Ключ к счастью - Берристер Инга - Страница 8

Вспоминая, что именно говорил Ральф, Элис чуть ли не скрипела зубами от злости. Ей не хотелось оставлять все как есть. Нет, она выскажется, обязательно найдет что-нибудь эдакое и для Уорбертона. Интересно — в каких выражениях он будет отстаивать свое право на подобные бесчеловечные поступки?

И тут у Элис появился шанс выяснить это— минут через десять ее обидчик вышел из гостиной один. Элис последовала за ним, надеясь настичь его, пока не пропал боевой настрой. Ральф обернулся на звук ее шагов, заговорил первым, и слова его были язвительны до крайности:

— А, вот кто здесь— наша так называемая невеста в наряде с чужого плеча!

Элис не осталась в долгу и отвечала так резко:

— Да, мой наряд не нов, но он выбран по моему вкусу. Вы догадываетесь, какое впечатление обо мне создали у Роджера и его семьи? Видите, к чему привели вант слова? О, вы хорошо понимали, что делаете и для чего стараетесь, ведь так?

— Понимал? Да что вы, девушка, неужто я все мог предвидеть?

Его спокойствию можно было лишь позавидовать.

— Конечно, предвидели, к чему это приведет, а как же иначе?-Элис уже еле сдерживалась. — Зная их, вы уж никак не могли сомневаться, в том каково будет действие ваших слов. Они же решили, что мы с вами любовники! Ведь если вас послушать, так выходит, что одежду мне покупали вы по собственному вкусу.

— Но, дорогая, ваш Роджер просто обязан был знать вас гораздо лучше, чем я или кто-либо другой. У него должна быть своя голова на плечах. Судя по тому, что именно здесь затевалось: он собирался жениться на вас, не так ли?

— Вот именно!.. — начала было Элис. — Роджер знает меня…

— Разумеется, я верю вам, дорогая. Но как же вышло, что, зная вас, этот замечательный Роджер имел о своей невесте такое ошибочное суждение? Вам самой-то это не странно? С чего это вдруг он решил, что вы…

— Ничего он не решил!.. — ответного удара не получилось! Ральф похоже это понял, а Элис как будто взбесилась. Какое право он имеет так издеваться над ней?! И глаза его смеются, и губы, вон, скривились усмешке! Боже, ну до чего же самодовольный тип! Для него чужие переживания — пустой звук! и что он вообще знает о чувствах, наверное, сам холодный бесстрастный чурбан. Что ему до людей беззащитных перед подобными выходками таких вот милых шалунов!..

— Вы хоть понимаете, что наделали? Я приехала сюда…

— Да знаю я, зачем вы сюда приехали. Вас должны были примерить на роль невесты для тупоумного сынка Джины Стрикленд. Где ваши глаза, мисс, где ваша гордость? Джина лучше нас с вами знает, на ком ей хотелось бы женить своего отпрыска. Это хитрая бестия! Можете не сомневаться, что претендентка уже давно выбрана, и, поверьте мне на слово, — это не вы!

— Ясное дело, это не я, теперь-то уж точно, — грустно согласилась Элис.

— И никогда бы из этого ровным счетом ничего не вышло! Разве Джина позволит сынку жениться на той, кто может занять в его жизни значительное место? Она женит его на девушке, которая заведомо согласится существовать на вторых ролях. Претендентка должна будет согласиться на это задолго до того, как ей позволят стать членом этой удивительной семейки! Элис, посмотрите на себя и на Роджера. Поймите наконец, вы же с ним совершенно разные! Вы живая, чуткая женщина, для Роджера — слишком дорогой подарок! Да он не имеет и понятия, как с вами обращаться!..

Элис не верила своим ушам.

— А вы, надо понимать, прекрасно знаете, какого обращения я заслуживаю? — ядовито переспросила она.

Гнев туманил ей рассудок, она сама не понимала, что спрашивает — это был прямой вызов Уорбертону. И негодяй ухватился за новую возможность приняться за свое.

— Я бы сделал сразу две вещи, до которых наш милый Роджер ни за что бы не додумался.

— О чем это вы?

— Я о том, что у меня с вами было бы все иначе! Во-первых, собирался бы я жениться или нет, только ни одна из моих женщин никогда бы не была унижена — ни тем, что боялась бы мне что-то о себе рассказать, ни тем, что носилась бы по магазинам, покупая на последние деньги платье, чтобы понравиться моей семье! А во-вторых, — продолжал он, — я…

— Ну, так что же «во-вторых»? — в нетерпении спросила Элис, устав от этого идиотского спектакля.

