Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор - Страница 53

Проблемой первостепенной важности оставался Китай. Когда Номура 17 ноября вновь посетил Белый дом, на этот раз вместе с Сабуро Курусу, прибывшим из Токио в качестве посла по особым поручениям с целью ускорить переговоры, Рузвельт снова потребовал вывода японских войск из Китая. После того как основные вопросы урегулируются, сказал президент, он будет рад представить посланцев Японии и Китая друг другу для уточнения деталей. Когда Курусу уклонился от обсуждения этого вопроса, Рузвельт вернулся к своим проповедям. По его словам, долговременных разногласий, которые помешали бы сторонам заключить соглашение, не было.

Пустые слова, — становилось все более очевидным, что в отношениях двух стран не недопонимание, а одни лишь разногласия. Несмотря на сумбур отношений, правительства обеих стран отлично понимали друг друга. Их интересы не сходятся, у них нет согласия. Когда японские дипломаты в отчаянии представили предложение Б, сформулированное несколько мягче, но все еще настаивавшее на прекращении американской помощи Китаю, Халл отверг предложение «как настолько абсурдное по существу, что ни один ответственный американский политик никогда не примет его». И это несмотря на то, что Токио считал предложение временной мерой, а Старк и Маршалл находили его приемлемым в качестве средства отсрочки войны.

Из Чунцина пришло сообщение, что Чан полностью зависит от американской помощи и весьма встревожен тактикой выжидания, принятой Вашингтоном.

Теперь Рузвельт смело выработал свое собственное предложение о перемирии с Японией. Примерно 17 ноября он набросал карандашом записку Халлу:

«Шесть месяцев

1. США возобновить экономические отношения — некоторое количество нефти и риса сейчас, позднее больше.

2. Японии больше не посылать войска в Индокитай и на границу Маньчжурии или в любое место на юге (владения Голландии, Англии или Сиама).

3. Японии согласиться не участвовать в Пакте трех держав 1940 года, если США вступят в европейскую войну.

4. США представить Японию Китаю для ведения переговоров без участия США. Позднее соглашения по Тихоокеанскому региону».

Такова наиболее амбициозная конкретная формула перемирия Рузвельта в последние дни мира. Ее короткая жизнь и ранняя кончина подытожила запутанную ситуацию. Халл прибавил к плану Рузвельта другие предложения, американские и японские, и сократил срок их осуществления до трех месяцев. Двадцать второго ноября перехвачено послание из Токио Номуре и Курусу. В нем содержалось предупреждение, что в течение недели «должны автоматически произойти некоторые события». Телеграфируя Черчиллю сущность американского предложения, Рузвельт добавил, что его судьба зависит от состояния внутриполитической жизни Японии. «Я не питаю больших надежд, и нам нужно приготовиться к большой беде, и, возможно, скоро». В тот же день посол Китая доктор Ху Ши энергично возражал против оставления 25 тысяч японских солдат в Северном Индокитае. Чан интересуется, говорил посол, не собирается ли Вашингтон умиротворить Японию за счет Китая. Голландцы и австралийцы сомневались в необходимости уступок Японии.

Черчилль тоже беспокоился. «...Разумеется, это ваше дело, — телеграфировал он Рузвельту, — и мы, конечно, не желаем еще одной войны. Но нас беспокоит один момент: что будет с Чан Кайши, не будет ли он посажен на голодный паек? Нас беспокоит ситуация с Китаем». Если он рухнет, опасность возрастет в несколько раз. «Мы убеждены, что вашими действиями руководит преданность Соединенных Штатов китайскому делу. Полагаем, что японцы не верят самим себе». Возможно, Рузвельт предпринимал бы что-то и далее, но утром 26 ноября Стимсон сообщил ему по телефону данные разведки о передвижении японских войск на юг Формозы.

