За Синей рекой - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 10

Спустя год или чуть более того после появления кометы в королевство Пяти Рек заглянул мимоезжий купец. Увиденное настолько испугало его, что он бежал сломя голову из этой земли. Он гнал лошадей, не останавливаясь даже на ночлег, дважды едва не утонул на переправе и лишь в трактире «Придорожный Кит» позволил себе передышку. Вот там-то, в «Ките», впервые услыхали люди о страшном несчастье, постигшем королевство Ольгерда Счастливого.

Послушать отважного купца собралось множество народу. Пра-пра… и так далее дедушка нынешней хозяйки «Кита» только успевал поворачиваться, подавая кружки эля взволнованным слушателям.

– Дела у меня были с этим Добромыслом, понимаете? Дела! И ни разу он меня не подвел. А тут – больше года ни слуху ни духу. Ну, думаю, надо съездить, поглядеть, что там происходит. Разобраться. Может, беда? Так помочь надо! Словом, собрался я. Приезжаю. От самой границы неладное чуял. Ну, вот вам пример. Встречаю на дороге трех селянок. Кто бывал в королевстве Ольгерда, уж тот хорошо знает, какие там вилланки. Кругленькие, крепенькие, всегда найдется, за что ухватить. Достойнейшие женщины! А эти идут, еле тащатся. И хотя, казалось бы, при всех достоинствах – от одного их вида в дрожь кидает. А знаете, почему?

Тут рассказчик опрокинул в горло целую кружку эля. Слушатели нетерпеливо ждали. Купец обтер ладонью усы, обвел собравшихся вокруг людей шалеющими глазами и тихо объявил:

– Прозрачные они были… Деревья сквозь них видать, дорогу… И такая тоска от них, братцы мои, исходила – хоть иди и без промедления вешайся. Ну ладно, думаю, может, примстилось. Еду скорее в город и прямым ходом направляюсь к Добромыслу. Поверите ли, даже в трактир не заглянул. Вхожу: «Так и так, здрасьте». Гляжу – сидит, как истукан, безмолвный, глаз не поднимает, что-то там на счетах прикидывает. А у самого пальцы сквозь костяшки счетов проскакивают… И стенку сквозь него, опять же, видать. Я ему: «Похоже, плохи твои дела, кум». И сам не понимаю, для чего заговорил с ним. Ведь ясно же, что не ответит. Потому как одна тень от моего Добромысла осталась. Говорю вам, там во всем королевстве ни одной живой души не сыщется. Только тени да тоска смертная…

После этого случая нашлась еще парочка отчаянных голов, которые из любопытства не побоялись сунуться в заколдованное королевство. Страшное известие полностью подтвердилось. Не стало веселой страны Ольгерда Счастливого. Незачем теперь ходить в эту тоскливую землю.

За сорок лет дорога туда заросла, а спустя два столетия никто уже и не вспоминал ни о погибшем королевстве, ни о злокозненном Огнедуме, ни о том, что Прямоезжий Тракт был когда-то значительно длиннее.

Глава четвертая

Почти всю ночь рассказывал Людвиг о Королевстве Пяти Рек. То смеялся, вспоминая былых друзей и беззаботное житье, то плакал.

Зимородок настолько увлекся повествованием, что и думать забыл о проигранном споре.

– Одного не пойму, – обратился он к Людвигу, – как же ты-то уцелел?

Тряпичный сенешаль дернул носом:

– И это ты называешь «уцелел»?

– По крайней мере, ты не тень, полон сил и здоровехонек.

– Ну, не так уж и здоровехонек. Дождь-другой невовремя – и вот уже в груди все хлюпает, тряпки отсырели, а там и до плесени недалеко. А кукольный паратиф? Перенес дважды! А моль? Я, знаете ли, тоже хлебнул… Одно хорошо – тоской не мучаюсь. Да, мне, можно сказать, повезло. Уехал охотиться за Черную реку. Думал: вот заодно и Зозулю повидаю… Глядь, идет мне навстречу один человечек. Камзол на нем длинный, до пят, рвань страшенная, а осанка при этом как у пфальцграфа. Я сразу смекнул, что непростой это человечек. А он, знаете, повел разговор шуточкой.

– Ба! – кричит. – Никак это Людвиг, старина Людвиг, мой добрый старина Людвиг! А знаешь ли ты, Людвиг, что пока ты тут охотился, твой король и все его королевство – фр-р-р!..

