Рокировка - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 6

Я нахожу выключатель и зажигаю свет. Шкрябин-старший лежит на полу в позе трехколесного велосипеда, мордой вниз. Сжатые от боли зубы не позволяют вырваться крику. Лишь жалкий стон сочится из недр. Вероятно, брат-1 не спал, ждал брата-2. На нем брюки, рубаха и носки. А если спал, то в одежде. В комнате удушливый аромат алкогольных паров. Видимо, выпито немало. А комнатка хороша. Убранство богато. Хоть международные приёмы проводи… Одна люстра тонн на двадцать тянет. Если упадёт на башку, все – game over.

Заходит довольный боец, держа на вытянутой руке большой полиэтиленовый мешок.

– Анаша, – констатирует он, – килограммов пять. На балконе лежал.

– Отлично!

– Но ствола не нашёл.

– Ничего, сейчас сам скажет, – Лидия склоняется над поверженным Шкрябиным, – эй, фраер, пушка где?!

Про «фраера» наверняка в библиотеке прочла…

Брат-1 отрывает правую руку от своей паховой области и указывает на тумбочку. Я обыскиваю её и извлекаю пистолет в наплечной кобуре. Правда, не «вальтер», а обычный «Макаров», но ничего, тоже неплохо. Возвращается Укушенный.

– На кухне пусто.

– Как, уже?..

Ну что ж, дело сделано. Остались формальности. Пригласить второго понятого, оформить протокол, вызвать медицинскую помощь. Приставить дверь на место…

– Вставай, родной. Хватит корчиться. Мы к тебе с обыском. – Придав лицу дежурное выражение свирепости, я подхожу к преступнику и приподнимаю его за плечи, дабы усадить на стул…

Остановись мгновенье, ты прекрасно…

Это не Шкрябин-старший. И не Шкрябин-младший. Это вообще – не Шкрябин!!! Это…

А не снится ли мне все? Обыск, Лидуся, лифт, трос, анаша, пистолет… Все слишком нереально, абсолютно недоступно логическому осмыслению. Мозг, словно мощный компьютер, пытается найти верное решение, но в бессилии буксует. Виснет. А не сошёл ли я просто-напросто с ума? Видения уже есть. Скоро начну слышать и голоса. Оттуда…

Я зажмуриваюсь, что есть силы. Пытаюсь проснуться. Не помогает. Та же комната, те же лица…

Я держу не Шкрябина!

Я держу следователя Запеканкина!..

Как же я сразу не узнал его печатку?

– А при чем здесь я?! – срывается на крик Георгий. – Я виноват, что этот кретин по пьяни свой адрес написал вместо шкрябинского?! Я чего, проверять должен? Написал, и слава Богу!

– Нам следственный отдел войну объявил! За своего бойца!

– А не фиг изъятую наркоту дома хранить! Он, гад, составил липовый акт об уничтожение изъятой анаши, а сам её домой – и давай торговать! Все местные наркоманы к нему ползали! Правильно ему Лидка между ног засадила! Нет, я всегда говорил, возмездие существует. Он над нами глумился? Глумился! Подай то, подай се… Водки, коньяку, бабу…

– Бабу не просил.

– Все равно… А теперь наша очередь резвиться. Интересно, он уже из больницы вышел? Его очень в прокуратуре ждут.

– Тогда он долго пролежит.

– И не переживай, Андрюхин! Жаловаться не будет! Тем более, все по закону. Вот постановление, вот адрес. Сам выписал, сам и получил. Обидно, у самого Шкрябина ничего не нашли… Видно, успел скинуть. Но ничего, я договорился с прокуратурой, мне ещё один ордер дали.

Жора извлекает из папки заполненный бланк постановления на обыск.

– Братец уже успокоился, а мы к нему сегодня снова. Как сосулька на голову!

– А младший, кстати, где? Арестован?

– А как же… Прокурор санкцию подписал, не торгуясь.

Заглядывает Укушенный.

– Мужики! Спонсора, который нам тачку обещал подарить, помните?

– Ну…

– Арестовали сегодня. За мошенничество в особо крупных. По радио только что передали. Обидно, без тачки остались.

– Я ж говорил, – подмигивает мне Георгий, – слушай, Борис. Ты сегодня с супругой чем занят?

– На бои без правил собрались. Лидка билеты купила. Дорогущие, блин. Нет, чтоб в театр какой… Забыл, когда в последний раз были.

– Обидно. А то мы с Андрюхиным на обыск собрались. Снова к Шкрябину. Вас нам будет не хватать.

Молодец, Георгий… «Мы с Андрюхиным». Я ещё согласия не давал…

Но, зная напарника и своё дурацкое воспитание, могу утверждать – идти придётся.

Главное, чтоб прокурор тоже не перепутал адрес. Иначе – труба. Но это мы узнаем сегодняшней ночью. Какой, стало быть, вывод?