Президент буквально преобразился — «рванулся с места, чтобы говорить», записал Стимсон. Это сообщение решительно меняло для президента ситуацию, поскольку «свидетельствовало о вероломстве японцев, которые под прикрытием переговоров о перемирии, о полном выводе войск (из Китая) направляли в Индокитай экспедиционные войска». В этот день рузвельтовская формула перемирия перестала существовать. Вместо нее Халл составил предложение из десяти пунктов, которые выражали наиболее радикальные требования Вашингтона.

Этап дипломатии кончился. Халл сказал Стимсону:

— Я умыл руки, теперь это дело ваше — твое и Нокса, армии и флота.

Вскоре Стимсон снова позвонил президенту. Наступило время, согласились они во время телефонного разговора, для введения Макартуром состояния повышенной готовности войск. Некоторое время еще продолжались дипломатические контакты — как замедляют движение волчки. 26 ноября. Халл вручил Номуре и Курусу свое предложение из десяти пунктов. Курусу заявил, что Япония не станет почтительно снимать шляпу перед Чаном, предложение не стоит даже отсылать в Токио. 27 ноября. Президент предупредил японских представителей на встрече в Белом доме, что, если Токио последует за Гитлером и станет на путь агрессии, он убежден без малейшей тени сомнения, что в конечном счете проиграет. Однако отметил, что все еще ожидает от Японии просьбы о «представлении» японского и китайского посланцев для переговоров друг другу таким же образом, как он прежде сводил стороны в конфликтных ситуациях. 28 ноября. Токио известил Номуру и Курусу, что в скором времени им разъяснят их статус и переговоры будут затем «прерваны де-факто», но об этом им не следует распространяться. 29 ноября (на совещании связи в Токио).

Того. Осталось ли время для продолжения дипломатии?

Hагано. Времени достаточно.

Того. Сообщите мне час «икс», иначе я не могу продолжать дипломатию.

Hагано. Хорошо, я скажу. Час «икс», — произносит он, понижая голос.

30 ноября — 8 декабря. Во время запоздалого празднования Дня благодарения с пациентами целебных источников в Уорм-Спрингсе президенту звонит Халл. Он просит президента срочно вернуться в Вашингтон, поскольку нападение Японии представляется неизбежным. Рузвельт немедленно отбывает в столицу. 1 декабря.

Премьер Тодзио (на совещании в императорском дворце). В данный момент империя стоит на пороге славы или забвения. Начальники штабов попросили у императора разрешения начать войну в день «икс». Хирохито кивнул в знак согласия. Согласно записи секретаря, который вел протокол, император был в хорошем расположении духа.

2 декабря. Рузвельт запрашивает через Веллеса Номуру и Курусу, почему их правительства сосредоточивают такие большие силы в Индокитае. 3 декабря. Токио официально уведомляет Берлин и Рим о готовящейся военной операции. Муссолини сделал вид, что его это не удивляет, если учесть «склонность Рузвельта совать нос в чужие дела». 4 декабря. Президент провел двухчасовое совещание с лидерами конгресса, попросив их, чтобы законодательное собрание не прерывало работу более чем на три дня. 5 декабря. Некоторые представители Белого дома все еще надеются договориться с японцами о 90-дневном перемирии, чтобы выиграть время. 6 декабря. Рузвельт работает над важным посланием к Хирохито с просьбой о выводе войск из Индокитая и содействии в разрядке напряженности в Тихоокеанском регионе.

Почти век назад, напоминал он императору, президент Соединенных Штатов протянул руку дружбы Японии, и она была принята. «Только в ситуациях чрезвычайной важности для наших стран я направляю Вашему Величеству послания по государственным проблемам». Сейчас именно такая ситуация. Президент остановился на концентрации японских войск в Индокитае. Народы Филиппин, Ост-Индии, Малайи, Таиланда встревожены. Они живут на погребе с динамитом. Эти народы и даже народ Китая, собственный народ Соединенных Штатов требуют от президента гарантий осуществления своих надежд на то, что угроза Индокитаю будет устранена с уходом оттуда последнего японского солдата и матроса. Очевидно, президент не рассчитывал на переговоры по этому вопросу, им двигало желание отодвинуть конфликт с Японией.