Прощаю и люблю - Берристер Инга - Страница 11

Во сне Герри, неохотно оторвавшись от ее рта, проложил дорожку поцелуев по ее щеке, прижался губами к чувствительной коже за ухом, потом стал нежно ласкать языком шею, заставляя Шерон дрожать от страсти и тихо постанывать от удовольствия. Затем он сдвинул в сторону ткань платья и припал губами к впадинке у основания шеи, а потом стал страстно, даже почти грубо покусывать нежную кожу Шерон, словно не мог больше сдерживать желания…

Именно в этом месте сон оборвался. Шерон проснулась с бешено бьющимся сердцем.

И вот теперь она боится, что, если заснет, сон продолжится… Но часы показывают начало четвертого, а она смертельно устала. Быть может, если постараться не думать о Герри, сосредоточиться на чем-то другом, например, на работе или на предстоящей свадьбе отца… на чем угодно, это поможет не допустить продолжения бесстыдных, опасных видений.

Шерон подавила зевок, слушая рассказ отца о новом земельном участке с домом, приобретенном им для их семейной фирмы.

— Прости, папа, я сегодня не выспалась.

И кто в этом виноват? Не я же, с горечью думала Шерон полчаса спустя, когда наводила порядок на рабочем столе перед уходом домой. Если минувшей ночью, боясь увидеть во сне Герри Салливана, она так и не смогла расслабиться и уснуть, то винить в этом нужно только его. В конце концов, не она же его целовала… она не поощряла его, не просила ее целовать. Если и есть в чем-то ее вина, так это в том, что она получила от поцелуя слишком большое удовольствие и неверно поняла мотивы Герри.

Шерон вышла из конторы, села в машину, но не спешила заводить мотор. Она задумалась, сидя за рулем.

Что-то с ней не в порядке. Одно из двух: или она вдруг неизвестно почему стала вести себя как подросток, или она необычайно уязвима перед этим мужчиной. Шерон гораздо больше устраивало первое предположение, но здравый смысл подсказывал, что второе более вероятно, Что же из этого следует? Что она влюбилась в Герри? Но это же нелепо, невозможно, немыслимо! Должно быть какое-то другое — более подходящее и логичное — объяснение тому, как остро она на него реагирует.

Так и не придя ни к какому выводу, Шерон завела машину и выехала со стоянки. Но мысли ее занимала все та же проблема.

Нет, не может быть, чтобы я влюбилась в Герри, решила Шерон, хотя бы потому, что я слишком здравомыслящая, чтобы совершить подобную глупость. Нужно только найти разумное объяснение тому, что со мной творится, и тогда все встанет на свои места. И я найду это объяснение, но не сейчас: во-первых, я слишком устала, во-вторых, у меня и без того полно дел.

Внутренний голос нашептывал, что она просто откладывает решение, потому что боится признать очевидное, но Шерон не стала к нему прислушиваться. Вечером ей предстоит участвовать в заседании комитета охраны памятников архитектуры, а значит, у нее едва хватит времени заскочить домой, наскоро перекусить, принять душ и переодеться.

Если бы Шерон подошла к выбору жилья более разумно или хотя бы послушалась совета отца, то купила бы небольшой уютный домик где-нибудь поближе к центру города, и тогда ей не пришлось бы тратить столько времени на дорогу туда и обратно. Будь Роберт сейчас рядом, он не преминул бы лишний раз напомнить об этом дочери.

Но, увидев коттедж, я влюбилась в него с первого взгляда, с улыбкой вспомнила Шерон. Она затормозила так резко, что ее бросило вперед. В чем дело? Шерон ошеломленно уставилась на пустую дорогу. Внезапно она поняла, что заставило ее резко нажать на тормоз: дело в ней самой. Ее мысли приняли слишком опасное направление, и подсознание забило тревогу, заставило ее остановиться. Если она могла влюбиться с первого взгляда в коттедж, значит, может так же внезапно влюбиться и в человека…

Нет, это совсем другое, быстро сказала себе Шерон, снова заводя мотор. Одно дело — пойти на поводу у своей прихоти и купить коттедж, руководствуясь не столько практическими соображениями, сколько эмоциями, и совсем другое… Не могла же я… В голове у нее все перепуталось. Может, во всем виноват возраст? Неумолимо приближающийся рубеж тридцатилетия полностью перевернул мои убеждения и вызвал разброд в чувствах?

