Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор - Страница 65

Рузвельт и Льюис снова поссорились. Когда президент попросил профсоюзного босса передать вопрос в арбитраж, тот высокомерно ответил, что президент настолько предубежден против профсоюзов, что арбитраж не будет беспристрастным.

Перчатка брошена. Ныне — за две недели до Пёрл-Харбора — истекал срок полномочий ПСОП. Его председатель Уильям X. Дэвис требовал от Рузвельта выступить с инициативой, чтобы конгресс принял закон, позволяющий администрации ставить под свой контроль шахты и управлять их работой. В сфере трудовых отношений вспыхнул в это время другой конфликт: пять профсоюзов железнодорожников отвергли выводы Комиссии президентского совета. Белый дом предложил шахтерам и железнодорожникам продолжить переговоры, но их одних недостаточно. Требовалась сильная рука, чтобы обуздать и предпринимателей, и профсоюзных лидеров. Рузвельт не мог этого сделать; скорее он стал в единственном лице арбитражным советом, рассматривающим жалобы конфликтующих сторон. На него давили отовсюду; ему приходилось часами вести переговоры, гасить страсти, маневрировать и делать это в условиях нарастания военной и дипломатической напряженности в конце ноября — начале декабря.

Но президент оставался блестящим брокером. Пока Льюис требовал обсуждения вопроса об арбитраже, Рузвельт создал потихоньку трехсторонний арбитражный совет во главе с начальником посреднической службы министерства труда Джоном Р. Стилмэном. Профсоюзы нехотя вернули шахтеров на рабочие места. Ставленник президента оказался человеком неподатливым, вопреки обвинениям Льюиса к посулам большого бизнеса. Стилмэн быстро встал на сторону профсоюзов, обеспечив им поддержку во внедрении автоматического членства на корпоративных угольных шахтах. Решение было спущено вниз 7 декабря и стало достоянием дебатов в прессе, что устраивало как президента, так и Льюиса.

После Пёрл-Харбора в обстановке оживления настроений в пользу национального единства президент созвал конференцию по вопросам взаимоотношений профсоюзов и предпринимателей с целью выработать основы политики социального партнерства. Она продолжалась пять дней. Участники договорились не допускать забастовок и локаутов на длительный срок и передавать конфликтные проблемы в новый Совет по трудовым отношениям военного времени для выработки обязывающих соглашений. Но по острому вопросу прав профсоюзов конференция зашла в тупик. Промышленники требовали заморозить влияние профсоюзов на достигнутом уровне, профсоюзы возражали; сложилась напряженная ситуация.

Подобно опытному постановщику, президент задернул занавес на сцене, до того как конференция по социальному партнерству превратилась в поле сражения. С простодушным видом принял обязательство не допускать забастовки и объявил, что учреждает новый совет по урегулированию трудовых споров. Поскольку он принципиально не отвергал автоматического членства в профсоюзе при приеме на работу в качестве вопроса, подлежащего рассмотрению в арбитражном совете, передал и этот острый вопрос совету. Лейбористы и либералы, которые добивались, чтобы администрация содействовала обеспечению прав профсоюзов, восприняли это как собственную победу. Кроме того, назначив в совет таких людей, как Дэвис, Уэйн Морс, долгое время поддерживавших профсоюзы, а также Фрэнка П. Грэхема, либерального просветителя, Рузвельт косвенно продемонстрировал, что привержен делу обеспечения в какой-то форме профсоюзных прав. Усилиями Белого дома все теперь завязывалось на решения совета, которому приходилось иметь дело с постоянно возникавшими трудовыми конфликтами.