Я, конечно, от таких речей смутился. Но виду не показал. С этими странствующими мудрецами только так и можно – ничему не удивляться. Я и спрашиваю, но как могу спокойно:

– Что это значит – «фр-р-р!»? На что ты намекаешь своими «фр-р-р!»?

А он:

– Ты разве не слыхал, что Огнедум Всесведущий набрал себе поганых помощниц, и они ему в котле наварили адского зелья на всю страну?

– Каких еще помощниц? – спрашиваю.

– А тех, кого еще король Драгомир худым веником вымел: Печаль, Тоску, Кручину, Тугу, Лиходумку и других сестер-тягомотниц. Накидали они ему в котел разной мерзости. Вместо муки положили тоски, где у людей вода – там у них беда с «никогда», ну и так да… так далее, все остальное в том же роде: отчаяние, безнадежность, бесцельность и прочие ненужные вещи. А сегодня я сам слыхал, как они этот котел опрокинули. Тьфу, подлые! Все пять рек, поди, отравили. Теперь тамошним воздухом и дышать-то опасно.

Рассказывает он все это, а у меня, друзья мои милые, руки-ноги от ужаса холодеют. Чувствую – не врет. Но даже и тогда не пожалел я, ни на миг не пожалел, что посмеялись мы над Огнедумом. Ну его совсем! Такие хоть так, хоть эдак всю страну унынием отравят. Зря я тогда палача не послушал, дело советовал!..

Закрыл я лицо руками, виски потер – что-то голова разламываться стала от всех этих мыслей. Гляжу, а у меня сквозь пальцы… все видно! Вот несчастье… Видать, еще утром нахлебался отравы.

Премудрый старичок, конечно, все примечает.

– А! – говорит он даже как будто обрадованно. – Предупреждал я тебя! Теперь и сам видишь, что я прав!

– Прав-то ты прав, да что же мне теперь делать?

Чувствую – отчаяние накатывает. Никогда такого прежде не было. Ну, разозлиться, растеряться… Но чтоб отчаяние, жгучее, как перец, точь-в-точь кто-то пальцами кадык сжимает…

– Ты, брат Людвиг, не скорби, – это старичок мне говорит. – Есть у меня верное средство. Тело твое мы, конечно, уже не спасем, а вот душу спрятать сумеем. Тебе главное – пересидеть в безопасном месте.

Я и сам понимал, что раздумывать и расспрашивать некогда. Телесность моя улетучивалась прямо на глазах. А с душой творилась совсем уж невообразимая пакость. Поверите ли, жить не хотелось.

Не успел я оглянуться, как что-то такое со мной случилось, словно бы я через черную бездну перенесся. В глазах темень, сердце булькает где-то в животе – и полное смятение во всем рассудке. Вроде я и шагу не ступил, а уже нахожусь в другом месте и слышу старичка с другой стороны. Мгновение назад был этот старичок по сравнению со мной маленьким и безобидным, а теперь представляется мне огромным, наподобие великана. А на дороге лежит и тихо испаряется мое собственное тело. Я его даже не сразу признал, хотя раньше часто и подолгу разглядывал себя в зеркало. Все-таки в зеркало – это одно, а чтоб вот так, со стороны… И оказался я в мешке у Косорукого Кукольника…

Зозуля слушал рассказ Людвига, кручинясь, и время от времени вскрикивал:

– Какая судьба!.. Да что ты говоришь!.. По крайней мере, ты среди друзей!..

Что касается Зимородка, то он с большим трудом верил услышанному:

– Получается, Косорукий Кукольник существует на самом деле? Я думал, это сказки…

– Хорошенькие сказки! – возмутилась Марион. – Я и глазом не успела моргнуть, как он уже выманил у меня отцовский гульден. А меня, между прочим, знаешь как за ухо! Знаешь, как хрустело!

– Нет, Косорукий Кукольник – не сказка, – с самым серьезным видом подтвердил Людвиг. – Напрасно некоторые думают, будто он – эдакий добрый дедушка, у которого в мешке полным-полно игрушек для послушных девочек и мальчиков. Это, братцы, сон пьяного бюргера в летнюю ночь. Косорукий Кукольник – он вовсе не добренький. Шляется, где ему влезет, за игрушки, между прочим, дерет большие деньги, и не столько добродетель вознаграждает, сколько сам развлекается. И плевать он хотел на послушных девочек и мальчиков. Но мне, можно сказать, повезло. Правда, и здесь старик остался верен себе. Всунул мою душу – душу придворного и рыцаря! – в несусветного тряпичного урода. Усмотрел для этого какие-то особые причины.