Приворотное зелье - Берристер Инга - Страница 4

Не в силах удержаться, он осторожно поднял ладони и принял их вес. Он ощутил их нежную мягкость, тепло… и твердость маленьких пиков, бросающих ему вызов, подталкивавших его к… Грейс на мгновение задохнулась, а затем содрогнулась от удовольствия, почувствовав грубое давление языка своего любовника.

— О, как хорошо, — прошептала она, закрывая глаза и целиком отдаваясь ощущениям, которые вызвало в ней открытие, что он возбужден.

Ее рука словно сама собой скользнула с его груди к животу, и Грейс прерывисто вздохнула.

Кен был потрясен откровенной и распутной реакцией этой женщины на его прикосновения. Он пытался напомнить себе, что она здесь по делу, выполняет работу, для которой ее наняли, но охватившие его эмоции не позволяли рассуждать здраво.

Там, в вестибюле отеля, он мгновенно понял, что эта женщина способна именно так воздействовать на него, вызвать именно такое безрассудное, неукротимое желание.

Его рука скользнула к изгибу ее талии и властно обхватила бедро, так идеально вписавшееся в ладонь, словно их тела были созданы друг для друга.

Ее же руки блуждали по телу Кена с такой наивной дотошностью, словно он был первым мужчиной, с которым она делила близость. В высшей степени нелепая мысль! Еле слышное бормотание и стоны женского восхищения, которые она издавала, были точно рассчитаны и направлены на то, чтобы польстить его мужскому самолюбию… Самолюбию любого мужчины, попытался напомнить он себе. Но почему-то не мог заставить себя не прикасаться к ней, не хотеть ее!

Грейс блаженно вздохнула где-то на своих чувственных небесах. Он, казалось, инстинктивно знал, как и где ласкать ее, как возбудить и доставить ей максимум удовольствия. Она словно взмывала вверх и скользила вниз с каждой чудесной волной эротического наслаждения. Грейс страстно прижалась к нему, неистово содрогаясь и позволяя рукам своевольно исследовать его тело — так захватывающе отличающееся от ее собственного.

Покрывало, которое она отбросила вечность назад, чтобы видеть великолепную наготу этого мужчины, которого так жаждала теперь, лежало, скомканное, в ногах кровати. Лунный свет серебрил ее тело, , в то время как более крупные и мускулистые формы ее любовника казались отлитыми из темной бронзы.

Руки Грейс опустились вниз по его телу, последовав за взглядом, прикованным теперь к в высшей степени впечатляющему зрелищу. Она медленно провела подушечками пальцев по всей длине его возбужденной плоти, закрыв глаза и сотрясаясь от нервной дрожи, зародившейся где-то глубоко внутри.

Кен не мог понять, как он допускает происходящее. Это шло вразрез со всеми его представлениями! Никогда в жизни он не испытывал такого настойчивого и безрассудного желания и никогда еще его так яростно не подмывало взять то, что ему так откровенно предлагали.

Каждое из его чувств откликалось на нее с безоглядной готовностью, а разум… разум молчал. Запах, вид, ощущения, оставляемые ее прикосновениями к его телу, даже тихие, все более неразборчивые хрипловатые мольбы и стоны, казалось, точно попадали в какую-то незащищенную точку внутри него, о которой он и не подозревал.

Кен потянулся к ней, поддаваясь сжигающей его потребности прикоснуться губами к каждому дюйму этого восхитительно женственного тела, и стал делать это медленно, сосредоточенно, до тех пор пока судорожное дыхание женщины не превратилось в муку для всех его чувств. Тогда он позволил себе удовольствие скользнуть пальцами по мягким, пушистым волосам внизу ее живота, а затем ласка его стала более настойчивой и интимной.

Ощущение жара и влаги, какой-то невероятной нежности и беззащитности было настолько сильным, что, невзирая на мучительную мольбу, звучащую в голосе женщины, что-то шепчущей ему в ухо, Кен заставил себя любить ее медленно и осторожно.

