Полное блюдце секретов - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 24

– Боюсь, Петрович, там такого шанса не упустят. Даже если Казанцев тысячу раз прав.

Палец показал в потолок.

– Я ж тебе не просто так про обстановку заикаюсь. Виктор Михайлович на волоске, сам знаешь. Малейший повод… Скажу по секрету – претендент имеется.

Таничев усмехнулся. Начальник РУВД, Виктор Михайлович, действительно висел на волоске. Не сошелся с Главком по нескольким вопросам. И дело вовсе не в том, что райотдел плохой, были в городе гораздо хуже. Дело прежде всего в том, что на местах должны быть свои люди. По возможности свои. Которые поведут правильную политику.

Правильную, то есть нужную.

По слухам, Виктор Михайлович занимал неверную позицию и с нужного курса постоянно сбивался. Поэтому на него копали. Чтобы заменить. Копали, видимо, удачно, в течение месяца он получил два крупных взыскания-строгача и неполное служебное.

Парочка проведенных проверок выявила недостатки в руководстве личным составом.

Очень плохо, Виктор Михайлович. Смотрите, не дай Бог что…

Бог дал.

Петрович не удивился. Жизнь побила .ключом. «Никому не верь!»

– Слышь. Иваныч. Парня жалко. Неужели не вытянем?

– Сделаем все. что можно, о чем речь? Но ты не забывай, чтоб начальника райотдела скинуть там надо усмотреть нарушение. Даже если все было по закону. А раз нарушение, значит, статья. А в данной ситуации нарушение усмотреть элементарно.

Забыл сказать: «Стой, стрелять буду» – и пожалуйста.

– Н-да…

– Мне сразу не понравилось сегодняшнее общение с прокуратурой. Тем более ребята местные сказали, что она к ним вполне лояльна. И раньше закрывала глаза на более серьезные вещи.

– Ты что. думаешь, им велели возбудить на Казанову дело?

– Ну, впрямую вряд ли. Все ж другое ведомство…

Таничев больше ничего не уточнял и не переспрашивал. Пушечное мясо всегда было, есть и будет. Чем-то нужно кормить акул, чтоб акулы не съели тебя самого.

Проторенная дорожка. И главное, бесконечная.

Таничев поднялся.

– Ты к себе или домой? Могу подкинуть.

– К себе. Гончарова дождусь. Где-то завис по маньяку.

Не простившись, Петрович вышел из кабинета.

«Фигово, Казанова. Тобой собираются кормить акул. Чтоб они подавились. Так что, Костик, не жди объективного подхода и не верь ласковым речам. Ты один. Ты совершенно один. Против своих и против чужих. И рассчитывай только на себя. Удачи тебе, парень…»

Глава 7

– Ты был когда-нибудь во Всеволожске? – Музыкант вглядывался в таблички на домах.

– Да ты понимаешь, не судьба. Выйду, бывало, на дорогу, голосну, скажу: «Как насчет Всеволожска?». А в ответ одно и то же: «Пошел да пошел». Ты первый не послал. Куда ты? Мы здесь уже были.

– Вышел бы да спросил.

– Вон тетя, тормозни.

Паша выскочил из машины и стал расспрашивать женщину. Та рукой указала направление.

– Все, правильно едем. Давай прямо, в конце улицы направо. Это частный сектор, окраина. Лишь бы собаки не было. Не переношу.

– Пристрелим к черту, и весь разговор.

– Хватит. Казанова уже пристрелил одного, теперь бьется, как муха в паутине. Вон, кажется, сожительский дом. Ты прямо к окнам-то не подъезжай, сдурел, что ли?

Сожитель снова в подвал спрячется. Любит он такие места.

Музыкант остановил машину в пятидесяти метрах от дома.

– Значит, так, очень культурно спрашиваем Андрюшу. Серега, ты понял? Культурно.

Музыкант, имевший довольно суровую мужскую комплекцию, приобретенную, вероятно, не столько по наследству, сколько в результате постоянных упражнений с виолончелью, славился на все РУВД своими резкими задержаниями.

– Если его нет дома, так же культурно узнаем, где он и когда прибудет.

– Кем представимся?

– Ну, как всегда. Лучшими друзьями.

Собаки в доме не оказалось. Раньше, может, и была, но Андрюша, наверное, использовал ее как учебное пособие. Задушил и закопал.

Викулов, поднявшись на крыльцо, несколько раз постучал в дверь.