Сначала меня стали умилять чужие младенцы, потом…

Прекрати немедленно, приказала себе Шерон, прекрати, пока не… Пока — что? Пока не додумалась связать некстати проснувшийся материнский инстинкт с эмоциональной и физической незащищенностью перед Герри Салливаном?

Нет, я никогда не сделаю такой вывод! Не сделаю… Не сделаю?

Как Шерон и предполагала, ей едва хватило времени принять душ и перекусить перед тем, как снова выехать из дома. Комитет пока еще не имел постоянного помещения, но жена управляющего построенной еще в позапрошлом веке гостиницы, тоже состоявшая в комитете, любезно предоставила для собраний комнату над баром.

Над гостиницей, как и над многими другими домами в городе, нависла угроза. Компания, которой принадлежала гостиница, недавно перешла в собственность, крупного концерна, политика которого заключалась в преобразовании разнокалиберных таверн и ресторанчиков в безликие стандартные закусочные. Во всех подвергшихся переустройству закусочных подавался один и тот же набор блюд, и, хотя поставленное на конвейер питание становилось дешевле и удобнее, лишенные индивидуальности и уюта забегаловки выглядели не слишком привлекательно.

Шерон свернула во двор, где в незапамятные времена привязывали лошадей и оставляли экипажи, и чертыхнулась про себя, взглянув на часы: она опаздывала на пять минут. Стоянка была почти забита машинами, и еще пять минут ушло на то, чтобы найти место для парковки. Наконец, запыхавшаяся и разгоряченная, Шерон поспешила вверх по лестнице в комнату, где проходило собрание.

Когда она открыла дверь, поднялся шум. Шерон пришлось подождать, пока голоса стихнут. Глава комитета, Аманда Хиллс, приветствовала ее словами:

— А, Шерон, это вы… а мы было подумали… Ни за что не догадаетесь, — добавила она, обращаясь к ничего не понимающей Шерон. — Помните старый дом на Бангор-авеню, за который мы все так беспокоились? Его еще купил какой-то бостонский бизнесмен для своей фирмы? Ну так вот, сегодня днем мне позвонил этот самый бизнесмен, мистер Салливан. Должно быть, он узнал мой телефон в библиотеке. Кстати, нам нужно серьезно подумать о том, чтобы дать объявление в местной газете, а то многие даже не подозревают о существовании комитета. Тот же мистер Салливан наверняка узнал о нас по чистой случайности… Но я отвлеклась. До него дошли слухи, что судьба купленного им дома вызывает тревогу местной общественности, и он специально позвонил мне, чтобы заверить, что не намерен нарушать его облик. Более того, он предложил прийти на наше сегодняшнее собрание и показать нам планы реконструкции дома. Это замечательно… то есть это показывает, насколько важна наша деятельность, не так ли? Получить такой прекрасный отклик… Должна признаться, я очень тронута. Когда вы открыли дверь, мы думали, что это пришел мистер Салливан. Вот если бы и другие домовладельцы последовали его примеру!

— Мы пока не можем быть уверены, что его пример действительно достоин подражания, — сдержанно возразила Шерон.

Ее ответ и отсутствие энтузиазма удивили собравшихся. Но не могла же Шерон поделиться с ними своими подозрениями, что Герри Салливан вполне способен использовать членов комитета в своих интересах и лестью добиться их одобрения на перестройку старинного здания?! А в том, что в результате дом утратит свое лицо и первоначальный облик, она ничуть не сомневалась. О, ему не составит труда очаровать их всех, использовать все средства, чтобы добиться их одобрения. К сожалению, Шерон осознавала, что бессильна что-либо с этим поделать. Ей не давал покою только один вопрос: зачем Герри Салливан взял на себя труд привлечь на свою сторону членов комитета? Разрешение на реконструкцию все равно уже у него в кармане… Разве что он планирует расширять дело и покупать и другие дома?

Раздражение Шерон подогревалось еще и тем, что она чувствовала себя обманутой. Хотя Герри Салливан не совершил ничего предосудительного, позвонив главе комитета, Шерон не покидало ощущение, что он действовал за ее спиной. Он мог бы предупредить ее о своих намерениях, тогда…