалился из салона.

– До морга рукой подать. Вон, сразу за мостом.

– И что ты предлагаешь?

– До середины моста дотолкать бы, а под горку заведемся.

– Надо тормознуть кого-нибудь. Сами не справимся.

Машин на мосту, как назло, не наблюдалось в связи с поздним временем суток.

Стрелка приближалась к часу ночи. Когда моя форменная куртка заметно отяжелела от дождевой воды, а в ботинках можно было разводить рыбок, возле «Гелентвагена» притормозили «Жигули» гаишников.

– Чего за проблемы, мужики? – опустив стекло, спросил круглолицый лейтенант.

– Не завестись. Толкнуть не поможете? Или дернуть.

Гаишник нехотя вылез из-за руля, обошел «Гелентваген».

– А чего вы мучаетесь? Вон бойца заставьте, – кивнул он на стакан.

– Боец не может. Плохо ему, – пояснил Фарид.

– А кому нынче легко? Эй, товарищ, – лейтенант постучал по стеклу стакана, – ты не оборзел ли? Милиция мокнет, а ты прохлаждаешься. Поработать не хочешь?

– Оставь его, – махнул рукой Фарид, – толку, как от козла молока.

Я понял, что рассказывать истинную историю строителя он не собирается. Вряд ли гаишники что-либо поймут.

– Ну, пусть бы хоть вышел… Лишний вес. Слышь, боец. Выгружайся.

– Не надо, – остановил я лейтенанта, протянувшего руку к двери стакана, – он резкий, опять убежит…

Джип завелся как раз напротив морга. И тут же его пришлось заглушить. Гаишники отказались нас дожидаться, укатив на заработки. Мы с Фаридом подошли к центральному входу и нажали звонок. Пока дожидались ответа, я прочитал небольшое промокшее объявление слева от двери, сделанное на принтере. «Салон ритуальных услуг. Адрес, телефон. Дешево. Оптовым покупателям скидки».

Оптовым, это как? При покупке трех гробов, четвертый даром? Мрак. Они б еще написали, что входящие – бесплатно…

За дверьми послышались шаги, в глазке мелькнул свет.

– Кто?

– Милиция. Клиента привезли, – ответил Фарид, демонстрируя в глазок кепочку с кокардой.

Заскрипел замок, дверь отворилась, тленный аромат вырвался наружу. На пороге с пистолетом в руке стоял пожилой муж, по всей видимости, ночной сторож. Убедившись в наших дружественных намерениях, воткнул пистолет за пояс.

– Боевой? – полюбопытствовал бдительный водитель.

– Газовый, – пивное амбре указывало, что пенсионер не скучает на дежурстве, – кого вы еще привезли?

– Говорю ж, клиента. Куда выгружать?

– Нет, ребятишки, – замотал головой сторож, – морг закрыт. Оформите человека, как положено, и в восемь часов милости просим. Палыч придет, ему и сдадите. А пока гуляйте.

Похоже, дедка совершенно не удивило, что покойного привезли не на спецтранспорте. Видимо, на чем только не привозят.

– Слышь, командир, да он оформленный уже! – попер буром Фарид, которого совершенно не вдохновляла мысль, что строителя придется возить в «Гелентвагене» до восьми утра, – еще утром его вашим отдали! Вон, и бирка на руке!

– А у вас то он тогда откуда?

– На дороге, блин, нашли! Может, выпал… Короче, батя. У тебя тут не магазин с восьми до девяти. Куда тащить?

Сторож недоверчиво посмотрел на наши мокрые рожи и попросил показать ему труп. Что и было сделано. Убедившись в правдивости слов, в недоумении пожал плечами и кивнул.

– Ладно, заносите… Наверное, и правда потеряли. Спьяну… Идиоты.

Мы повторили манипуляции со шторой, в результате которых многострадальный строитель в очередной раз переместился в пространстве.

– В холодильник тащите, – скомандовал дедок, когда мы оказались в царстве мертвых, – я покажу.

Слава Богу, идти оказалось недалеко. Иначе я рисковал заработать грыжу. Сторож распахнул широкие двери, щелкнул выключателем.

– Прошу. На свободное место кладите.

Нас обдало холодом морозильной установки. Вот она – предпоследняя остановка на пути в вечность. Последняя – кладбище. Скажу откровенно, если бы я оказался здесь утром, нервная система наверняка дала бы программный сбой и зависла. Но сейчас психика немножко адаптировалась, и это спасло меня от тяжкого душевного расстройства. В подобных местах мне еще бывать не приходилось. Сторожу-то хоть бы хны, привык. Но на меня столы и полки, заваленные мертвыми телами, произвели самое тягостное впечатление. Особенно, учитывая, что внешний вид многих был совсем не эстетичным, и некоторые умерли далеко не естественным образом. Например, вот этот, чья нога лежала отдельно от всего остального. Сразу вспомнился голливудский фильмец «Обитель зла», который недавно крутили по ящику. Там такие же вот ребята взяли, да ожили. И не просто ожили, а стали приставать к нормальной публике, норовя полакомиться свежатинкой…

Люминесцентные лампы в холодильнике несколько искажали натуральный цвет, делая засохшую кровь на некоторых телах ярко красной. Прекрасные впечатления на всю жизнь. Мне в такой ситуации оставалось абстрагироваться и повторять волшебные слова Фарида «не укусят». Действительно, чего я переживаю? Это всего-навсего умершие люди. Они тебе ничего не сделают. Лежат и лежат. Когда их показывают в каком-нибудь боевике, никто же не бросается выключать телевизор. Вон, Фарид – никаких эмоций. А у меня зубы стучат. Правда, это, скорей всего, от холода. Ног я уже совсем не чувствую.

Часть покойных была в одежде, вероятно, их привезли недавно и еще не приступали к обработке. Водитель отыскал свободное место на дальнем столе, пододвинул одной рукой лежавшую на нем старушку и закинул туда ноги строителя. После помог мне затолкать все остальное. Штору обратно не забирал.

– Порядок.

Разворачиваясь, он зацепил прислоненные к полкам носилки, которые с грохотом упали на ведро с половой тряпкой.

…То, что произошло дальше, моментально согрело и ноги и душу лучше любой сауны и водки. Будь на моем месте инфарктник, дело закончилось бы еще одним протоколом. Для начала я выдержал мощнейший взброс адреналина в кровушку. Первый прыжок с парашютом – удовольствие по сравнению с тем, что я испытал в ту секунду. Крышу может снести метров на двести. Назад ее не пристроят даже в самом современном психиатрическом стационаре. Второй раз за ночь я начал непроизвольно креститься. Впрочем, как и Фарид… И сторож, цвет лица которого напоминал застарелый синяк от удара милицейской дубинки … Так вот ты какая, тетенька шизофрения. Ну, здравствуй…