Здесь, видимо, было не принято спрашивать: «Кто там?».

Дверь благополучно открылась. Благополучно открывший мужчина благополучно стоял на пороге.

– А, здрассте. Андрей-то дома?

– Здравствуйте, он ушел. А вы кто будете?

– Неужели не видно? Лучшие друзья советской пионерии. Ну, и его, конечно. Помните классическое? «Это Игорь и Юля. А это т друзья, молодые коммерсанты…» Так где Андрюха? Все ж из города ехали, столько бензина сожгли. Да и «тачку» угнали чужую.

Шутка.

– Я не знаю, он не сказал. Ушел по делам. Может, что ему передать? У него ж горе, .жена погибла на днях. Так-то он у нее жил.

– Да, мы в курсе. Действительно горе. Передавать, пожалуй, ничего не надо, мы лучше потом заскочим. Он когда обещался ко двору?

– Понятия не имею.

– Да, вот еще, женщина к нему не приезжала? Такая, лет сорока, тоже коммерсантка?

– Да, была. он с ней и ушел.

– Мама-перемама, когда? Во сколько?

– Да с полчаса где-то.

– Полный модерн, Серега.

Из комнаты раздался женский голос:

– Олег, кто там? Не с почты?

– Нет, к Андрею. Он не сказал, куда пошел?

– Да женщину провожать, – откликнулись из комнаты.

– Куда провожать? На станцию? – уточнил мужчина.

– Да, он покороче дорогу ей покажет.

– А до станции как лучше добраться? – прервал супружье воркование Гончаров. – Мы залетные, здесь не были никогда.

Мужчина вышел на крыльцо:

– Вон по той дороге, прямо через лесопарк. Так быстрее всего.

– Поняли, мы где-нибудь через часок снова заскочим.

– Пожалуйста.

Паша с Музыкантом побежали к машине.

– Ты чувствуешь, да? Просекаешь тему? – на бегу спросил Гончаров.

– Еще бы, только, боюсь, мы припозднились. За полчаса можно придушить подругу, закопать, снова откопать, снопа придушить и снова закопать.

– Да, если рытье земли становится приданием. Но ты учти, он же не сразу приступит.

Музыкант с места взял в галоп. В УЛЗике что-то надрывно начали постукивать и постанывать.

– Техника, мать их. Заглохнем сейчас где-нибудь под березой Всеволожского лесопарка. Куда поедем-то?

– Давай по этому парколесу, то есть наоборот. До станции вряд ли ребятки дошли. Что он ее, под поезд кидать собрался? А лес самое то. Для деловых разговоров. Поговорили, поцеловались – и за дело. Бандиты не зря сюда на свои «стрелки» ездят.

От основной дорожки лесопарка в разные стороны разбегались живописные тропинки.

Лабиринт. Налево пойдешь – труп бандита найдешь, направо пойдешь сгоревшую «тачку» найдешь, прямо пойдешь – «глухаря» найдешь.

Музыкант выбрал самую широкую, чтоб вписаться УАЗИКОМ.

Гуляющей публики в лесопарке не наблюдалось. Навстречу попались лишь две старушки, бредущие под руку по главной аллее.

– Вчера она была одета в белое платье, смотри внимательнее. Может, еще болтают.

– Сомневаюсь. Если нам повезет, это будет такая натяжка сюжета…

– А ты веришь в хэппи-энд?

– Да не очень. Вон, гляди, что-то белое. Ух, черт! Какой же идиот повесил в этой глухомани рекламу «Херши»?

– «Союзконтракт». Наверное, специально для грибников и бандитов. Если хорошо поискать, можно найти и коммерческий киоск.

УАЗик прыгал по кочкам, рискуя оставить на тропинке колеса. Вскоре машина уперлась в траншею с водой.

– Все, приплыли. Обломись, старуха, мы на корабле. Тут даже не развернуться.

– Зря мы с главной аллеи свернули. Надо было через весь парк махануть. Закрывай машину, пробежимся пешком. Оно и лучше, не так громко, как на «тачке». Если ты, конечно, не гудишь, когда бегаешь.

Музыкант выпрыгнул из УАЗика, хлопнул дверью, и опера, перепрыгивая через кусты и кочки, понеслись к главной аллее.

– И снова копыта, как сердце, стучат!

– Это ты про себя?

– Нет, это я про тебя!

Викулов, обладающий природным слухом, натренированным на той же виолончели, услышал крик первым.

– Баба, век свободы не видать! Баба орет!