Рикошет - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 8

– Открывай!

Вера очнулась. Может, сказать, что никого нет дома?

Стук в дверь.

– Вера, это милиция, открой! Она прижалась к стене.

– Юр, погоди… Попробуй через балкон, там труба рядом, спустишься, не догонят…

В его глазах отразился упавший из окна солнечный лучик. Юрик, как показалось Вере, расслабленно выдохнул. Опустил руку с пистолетом, посмотрел на балконное окно, кивнул головой и вышел из-за укрытия.

– Только тихо, Юрочка. Там ручки плохо открываются, ржавые.

Юрик на цыпочках подкрался к балкону, ухватился за дверную ручку. Задвижка действительно открывалась тяжело и с предательским скрежетом.

– Осторожнее… Юр… давай подержу, – Вера кивнула на пистолет.

Он попытался повернуть задвижку одной рукой, но та не поддалась.

– На, – Юрик сунул пистолет Вере и аккуратно, почти бесшумно, стал открывать задвижки.

На вторую, внешнюю дверь ушло еще полминуты. Юрик забрал пистолет, пригнулся и шмыгнул на балкон, словно любовник, застигнутый рогатым муженьком. Перегнулся через перила, посмотрел вниз и почти тут же влетел обратно в комнату.

– Обложили, гады… Сучары. Открывай! Он прыгнул за шкаф, передернул затвор, поднял пистолет.

– Давай быстро! Не врубятся.

Треск звонка и барабанные удары по двери слились в какую-то абсурдную, вычурную какофонию. Почти Людвиг Ван…

Глаза Юрика смотрели в будущее с мертвой, железной уверенностью.

Она пошла открывать.

Костя приложил ухо к обитой рейками двери.

– Дома, точно. Я в окне ее срисовал.

Он выпрямился, ударил кулаком по обивке.

– Вера, открой! Дверь сломаем! У нас фомка есть большая! Что за дела-то?

– Тихо, – Гриша приложил палец к губам, – шаги.

– Кто? – из прихожей, будто из склепа, раздался полумертвый голос.

– Вера, это я, Казанцев. Из милиции, помнишь? Тут по материальчику проблемки, поговорить бы надо.

– Сейчас, подождите, я накину что-нибудь. Спала.

– Ночью спать надо.

Она повозилась в прихожей, наконец отперла замок. Костя, прислонив к стене фомку, вошел в прихожую.

– Ты в джинсах спишь, да?

– Прилегла просто… Голова.

– Темновато тут у вас, – сказал Гриша, пытаясь найти выключатель.

Вера отошла в сторону, пропуская гостей.

– Есть кто? Или одна скучаешь? – Казанцев осторожно приоткрыл дверь в бабушкину комнату.

Бабушка вторую неделю лежала в больнице.

– Одна, – ответила Вера голосом человека, пару дней провисевшего на дыбе.

Казанцев сделал шаг в направлении большой комнаты. Он не увидит Юрика. А если и увидит… Ноги подогнулись. Она медленно сползла по стене на пол, уперлась локтями в колени, что есть силы сдавила уши ладонями и зажмурилась…

«Ксюша, Ксюша, Ксюша – юбочка из плюша…»

Наверное, она все сделала правильно.

Когда «уазик», выпустив вулканический залп черного дыма, тронулся с места, увозя спеленутого по рукам-ногам Юрика, Казанцев подтолкнул Веру:

– Ну, фройлян, а мы пешком. На всех транспорта не напастись. Да тут и недалеко.

– Может, подождем, – предложил Гриша, – сейчас врежет.

Над головами повисла взрывоопасная тучка.

– Не сахарные. Шагом марш.

Казанцев еще разок подтолкнул Веру, руки которой были сцеплены за спиной настоящими американскими наручниками. Подарок знакомого частного охранника.

– Казанова, – Бугаев поправил фуражку, – церковь знаешь у нас лютеранскую рядом с отделом?

– Еще бы.

– Прямо сейчас туда и беги. Падай перед Боженькой на коленки и благодари, пока лоб не разобьешь.

– Я православный.

– Да это все условности… Какая разница? Боженька один. Между прочим, в соседнем отделении открыли церковный кабинет. Вместо ленинской комнаты. Раз в неделю поп приходит исповедовать и на задание благословлять. Раскрываемость у них на десять процентов выросла.

– У нас без попа вырастет. А этому аборигену тоже повезло. Я полное моральное право имел его на месте положить. А так получит двадцатничек. Ждать-то будешь, фройлян?

Вера не ответила.

– Никакой церкви, Гриш. Сейчас отрапортуем папикам и прямым ходом в наш спецподвальчик. Берем по полкило какого-нибудь «Арарата» и снимаем стресс по проверенной схеме… Не знаю, как ты, но если я сейчас не расслаблюсь, к утру заболею простудой на нервной почве и начну стрелять из окна по прохожим. Не каждый день тебе в рожу пистолетом тычут. Не представляешь, Гриш, какое это чувство. Так хорошо, так душевно… Особенно когда уверен, что ствол боевой и с патронами.

– Я ж говорю – рука Господня! Прикинь – полные карманы боезапаса, а в магазине пусто!

– Да просто зарядить забыл в нервотрепке. Я тоже забыл свой с предохранителя снять, а то водил бы сейчас Юрочка хороводы с ангелами… Ну и личико у него было. Типичный хорек с бакенбардами. Жмет, жмет на газ, а газу нет…

Костя нервно, отрывисто засмеялся. Крупные капли-бомбочки застучали по асфальту, наполняя пространство монотонным гулом.

– Говорил же, подождать надо! – Григорий поплотнее надвинул фуражку и ушел в галоп, резко оторвавшись от спутников.

Возле детской площадки со спаленным хулиганами-партизанами домиком Вера вдруг остановилась.

– Мне больно… Я не убегу.

Костя раздраженно, на грани злости посмотрел на Веру, потом неожиданно кивнул:

– Ладно, давай.

Он расстегнул наручники, снял и убрал их в куртку.

– Пошли быстрее.

Вера пару раз сжала-разжала онемевшие кисти, не двигаясь с места, затем, посмотрев в глаза Казанцеву, сказала:

– Подождите… Вот. Сувенирчик. На память. Она откинула пальто и за два захода что-то достала из кармана джинсов.

– Держите.

На протянутой маленькой ладони лежали шесть золотистых пистолетных патронов…

Седьмой остался дома, под диваном. Выскользнул из пальцев, когда Вера с сумасшедшей скоростью разряжала пистолет, моля Бога, чтобы Юрик подольше возился с балконными задвижками…

– Только Юрику не говорите, что это я…

Дождь лил стеной.

В кабинете Казанцев вытер голову висевшей на крючке старой милицейской рубахой, стряхнул воду с куртки. Герань на окне засохла окончательно. Костя с минуту, не отрываясь, смотрел на нее, потом усмехнулся и, вытащив патроны из кармана, один за другим затолкал их в цветочную землю.