Чарующие сны - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 24

Однако выстрела не последовало. Пистолет выдал лишь слабый щелчок. Осечка. Парень передернул затвор, но повторить прицельную стрельбу просто не успел, снесенный с места ударом Дукалиса.

– Пришить бы тебя, сука, – прошипел Толян, доставая браслеты.

Кивинов поднял выпавший пистолет, разрядил и положил на стол.

– Мишель, не стой, как памятник, сходи за понятыми. Только, ради Бога, не ныряй больше никуда.

Петров, покачиваясь, как пьяный, вышел из комнаты.

Дукалис подтолкнул парня ногой:

– Вставай, хорош прикидываться.

Задержанный поднялся и сел в кресло. Кивинов пододвинул стул и тоже сел.

– Привет, Вадик. Так отчего умерла твоя дальняя родственница? Мне кажется, от стыда за своего племянничка.

– Пошел ты…

– Во, а это чья курточка на диване? Что тут у нас? Ба, да это же команда Уэйна Грецки, «Лос-Анджелес Кингс». Да, разговор, похоже, будет длинным. И, конечно, не здесь.

Участковый ввел бедного Альберта.

– А вот и еще один наш племян-н-ничек, – схохмил Кивинов. – Почти вся компания в сборе. Не хватает только человек семи-восьми. Но куда они денутся, найдем. Верно, Альбертик?

Петров привел понятых. На этот раз он обернулся довольно быстро. Составили акт изъятия пистолета. Когда официальные процедуры закончились, Кивинов убрал бумаги и пистолет в карман и обратился к Дукалису:

– Слушай, Толян, наши знакомые крайне несовершенны, и я не удивлюсь, если через полгодика встречу этих му-даков на Невском. Знаешь ведь, кто украдет пирожок – получит пять лет, а кто украдет железную дорогу – не получит ничего. А поэтому я предлагаю поиграть в футбол. Двое на двое. Вы с Мишей и мы с Колей, А вы, ребята, извините, вместо мячиков.

Спустя пятнадцать минут обоих «мячиков» затолкали в подъехавший УАЗик. В футбол играть не стали, обошлись па-рочкой ударов по почкам и опять-таки несанкционированным обыском. Среди прочего хлама нашлась и пачка стодол-ларовых купюр, естественно, сделанных на «ксероксе». Одной из них рассчитались за весьма кстати привезенную пиццу. Аферу провернул Дукалис, аполитично рассудив, что «Пицца-Риф» не обеднеет. Успеху жульничества способствовали произнесенные им три волшебных слова – «Сдачи не надо».

Когда машина тронулась, Кивинов достал изъятый пистолет и внимательно рассмотрел его.

– А пушка-то в порядке. Видно, патрон подвел.

– Да, повезло мне.

– Не совсем так, Мишель. Ты забыл одну вещь.

– Какую?

Кивинов сощурил в улыбке глаза и молча указал пальцем на памятник Пушкину.

– О, черт! А ведь точно! Ну как тут не поверить в бессмертие души?!

– Так что ты был не так уж и не прав, выбрав эпиграф Высоцкого к своему сочинению о Евгении Онегине. Плохо только, что тебя завалили.

Некоторое время они ехали в тишине.

– Слушай-ка, – через несколько минут снова произнес Кивинов, – надо девчонку ту срочно допросить, ну, Ингу. Тут до больницы недалеко, заскочишь, а? Может она уже оклемалась?

– Ладно. Ради того, что мне сегодня повезло, сделаю.

– Если что, звони.

Петров в белом халате беседовал с врачом в ординаторской института скорой помощи.

– В принципе, кризис миновал, она уже в сознании. Можете поговорить, только недолго. Бахилы наденьте.

– Что с ней было?

– Надрыв кишки. Общее заражение крови. Делали полное переливание. Думаю, теперь все обойдется, организм молодой, даже детей иметь сможет.

– Дети – это хорошо, – улыбнулся Петров. – Где тут у вас реанимация?

ЭПИЛОГ

Инга открыла глаза. Боли не было. Пропал и мужик с крючковатыми пальцами. Ей приснились ангелы. Потом приснилась мама. Она протягивала руки к Инге и улыбалась. Инга бежала к ней навстречу, но мама вдруг исчезла, а Инга очнулась от сна. Первым, что она увидела, был белый пото-лок. А рядом с ней стоял ангел. Она снова закрыла глаза, постом открыла. Ангел не улетал. Правда, он был немного не таким, как в ее снах. У ангела были большие лобные залысины, широченный галстук, а из-под белых крыльев виднелся кирпичного цвета потертый пиджачок. Но он улыбался. И эта улыбка говорила ей, что она жива и будет жить еще очень долго. И что не будет больше страшных кошмаров, а все будет очень хорошо. И что по ночам к ней будут приходить одни лишь чарующие детские сны.