Куколка - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 33

– У вас своих дел нет?

– Да не понтуй ты… Есть у меня дела, есть. Ольга подняла глаза. Гончаров без прежней злобы смотрел на нее.

– Она у соседки, – тихо произнесла она. – Если можете, принесите какие-нибудь теплые вещи. Вы говорили, что ключи от квартиры у вас. Вещи в шкафу.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Не надо. Я скоро вернусь. Подождите… Еще. Скажите, Куколка действительно может сесть?

– Куколка? ;

– Ну, Женька…

– Запросто. Это тоже не понты. Так что думай.

Паша, хлопая по карманам в поисках номерка направился к выходу. Ольга плакала.

Музыкант дернул за ручку. Примерзшие льдинки покатились к ногам.

– Мамаша, склад давно на замке?

– С месяц, наверное. И слава Богу, что прикрыли. Устроили тут помойку и приют крысиный.

– Это вы зря. Без складов нынче никуда.

– В исполкоме свои ящики не хранят, а в жилом доме – нате.

Серега поднялся по ступенькам на тротуар, достал свою записную книжку.

– Погоди, мамаша. Я из милиции. На, держи мандат. Позвонить можно? Вы ж из этого дома?

Женщина вернула Викулову удостоверение и кивнула:

– Пойдемте.

В квартире старушка указала на телефон. Серега кивком поблагодарил. Набрал номер.

– Алло, Виктора Ивановича можно?

Женский голос низких тонов настороженно спросил:

– А кто его спрашивает?

– А из милиции. Викулов моя фамилия. Виктор Иванович полгода назад обращался ко мне по ПОВОДУ кражи куртки. Он, наверное, рассказывал?

– Ах да, да. Что вы хотели?

– Как что? С ним поговорить!

– Это невозможно. Виктор Иванович убит месяц назад.

Телефонная трубка чуть не выскользнула у Музыканта из ладони.

– Как убит?

– Его ограбили в подъезде. Ударили по голове сзади. Вывернули карманы, а самого столкнули в подвал И забрали-то всего – часы да бумажник…

– Глухарь?

– Не поняла.

– Убийц нашли?

– Нет, не нашли.

– А вы кто ему будете?

– Жена.

– Я отвлеку вас ненадолго. Вы не спешите?

– Я давно никуда не спешу.

Музыкант немного помолчал, прикидывая тактику телефонного допроса.

– Вы были в курсе дел супруга?

– Частично.

– Он не опасался покушений? Если более конкретно, покушений в связи со своим складским бизнесом?

– Нет. Витя же закрыл предприятие. Оно было абсолютно нерентабельно, фактически не работало. Да и жильцы жалобами замучили.

– Он не упоминал про консервы из Приблудска? Большая партия.

– Нет, таких подробностей я не знаю. Серега жестом уговорил хозяйку не прогонять его из квартиры еще пару минут.

– А фирма “Рикошет” – про такую не слышали?

– Да, знакомая фирма. Они арендовали у Вити склад. Целый месяц. Мы с Витей на Канары ездили, потом к его родителям во Псков. Бархатный сезон.

– То есть он оставил склад в ведении этого “Рикошета”? Отдав и ключи и документацию?

– Конечно. Он не в первый раз таким образом доверял склад. Это удобно, Витя не несет ответственности за товар.

– Понятненько. Он работал один? Без компаньонов?

– Фактически всем руководил Витя. Были, конечно, грузчики, охрана, уборщица.

– А бухгалтер там, секретарь?..

– Нет, нет, Витя справлялся сам. Поэтому достаточно легко и отказался от предприятия.

– Вы видели кого-нибудь из “Рикошета”? Или, может, знаете?

– Откуда? Я на складе-то раза два была всего. Простите, вы что-нибудь выяснили по поводу его гибели? Ваши вопросы имеют отношение к его смерти?

– Если мне не изменяет память, то про убийство я узнал две минуты назад от вас. Выяснить что-либо за это время физически невозможно. Но если я выясню, то позвоню. Извините за беспокойство, до свидания.

Музыкант положил трубку и повернулся к хозяйке.

– Мать, я с районным начальством беседовал. Склад у вас снова открывают. Чеченцы. Радуйтесь.

На улице Серега в задумчивости остановился возле подвальной двери бывшего предприятия Виктора Ивановича. Обернувшись на шаги, увидел идущего к студенческой общаге негра.

– Эй, земляк, закурить не будет?

Негр остановился и угостил Серегу “Беломором”.

Викулов затянулся и, поправив “петушок”, зашагал по направлению к отделу.

Телефон, с которого отправлялись факсы в Приблудск, был установлен в помещении склада на Беспросветной улице.

– Этот пункт, Сережа, мне решительно не нравится. – Александр Зелинский жирной чертой маркера обвел параграф в тексте. – Надо заменить.

– Да нормальный пункт, Шура! Ты учти, это всего лишь программа. Вовсе не обязательно ее после выполнять. А борьба с преступностью очень сейчас актуальна. Без этого в политику шагу не ступишь.

– Я не спорю, я говорю насчет этого пункта. Пусть другой придумают. За что им только бабки платят? Дипломами и грамотами обвешались, а сочинять не могут. Надо ж: “Повысить сотрудникам милиции денежное содержание”. А братва что скажет?

– Умная братва поймет.

– А обморозки? Зачем мне лишняя головная боль? Вот этот пункт ничего – “Улучшить условия содержания заключенных в следственных изоляторах, довести их до уровня мировых стандартов”. Отлично! Тоже ведь борьба с преступностью, но все по понятиям. Зачем милиции деньги? Потом взятки брать перестанет… Четвертая позиция тоже не в масть. “Улучшить материально-техническую базу органов внутренних дел”. К черту! Перебьются. А то завтра на “мерсы” сядут. Чем они тогда от нормальных людей отличаться будут, сам подумай. Так, а это что за статья?

– Здесь говорится, что тебя преследуют и травят мафия и власти.

– Очень преследуют?

– Только шорох стоит, едва дышишь.

– Тогда пойдет. Так, а эта?

– О свободном ношении огнестрельного оружия. Тоже в рамках борьбы с преступностью. На улицах беспредел, народ должен самообороняться.

– Мудро. Законный “ствол” в кармане никогда не помешает. Погоди, а название? Почему такое название у материала?

– Да что ты придираешься, Шура? Шикарное название. “Дружной семьей к всеобщему братству!” Глубинный философский смысл. Звучит благородно, но расплывчато.

– Больше всего на свете, Сережа, я не люблю, когда глубинной философией прикрывают очевидную тупость. Семья, братство… Если завтра все пойдут в братву, кто вкалывать-то будет?

– Вкалывать найдется кому, а слово “братство” Здесь несет совсем другой смысл.