Клюква в шоколаде - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 5

– Будил, будил… Понял, что без толку, на спину загрузил. Как ты?

– Никак… Спина болит.

– Извини, дверь-то закрыта, пришлось тебя из окна десантировать. Да, чувствую, скажет нам Мишель большое человеческое спасибо. Особенно Георгичу за его «Беломор».

– Георгич тут ни при чем, – вновь затеял спор Волков, – это сауна загорелась. Ты прикинь, Андрюхин, сидим, паримся, нормально все, а Анатолию Валентиновичу все холодно. Добавляет и добавляет. Вдруг дымом потянуло из дверей.

– А я?

– Ты уже отвалил спать вместе с Наташкой. Машка тоже отключились на веранде. Георгич в предбаннике притулился с Катькой. Мы на улицу выскакиваем, матерь божья – задняя стенка сауны горит! Попытались водой из бассейна затушить, да какое там! Мудак этот петровский тесть, бабок на кирпич пожалел. Пока бегали туда-сюда, огонь на крышу перекинулся. Вас вот еле вытащить успели.

Кивинов снова опустился на землю. Огонь уже бушевал на веранде. С противным треском от крыши оторвалась башенка и, объятая безжалостным пламенем, рухнула вниз. Стаи искр то и дело взлетали к небу, словно праздничный фейерверк в честь новых офицерских званий. Жар огромного костра обжигал тело, но еще больше душу.

Вспомнился Макаревич. «Все отболит, и мудрый говорит – каждый костер когда-то догорит…» – Представляешь, Андрюха, – вдруг рассмеялся Дукалис, – я ключи нашел! Они за подкладку завалились. Зря только двери ломал.

– Да, обидно, – прошептал Кивинов и закрыл глаза.

Вернулся Соловец. Едва держась на ногах, он прислонился к березе и попросил попить. Чувствовалось, что поход на станцию дался ему нелегко. Глотнув воды из протянутой ему пластиковой бутылки, он достал из кармана мятую пачку папирос и мрачно произнес:

– Вызвал. Сейчас приедут, потушат. Зажигалку дайте.

В эту секунду в доме что-то впечатляюще рвануло, и к ногам Георгича упала тлеющая головешка.

– Какие будут предложения? – безжизненным голосом спросил он, прикуривая от головешки.

– Домой ехать да явку с повинной писать, – Волков вытер лицо рукавом, оставив черный след копоти на щеке, – чего тут ждать? Все сгорит без нашей помощи.

– Интересно, сколько этот теремок стоит?

– Без внутренней отделки и мебели тонн в пятьдесят уложиться можно. При большом желании и сильной экономии.

– Без посторонней помощи к пенсии не рассчитаемся, – прикинул Дукалис.

Кивинов поднес к глазам циферблат часов. Шесть утра. Самый сон. Упасть бы на травку, закрыть глаза и снова очутиться на курорте. А проснуться на мягком диване в комнате, увидеть смеющихся друзей и понять, что это был не более чем кошмар. Кивинов зажмурился, но рядом с головой просвистела еще одна выстрелившая из дома головешка, и он мгновенно очнулся. Увы, кошмар происходил наяву.

– Отступаем, – скомандовал Соловец, заслышав завывание пожарной сирены, – не фиг тут отсвечивать…

В электричке Дукалис сунул более-менее пришедшему в себя Кивинову ключи от догорающей дачи:

– Передай Мише. Подготовь его сначала. Намеками как-нибудь…

– А почему я?

– Судьба. Ты дежуришь.

– И как, извини, я его подготовлю? – Кивинову абсолютно не улыбалась роль счастливого гонца-вестника.

– Ну, расскажи, к примеру, как однажды забыл утюг на столе и чуть не спалил квартиру. И плавно перейди к даче. Но сначала обязательно спроси, сдал ли Миша пистолет в дежурку?

– Сам и спрашивай, – буркнул Кивинов, но ключи взял.

– Вместе скажем, – сказал Соловец, – часиков в десять подтянемся к отделу и все объясним.

Как быть дальше, подумаем после. На крайний случай разменяем квартиры. А что делать?

– Да, отдохнули… Клюква, блин, в шоколаде…

Кивинов поехал прямо с вокзала в отделение, остальные успевали заскочить домой и привести себя в относительный порядок. До назначенного срока оставалось минут сорок, Кивинов решил незаметно проскользнуть в свой кабинет и залечь на диван. Главное, не попасть на глаза Мише раньше времени.