Он чувствовал, как она приподнимается навстречу его прикосновениям, лихорадочно извивается. Слышал, как в сбивчивых, восторженных словах, которые ударяли по его нервам как разряды электрического тока, она говорит ему, чего и как хочет. С помощью непонятных маневров ей как-то удалось добиться, чтобы он накрыл ее своим телом, а затем вошел в нее. Казалось, его тело действовало совершенно самостоятельно, не подчиняясь командам разума.

Это было… Это было…

Грейс услышала низкий гортанный звук, который он издал, войдя в нее, наполнив ее и вызвав в ее теле нестерпимую дрожь наслаждения. Этот звук, сознание того, что он хочет ее, были почти столь же захватывающими, как ощущение его движений внутри нее. Длинные, мощные, медленные проникновения словно поднимали и притягивали ее тело, увлекая за собой, рождая жажду ощутить его еще глубже внутри. Она наслаждалась тем, что как бы обволакивала, обнимала, удерживала, каким-то образом оберегала и лелеяла его мужское естество.

Где-то на периферии сознания Кена словно бы зазвучал тревожный голос. Его тело пыталось сообщить ему нечто важное, касающееся как интенсивности переживаемого им, так и особой, полной близости с нежным женским телом, словно обволакивающим его. Но долгие годы не находившая удовлетворения потребность сводила его с ума, лишала способности задаваться вопросами.

Он знал только, как хорошо ему с этой женщиной, как правильно, как важно то, что он сторицей отплачивает ей за чудесный дар, уводя их обоих в то удивительное место, до которого рукой подать… Еще одно мгновение… еще один движение… и еще, и еще…

Она лежала в его объятиях, и, ощущая своей грудью шелк ее спутанных волос, Кен услышал, как женщина прерывисто выдохнула:

— Это было потрясающе, мой чудесный, удивительный любовник!

А затем, когда он посмотрел ей в глаза, она закрыла их и заснула с быстротой и невинностью младенца.

Кен внимательно разглядывал ее. У него не было никаких сомнений в том, что эта женщина — часть хитроумного заговора, оплаченного деньгами Грегори Купера.

А он, будучи полным идиотом, добровольно запутался в сетях, расставленных на него. И теперь, когда способность мыслить вернулась к нему, он подозревал, что Грегори Купер не просто предоставил ему подружку на ночь.

Грегори никак нельзя было назвать альтруистом — ни по форме, ни по содержанию. И Кену не померещились неприязнь и зависть в белесом взгляде этого мужчины. Грегори точно знал, что Кен не передумает… Если только он, Грегори Купер, не найдет способ принудить его к этому.

Теперь, когда было уже слишком поздно, Кен в подробностях вспомнил статью, которую демонстративно читал Грегори.

Для мужчины, занимающего его положение, неженатого мужчины, публичный скандал, вызванный откровениями женщины в одной из крупных газет, не стал бы смертельным. Но Кен превратился бы в объект насмешек за свою простоту и в результате потерял бы уважение в деловых кругах. Если бы это случилось, он больше не смог бы рассчитывать на те поддержку и доверие, которыми привык пользоваться. Ни один бизнесмен, тем более такой удачливый, как Кен, не пожелал бы себе такого.

Он встал с постели, бросив на женщину взгляд, полный горечи. Как она может столь безмятежно спать? Так, словно… словно… Взгляд Кена помимо его воли опустился на ее губы, все еще изогнутые в довольной улыбке. Даже во сне ей как-то удавалось создавать впечатление, что случившееся между ними было чем-то особенным. Но ведь она, несомненно, прекрасная актриса. Должна быть таковой.

К нему пришло безжалостно ясное понимание того, что он совершил. То, как он вел себя, было ему настолько чуждо, что даже теперь Кен не мог понять, что на него нашло… Нет, конечно, мог, но для него оставалось неясным, как он позволил ситуации выйти из-под контроля. Или почему он стоит у кровати и смотрит на эту женщину, вместо того чтобы пойти в душ и смыть горячими сильными струями эти ощущения, этот запах со своего тела, вытравить их из своих чувств. Но по какой-то необъяснимой причине он совсем не хотел этого делать.

Ему с трудом удалось остановиться, чтобы не провести осторожно кончиками пальцев по этой нежной щеке, не коснуться этих длинных ресниц, этого маленького прямого носа, этих мягких полных губ.