Президент давно заверял рабочих, что их зарплата и права не пострадают, пока не снижается уровень жизни или нормы прибыли в промышленности, но как раз на сферу экономики его власть распространялась меньше всего. В августе он внес в Комиссию по кредитованию жилищного строительства и валюте законопроект о контроле над ценами, обнаружив, что это своего рода ящик Пандоры — здесь сосредоточены специфические интересы. В течение трех месяцев слушаний несколько хорошо организованных группировок добивались выведения своих клиентов из-под действия мер, предусмотренных законопроектом, причем наиболее горластыми и настойчивыми проявили себя представители Федерации фермерских агентств и других фермерских организаций. Под их давлением Рузвельт и Гендерсон согласились с пунктом о 110-процентном паритете цен на сельскохозяйственную продукцию. Законопроект, одобренный палатой представителей за десять дней до Пёрл-Харбора, мало напоминал тот документ, которого хотел Рузвельт. Сенат, еще более уязвимый для влияния лоббистов от фермерских организаций, чем палата представителей, настолько выхолостил законопроект уступками — производителям хлопка, пшеницы, овса, ячменя, свиноторговцам, — что лидер сенатского большинства Албен Баркли сам назвал его мерой «вспомоществования фермерам».

Полностью разочаровавшись в документе, президент предпринял необычный шаг. Он пригласил в свой кабинет членов Комитета по конференциям палаты представителей, чтобы побудить их изменить статьи сенатской версии законопроекта, выражавшие чрезмерные требования фермеров. И снова его сила убеждения возымела действие. После долгих и бурных заседаний Комитет по конференциям согласился несколько ужесточить документ. Учреждение Рузвельтом Совета по труду в военное время с прерогативами стабилизации цен расположило к нему ряд конгрессменов. Однако и в такой ситуации законопроект по контролю за ценами получил одобрение в палате представителей с преобладанием всего 25 голосов над его противниками. Несмотря на возражения по крайней мере одного чиновника Бюро ценового регулирования и гражданского обеспечения, президент подписал законопроект. Возможно, уже тогда он чувствовал, что будет запрашивать конгресс о наделении его более широкими полномочиями по борьбе с инфляцией. Он сделал этот запрос в последующие три месяца. Между тем шаг вперед был сделан.

Поблагодарив конгрессменов в заявлении по случаю подписания компромиссного законопроекта, возможно с примесью горечи в связи со всеми раздражавшими проволочками, президент процитировал высказывание Вудро Вильсона: «Наилучший результат дается спонтанным сотрудничеством свободных людей». Но ведь именно Вильсон превозносил также президентскую власть над свободными людьми.

Глава 6

БЕСКОНЕЧНЫЕ ПОЛЯ СРАЖЕНИЙ

В первые недели 1942 года Белый дом постепенно превратился в боевой командный пункт. Ворота перегородили тяжелыми цепями и солдатами. Артиллерийские расчеты дежурили у зенитных орудий, установленных на крыше особняка и позади маскировочных террасок на лужайках. Служба безопасности прекратила практику, когда комнаты первого этажа здания посещались длинными вереницами туристов. Техническому персоналу Белого дома выдали пропуска. Посетители должны были зарегистрироваться и могли пройти через ворота лишь после тщательной проверки. Президент больше не обедал в отеле; ежегодные банкеты администрации в честь президента и первой леди давались теперь в Белом доме.

Эти меры предосторожности наполовину забавляли, наполовину раздражали президента. У Гитлера великолепная возможность сбросить бомбу и накрыть разом столько важных лиц, собравшихся здесь, размышлял вслух президент во время обеда.

— Если нас всех, кроме Фрэнсис, прикончат, то у страны будет президент-женщина!

В Овальном кабинете на втором этаже и Овальном офисе административного крыла здания царил обычный для Рузвельта распорядок дня. Теперь, однако, по примеру Черчилля создали комнату, увешанную картами. На пути в офис и обратно президент любил окинуть взглядом большие карты с нанесенными на них линиями и значками, обозначавшими движение оперативных группировок флота и конвоев. Он изучал здесь бюллетени последней информации и болтал с молодым дежурным офицером. Но в целом Белый дом не воодушевлял, особенно после отъезда Черчилля. Рядом не было семьи. Элеонора больше чем обычно работала в своем Агентстве гражданской обороны и занималась бесконечным рядом других дел. Бремя событий, в большинстве чрезвычайного свойства, все сильнее давило на психику — и сотрудников Белого дома, и президента. Не так, как прежде, располагали к расслаблению вечера; чаще звонил телефон, больше поступало телеграмм и сводок неожиданного содержания.