Фейерверк - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 5

«Они б ещё сирену включили, – подумал Максим Максимович, – можно подумать, в пробке застряли».

Он опустил затёкшую ногу и помассировал её ладонями. Милицейский транспорт вскарабкался на поребрик и прямо по заснеженному газону подкатил к ларьку.

– Все, рота, подъем, – бросил он Володе, – выходи.

Когда сержант-водитель обыскивал парня перед тем, как посадить в зарешеченный отсек машины, последний поднял глаза на Максима Максимовича и каким-то по-детски обиженным тоном произнёс:

– С наступающим… Служите дальше.

Рефлектор оказался выключенным. В ларьке висел тяжёлый запах прелости и подвальной сырости. Часть упаковок с товаром была аккуратно составлена со стеллажей на пол. «Надо же, не просто сбросил, а составил». Возле кассового аппарата лежала на боку чёрная коробка со «Звёздными войнами».

– Все цело? – заглянул в двери оперативный уполномоченный.

– Вроде да… Бардак только.

– Не трогайте ничего. Сейчас эксперт подъедет, следы снимет… И вызовите кого-нибудь из своего руководства, нам нужно заявление.

– А с ним что будет? – поинтересовался Максим Максимович, кивнув на машину.

– Сначала на трое суток. А там поглядим. В зависимости от личности. Смотря что за сухофрукт.

Покинув ларёк, Максим Максимович достал сигареты, но затем, подумав о чем-то, спрятал пачку обратно в карман. Уполномоченный докладывал начальству о раскрытии кражи, громко крича в перемотанный изолентой микрофон рации. Водитель машины стряхивал снег с брезента «уазика».

Володя из Зайцево каким-то зачарованным, но в то же время грустным взглядом, прижав лицо к решётке, смотрел куда-то в сторону. Максим Максимович обернулся. В небольшом сквере, в сотне метров от гастронома, переливаясь весёлыми огнями электрических гирлянд, сверкала новогодняя ёлка…

После праздников Батяня-комбат выписал отличившемуся подполковнику премию в размере месячного оклада. За спасение частного имущества и героизм.

Год спустя, покупая шампанское, Максим Максимович заметил в дверях универсама знакомое худощавое лицо. Человек выходил на улицу. Впрочем, сказать с уверенностью, что он не обознался, Максим Максимович не мог, зрение здорово подсело, а очки остались дома. «Может, просто похож? Или все-таки он?» Тогда, в январе, сразу после праздников его вызвали в милицию и допросили о ночном происшествии. Делом занималась молодая дамочка с длинными красными ногтями, которые мешали ей печатать на машинке. «А где этот?» – спросил Максим Максимович. «В тюрьме, – не отрываясь от печатания, ответила дамочка, – он ранее судимый, к тому же без прописки. Не отпускать же такого…» Закончив допрос, она оставила на всякий случай свою визитку и предупредила, что месяца через три Максима Максимовича вызовут в суд, и попросила обязательно прийти.

Но ни через три, ни через девять месяцев Максима Максимовича никуда не вызывали. Он спрашивал у комбата, но тот пожимал плечами – надо будет, вызовут. Неужели выпустили?

Максиму Максимовичу очень хотелось, чтобы он сейчас не ошибся. Чтобы это был он, Володя… «Да, я тогда все сделал правильно, задержал вора, передал его органам… Какие могут быть угрызения? Его арестовали? Но ты здесь при чем, товарищ подполковник… История с сыном? Скорей всего это выдумка… Или нет?.. Но что с того, даже если правда? Вор должен сидеть. А он вор… Воры не бывают честными… Но… Лучше б его отпустили. Не знаю, почему, но так оно лучше».

Максим Максимович покинул очередь, вышел на улицу, огляделся по сторонам. Парня не было. То ли свернул за угол, то ли сел в отходивший от остановки троллейбус. «Обознался или нет?»

Вернувшись домой, он отыскал в трюмо визитку дамочки-следователя, набрал номер.

– Слушаю, – раздался знакомый голос.

– Здравствуйте… С наступающим…

Максим Максимович представился и напомнил обстоятельства прошлогодней истории.

– И что вас интересует?

– А чем все закончилось? Просто меня так и не вызвали в суд.

– Дело же прекращено. Я разве не уведомила вашего начальника?

– Он ничего не говорил, – почувствовав явное облегчение, ответил Максим Максимович.

– Возможно, уведомление не дошло. Это бывает.

– Простите, а почему прекращено?

– За смертью обвиняемого…

– Как?.. Как за смертью? – едва слышно выдавил из себя отставной подполковник.

– Он с кем-то подрался в камере, и его ударили ножом… Это вина администрации тюрьмы. Допустили, что у арестованных был нож… Алло, вы слышите? Алло?

– Да… Слышу… Скажите, пожалуйста… Если знаете. У него есть сын?

– Сын? Кажется, есть… Да, точно. Я вызывала его бывшую сожительницу. Она что-то говорила про мальчика.

Не попрощавшись, Максим Максимович положат трубку и уставился в белое пустое окно.

За пятнадцать минут до боя курантов, Максим Максимович вышел в прихожую, обулся, накинул куртку и поднял с пола приготовленную хозяйственную сумку.

– Куда ты? – обалдело уставилась на него жена, выглядывая из кухни. – За стол пора.

– Я сейчас. Быстро, – как-то виновато ответил отставник, шагнул за порог и аккуратно прикрыл дверь.

Выйдя на улицу, он почти бегом направился к спортивной площадке, расположенной в соседнем квартале. Редкие прохожие неслись домой, боясь опоздать к первому удару часов. Кое-кто начал праздновать прямо на улице. Впрочем, Максим Максимович не обращал на них ни малейшего внимания. Без пяти двенадцать он остановился в центре площадки и внимательно посмотрел на окна возвышавшегося напротив семиэтажного «сталинского» дома с колоннами. Затем вытащил из сумки чёрную коробку и поставил её на снег. «Звёздные войны! Незабываемые впечатления!» Чуть замёрзшими пальцами извлёк спрятанный под защитной бумагой фитиль и стал ждать. Когда пробил двенадцатый удар курантов, Максим Максимович зажёг спичку и поднёс её к фитилю.