— А вот что, — произнес Ральф и, не торопясь, подошел к девушке, обнял ее за талию и поцеловал.

Действительно, за все время их знакомства Роджер ни разу не поцеловал ее. Да что там! Ни один мужчина до сих пор не целовал ее так! За свой более чем скромный сексуальный опыт Элис не испытывала столь невыносимо прекрасных чувств. Она вообще считала, что простому смертных не под силу такая мягкая, неодолимая власть над другим человеком. Кто еще сможет, глядеть тебе в самую глубину глаз и души? И вот она не сводит с него затуманенного взора приоткрыв раскрасневшиеся губы навстречу. Так обычно ведут себя на экране герои — любовники кинозвезды, что получают «оскаров» за роли в романтических фильмах. Как правило, им удавалось сыграть на экране подобные чувства. О какие чудеса творили эти мужчины — небожители в своих тошнотворных киноновеллах! Они соблазняли резвящихся нимф, беря их в плен чувственностью и искушенностью в любви! Но ведь наяву такого быть не может! Элис беспомощно прикрыла глаза, а открыла их, услышав возмущенные вопли Роджера:

— Элис!

— Роджер, позволь мне все тебе объяснить…

Но он явно не был настроен выслушивать объяснения недостойной невесты. Ральф же по-прежнему спокойным голосом произнес:

— Ладно, дорогая, счастливо оставаться, желаю вам объясниться с Роджером и Джиной. Хотя, думаю, вам это вряд ли удастся…

— Мама была абсолютно права насчет тебя, Элис. Из тебя никогда бы не получилось хорошей жены, — задохнулся Роджер.

— Роджер, послушай… Ральф, ну не молчите же, скажите ему, как все было на самом деле!..

— О, Элис, вы меня удивляете, неужто вы и правда ждете от меня помощи? Дорогая, вы, кажется, совсем забыли, как уперлись, когда пришел за помощью к вам… — И, направляясь к выходу, Уорбертон бросил:-Друг мой, твои мама более чем права: эта женщина совсем не подходит тебе. А мама у тебя — просто клад! Всегда советуйся с ней, прежде чем дело зайдет слишком далеко.

— Роджер!-почти крикнула Элис, но — напрасно. Последний шанс к примирению потерян — он уже ничего не станет слушать. Трус, негодяй, он отводит глаза! Отвернувшись от той, которая еще полчаса назад была его невестой, Роджер изрек:

— Сейчас поздно менять планы, сегодня рождественская ночь, и вряд ли мы сможем просить тебя уехать немедленно. Разумеется, в Нью-Йорке мы с тобой общаться уже не будем, но сейчас давай не нарушать приличия.

Вот это да! Батюшки, на каком же она свете? Собиралась за этого типа замуж, подумать только! Пусть между ними не было безумной любви, но планы — то они строили, он нравился ей, она его уважала, даже иногда восхищалась. И ведь у них могли бы быть дети! Оказывается, этому надутому ничтожеству всегда нужен совет мамы, даже для того, чтобы жениться! Мама должна предостерегать его от разного рода неожиданностей! А сколько было разговоров о любви! Да не любил он ее вовсе, а если любил, то так слабо и убого, что чувства не выдержали малейшего испытания. Наверное, они оба не любили друг друга. И как теперь здесь оставаться? Да никак, выхода нет, надо уезжать домой!

Не раздумывая больше, Элис бросилась наверх, в гостевую спальню, которую ей отвели, лихорадочно принялась собираться. Она открыла шкаф, сгребла в охапку все вещи, бросила их на кровать. Вот они, ее драгоценные наряды с чужого плеча! Смешно — они не принадлежали ей, когда она только собиралась их купить, как не принадлежат и сейчас, хотя она их уже купила. В этот миг Элис почти ненавидела эти шмотки. И надо же — совсем недавно они казались девушке такими роскошными! Она даже сцепилась из-за них с Уорбертоном, а теперь вот они лежат перед нею — просто-напросто пестрая куча барахла! Никогда больше она их не наденет! А так хотелось кое-что поносить — например, шелковую юбку. Элис нежно погладила блестящую ткань. Но нет! Вещи эти ей чужие, сама она здесь чужая, все здешние обитатели от души рады ее провалу! А она-то, как дура, стремилась понравиться им!.. Не надо ей больше ничего чужого— ни людей, ни вещей!..