Слепое правосудие - Бернхардт Уильям - Страница 40

– Избавь меня от своего юмора. Кто мог его убить?

– Четыре пули в голову. Так же, как и в предыдущем убийстве.

Четыре пули. В голову. Или в то, что от нее осталось.

– Посмотри на цвет крови, – сказал Майк. – Это случилось недавно. Может быть, минут за десять до твоего приезда.

Десять минут. Проклятые десять минут. Если бы его чертова машина дважды не останавливалась. Если бы не попал в пробку на автостраде. Если бы он был умнее!

– Знаешь, чего он от тебя хотел?

– Не совсем. Он успел только сказать, что у него есть для меня важная информация. Он сказал, что нам всем грозит опасность.

– Похоже, он был прав. По крайней мере, в отношении себя.

– Да.

– И если он оказался прав в отношении себя...

– Спасибо. Я тебя понял.

Когда санитары уносили на носилках Ленни, Бен старался не смотреть на тело. Из проломленного черепа выпадали кровавые куски мозга.

– Думаешь, его убила мафия?

– Возможно, – помолчав, ответил Майк, – если принять во внимание, чем занимался этот парень. Но ничего в этом убийстве не говорит о том, что его убрали, выполняя приговор мафии.

– Что ты тогда скажешь о четырех выстрелах в голову? Разве не было достаточно одного, как при любом нормальном убийстве?

– Ну... – с сомнением протянул Майк. – И все же это не приговор мафии. Четыре выстрела лишь делают это убийство похожим на то, за которое твоя клиентка предстанет во вторник перед судом.

Мускулы шеи у Бена напряглись.

– Что ты этим хочешь сказать, Майк?

– Бен, где была Кристина двадцать – тридцать минут назад?

– Откуда я могу это знать?

– А лучше бы узнать...

– Ты хочешь сказать, что ей нужно алиби?

– Ведь это ты мне рассказал, что Ленни был осведомителем ФБР. Он вполне мог начать давать против нее свидетельские показания. При подобных обстоятельствах ее вряд ли можно винить за этот поступок, она была доведена до отчаяния!

– Майк, сформулируй, что ты хочешь сказать?

– Говорю, что твое дело усложнилось в тысячу раз, а оно и так было не из легких.

– Я представить себе не могу, что ты можешь даже допустить возможность вынесения подобного обвинения против Кристины!

– Бен, я полицейский! Я не предъявляю обвинений, а ловлю плохих парней. Но я, черт побери, могу точно тебе предсказать, что вскоре случится. Для Мольтке и его окружения случившееся будет лучшим доказательством "пудинга" по поговорке: чтобы доказать, что пудинг хорош, его надо съесть!

– Догадываюсь, – с горечью сказал Бен, – ты и пальцем не пошевелишь, чтобы нам помочь.

Майк только крепче сжал зубами черенок трубки и отвернулся.

– Как я и подозревал. Спасибо за то, что не помог...

И с этими словами Бен выскочил из комнаты. К голове прилила кровь и в мозгу проносилась сказанная Майком фраза:

"Ваше дело стало в тысячу раз сложнее", – а уж он-то знал точно.

Все ужасно!

Глава 32

Бен вдыхал сладкий запах прелой хвои. Приятно ощущать, как сосновый дух наполняет легкие. Но ощущение тревоги не проходило – ему не следовало приходить сюда, не следовало приводить с собой Кристину. Надо было оставаться дома за закрытыми дверями.

"Мы все в опасности, – говорил Ленни. – Мы все уже мертвецы!"

Ночной ветерок шевелил сосновые лапы, принося прохладу. Кристина зябко обняла себя руками.

– Я же говорил тебе, что надо взять пальто.

– Все мои пальто цвета неона, совсем не подходят для этой работы.

– Ты права...

Бен посмотрел на часы. Стрелки показывали два часа ночи.

По рассказу Волка, самолет должен быть уже здесь. Прилетит ли он? Или Волк ошибался? Чтобы выяснить это, приходилось ждать, наблюдать и слушать. Если понадобится, то и всю ночь.

Волк ходил кругами. Он нервничал, и Бен его понимал. Несколько часов кряду он пытался убедить парнишку, чтобы тот отправлялся домой: здесь слишком опасно для мальчика его лет, да и что подумают родители. Но Волк не хотел уходить, а тему о родителях вообще отказался обсуждать.