Но мечтам не суждено было сбыться. Миша сидел не в своем кабинете, как предполагал Кивинов, а стоял возле окна в дежурной части, болтая с участковым.

Он заметил шатающегося коллегу и поспешил ему навстречу, радуясь, что тот не опоздал на службу и сменил его вовремя.

– Ну, как отметили? – Петров, улыбаясь, протянул руку вошедшему в отделение Кивинову.

Кивинов вздрогнул, но по инерции руку пожал.

– Славно, – едва слышно промычал он, боясь поднять на Мишу глаза.

– В баньке попарились?

– До опупения.

– Банька у тестя атомная. Я тоже чуть не угорел. Слушай, я тогда полетел, а? Тебе Толян ключи не передал случайно?

– Да, вот, – Кивинов протянул Мише ключи.

– Отлично. Я прямо туда и рвану. Вы там не очень порезвились? Мебель-то цела?

Наверное, это был самый подходящий момент для оглашения благой вести, но, глядя на счастливое Мишино лицо, Кивинов сказать правду не решился.

– Цела, – кивнул он.

– Я все равно приберусь, чтоб, как говорится комар носа… Здесь сутки тоже нормально прошли. Две кражонки всего. Мелочевка, на отказники. Мизинцев, правда, достал. Чтоб еще раз с этим козлом дежурить пришлось!.. Приезжал, строил тут всех. Чуть общий сбор не объявил. Пришлось бы мне за вами в Комарово ехать.

«Лучше бы объявил», – подумал Кивинов.

– Все, Андрюха, бывай. Там у меня кофе остался, если хочешь, попей, а то видуха у тебя несвежая. А еще лучше запирайся в кабинете и отсыпайся, пока заявителей нет. Пока.

– Пока, – ответил Кивинов и вдруг вспомнил про общий сбор в десять часов. – Миш, погоди…

– Чего?

Кивинов прокашлялся.

– Где кофе-то у тебя?

– В тумбочке, на верхней полке. Кабинет после захлопни.

– Хорошо.

Кивинов доковылял до своего кабинета, открыл дверь и с порога упал на скрипучий диван. Потом перевернулся на спину, уставился в потолок и стал прикидывать, каким образом будет разменивать свою комнату родительской квартиры.

Утром следующего дня Кивинов сидел в кабинете за столом и тупо ждал своей участи. Соловца еще не было, Дукалис с Волковым пришли и находились у себя.

Вчера, как и условились, все участники операции, кроме девчонок, подгребли к отделению. Узнав, что Миша уехал, навтыкали Кивинову и договорились, что, если Петров вернется, немедленно дать знать.

Петров вчера не вернулся. Кивинов нашел этому факту лишь два разумных объяснения. Либо Миша заработал обширный инфаркт и был доставлен в госпиталь, либо надрался с горя до беспамятства. Ведь он даже не позвонил!

Сутки прошли относительно спокойно. До часу дня Кивинов отсыпался, затем разбирался с кражей велосипеда, после опять отсыпался. Ночью прокатился в общагу, где один работяга несильно ткнул другого ножом в почку.

В коридоре послышались шаркающие шаги, звон ключей. Миша… Значит, не инфаркт. Кивинов собрался с духом, про себя вспоминая хоть какую-то молитву.

Ничего, кроме матерных оборотов на эротическую тематику, в голову не лезло. Миша открыл дверь своего кабинета, через минуту заглянул к Кивинову.

– Привет, Андрюх. Ты чего тумбочку не запер? Знаешь же, что у нас крысы.

– Крысы? – заторможен но переспросил Кивинов, совершенно опешив от того, что человек, у которого сгорел дом, интересуется какой-то тумбочкой. Самое малое, чего ожидал Кивинов, так это получить по роже.

– Ну конечно. А в тумбочке песок, сухари… Как отдежурил?

«А может, он не ездил на дачу, – вдруг догадался Кивинов, – и просто ничего еще не знает?!» – Нормально, Миш. На твоей земле кража велосипеда.

– Велосипедами Волков занимается. «Спросить или не спросить? Вот в чем вопрос». Кивинов от волнения принялся выстукивать носком ботинка мелодию ламбады.

– А я, сгонял на дачу, прибрал там все. Вы молодцы, почти не насвинячили. Я только колготки ажурные под кроватью у тестя нашел, девчонки, наверно, забыли.

Красного цвета. Теща такие вряд ли носит. Я ж Дукалиса как человека предупреждал, чтоб только не на койке тестя. Или, может. Славка?