– Мне надо кое-что сделать, – вдруг заявил Волк, засобиравшись куда-то.

– Не отходи далеко, – остерег его Бен.

– Не буду. Если увижу что-нибудь подозрительное, дам вам знать. Вот таким образом. – Волк прижал обе руки ко рту и издал долгий звук, казалось, что кричит птица – возможно, сова. Во всяком случае, очень похоже.

– В этом лесу никто так не кричит, – объяснил Волк. – Если услышишь, то поймешь, что это я.

– Хорошо. Буду прислушиваться, – ответил ему Бен.

– Но если что-нибудь произойдет и я тебе срочно понадоблюсь, позови меня таким же образом.

– Да я не смогу повторить твое уханье, даже если буду тренироваться сто лет. Я даже свистеть не умею.

– А какой звук ты сможешь издать?

– Смотри. – И Бен сложил ладонь под мышкой в виде чашки и издал странный хлюпающий звук. – Этому меня научили еще в колледже, – объяснил он. Но на Волка это совсем не произвело впечатления.

– Ну а ты, сможешь? – спросил он Кристину.

– Извини. Я не училась в колледже.

– Может быть, это и к лучшему. Просто прокричи: "Эй, Волк!"

– Вот это у меня наверняка получится. Ну и что ты предпримешь дальше в схватке с настоящими профессионалами?

– Я смогу за себя постоять. – И с этими словами Волк вытащил из кармана рогатку.

– Постарайся лучше не нарываться на неприятности, – улыбнулся Бен. – Сразу возвращайся.

Волк растворился в темноте леса, растворился беззвучно – ни малейшего звука, не хрустнула ни одна веточка. Двенадцатилетний мальчишка был такой же частью леса, как окружающие деревья.

Прошло несколько минут, Бену что-то почудилось.

– Ты ничего не слышала? – спросил он Кристину.

– О Господи! Опять твоя паранойя...

– Кристина, это очень серьезно. Я слышал шорох листьев.

– Это мог быть Волк.

– Нет. Он шел с другой стороны.

– Бен, увидишь что-то реальное, тогда и говори, а пока перестань меня пугать.

– Как хочешь. – Он придвинулся к ней вплотную. – Ты так и не рассказала мне, что делала сегодня во второй половине дня.

– Какое это имеет значение? Не могу поверить, что кто-то способен предположить, будто я убила этого извращенца Пенни. Я его даже не знала.

– Но он знал тебя. И к сожалению, собирался давать против тебя показания.

– Как он мог знать хоть что-то обо мне?

– Кто говорит, что он знал? У него были неприятности, и он решил передать информацию, чтобы себя выгородить. Не впервые жулик придумывает факты и дает ложные показания, чтобы купить себе алиби.

– От всего этого несет дерьмом!

– Не спорю. Но, согласись, иметь лишнего свидетеля обвинения накануне начала процесса не стоит. Итак, где же ты была после полудня?

– Дома. Одна. Смотрела телевизор.

Ни одного шанса для алиби. Ничего, чтобы оградить ее от еще одного обвинения в убийстве, только ее слова – слова самой обвиняемой.

И тут он опять услышал шум на противоположной стороне взлетной полосы. Шум становился все громче, и наконец Бен увидел очертания маленького самолетика, летевшего на небольшой высоте, прямо над верхушками деревьев. Он был покрашен в черный цвет и если бы не шум мотора, то оставался бы совершенно невидимым. Он наблюдал, как пилот сделал несколько кругов над посадочной полосой и наконец стал снижаться.

– Пригнись, чтобы он тебя не увидел, – прошептал Бен.

Кристина повиновалась.

Пилот прекрасно посадил самолет. Как только стих шум мотора, на крыло из кабины вылез мужчина в темной кожаной куртке и джинсах. Он был похож на пилота по описанию Волка. Он не стал ждать их у самолета, а пересек посадочную полосу и вошел в лес метрах в трехстах от Бена и Кристины.

Как только Бен увидел, что пилот углубился в лес, они двинулись за ним. Видеть они его не могли, но ясно слышали мягкий шорох сапог, наступавших на ветки и листья.

Они шли за ним уже минут десять. Наконец пилот подошел к хижине, в которой жили птицы Волка. Здесь он остановился, очевидно пытаясь прочесть объявление на двери.