К чему эти сказки? - Чейз Джеймс Хедли - Страница 3

– Здравствуй, дорогой, – скороговоркой произнесла она. – Я так скучала…

Энсон смерил ее равнодушно-презрительным взглядом. Еще неделю назад эта женщина казалась ему соблазнительной, но после встречи с Мэг все изъяны внешности Фей стали более заметными. Угловатая, порывистая в движениях, с пегими, плохо окрашенными волосами, сейчас она вызывала в нем чувство, близкое к отвращению.

– Что это у тебя такой вид? – спросил он, чтобы только не молчать.

Фей нервно прижала палец к губам.

– У меня неприятности, Джон, – пролепетала Фей. – Ты не мог бы подогреть меня сотней долларов? Я просрочила квартплату, и меня грозятся выкинуть из комнаты.

«Тоже мне неприятности, – с раздражением подумал Энсон. – Интересно, как ты запоешь, если повесить на тебя долг в восемь тысяч!»

– Сотню долларов можно наварить за два часа, – сказал он вслух, – иди на улицу, стань на углу и зарабатывай себе сколько влезет.

Взгляд ее зеленых глаз стал холодным и колючим.

– Что-то я тебя не узнаю, милый, – сказала она. – Или ты забыл, что мы с тобой вроде бы не чужие?

Энсон почувствовал острое желание выгнать ее, но сдержался и, чтобы предотвратить ее истерику, угрюмо вытащил из портфеля шесть десятидолларовых бумажек.

– На, возьми, – проговорил он, – и уйди. Я что-то неважно себя чувствую. Видимо, отравился…

Фей посмотрела на зеленые бумажки и перевела взгляд на Энсона.

– Ты не мог бы все-таки дать мне сотню? – умоляюще спросила она. – Я же сказала, что у меня неприятности.

– Неприятности? – вспылил он, швыряя деньги ей на колени. – Сейчас у всех неприятности, и у меня, кстати, тоже. Прошу тебя, уйди. Мне в самом деле нехорошо.

Она сунула доллары в облезлую сумку и поднялась.

– О'кэй, дорогой, значит, увидимся на той неделе?

– Я тебе позвоню, – буркнул он, мысленно пожелав ей свернуть где-нибудь шею.

Остаток дня Энсон провалялся в кровати, думая о Мэг. Наутро он посетил двух клиентов в Лэмбсвиле и около половины шестого поехал через Прютаун назад, в Брент. Приближаясь к примыкавшей к шоссе грунтовой дороге, которая вела к дому Барлоу, Энсон невольно сбавил скорость.

«Может быть, навестить Мэг сегодня? – подумал он. – Хотя какой смысл? А если ей действительно нужен сюжет для романа? Да и зачем еще я мог бы ей понадобиться? Не для постели же!»

Энсон съехал на обочину и задумчиво закурил.

Нет, лучше не сегодня, поразмыслив, решил он. Эдак можно лишиться всех шансов. В следующий понедельник она опять будет одна, а к тому времени я что-нибудь придумаю…

Немного успокоившись, он завел мотор и медленно поехал в Брент.

– Вас что-то беспокоит, мистер Энсон? – участливо спросила Энн Гервин.

Энсон вздрогнул, нахмурился и внимательно посмотрел на сидевшую за машинкой девушку.

– У вас такое выражение лица, будто вы замышляете убийство, – беззаботно прощебетала она и отвернулась. Он напрягся.

– Я занят Энн… Не мешайте, пожалуйста.

Девушка состроила обиженную гримасу и вновь затарахтела на машинке. Энсон поднялся, подошел к окну и посмотрел на плотный поток автомобилей внизу. На его столе валялась стопка непрочитанных писем, запросов и заказов. Работа в это субботнее утро не клеилась – Энсона неотступно преследовали мысли о Мэг.

«Как будто замышляете убийство…» – повторил он про себя слова секретарши. Девчонка как в воду глядела. Именно об этом он и думал: об убийстве, которое могла бы описать Мэг Барлоу в одном из своих рассказов. А что, если бы он и вправду замыслил такое страшное преступление? Не книжное, а самое что ни на есть настоящее? Неужели прочесть его мысли было так легко, что это смогла сделать даже Энн, с ее наивностью и простотой?

Усилием воли Энсон заставил себя сесть за стол, взял первое попавшееся письмо, прочел его и принялся сочинять ответ.

Со времени своего назначения в Брент Энсон жил на пятом этаже огромного здания, расположенного возле железнодорожного вокзала. В распоряжении каждого квартиросъемщика находился подземный гараж, из которого можно было выезжать прямо на улицу.

Сегодня за обедом Энсон выпил чуть больше обычного. Слегка навеселе, он быстро въехал в гараж, привычно поставил машину в бокс, вылез и захлопнул дверцу. Сунув ключ в замок, он вдруг почувствовал, что где-то в холодной тьме бокса прячется человек. Раздался шорох, и Энсон быстро повернул голову. Высокий широкоплечий мужчина, больше не таясь, вышел из тени и стал у выезда из бокса, внимательно разглядывая Энсона, который, в свою очередь, пытался различить черты лица незнакомца.

– Привет, ягненочек, – грубым, зычным голосом произнес тот, и Энсон почувствовал, как его сковывает ужас. Перед ним стоял Джерри Хоган собственной персоной. Уже несколько дней Энсон бы настолько поглощен мыслями о Мэг Барлоу, что совсем забыл про угрозу Джо Дункана, но теперь в ушах страхового агента вновь зазвучали зловещие слова букмекера: «Жду до субботы. Если не вернете, придется вам иметь дело с Джерри, это я вам обещаю».

Что ж, Джо Дункан сдержал слово. Джерри Хоган не спеша приблизился к Энсону и остановился в ярде от него. Держа руки в карманах, он лениво пожевывал обслюнявленную сигарету и брезгливо рассматривал свою будущую жертву.

– Догадываешься, за чем я пришел? – грубо спросил Хоган. – Джентльмены должны вовремя отдавать деньги, иначе им туго приходится. Выкладывай тысячу зелененьких, да пошевеливайся!

– Скажи Джо, что я прошу подождать до понедельника, – произнес Энсон, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее.

– Никакого понедельника, приятель. Дункан велел взыскать, что причитается, сегодня.

Верзила вытащил из карманов свои огромные руки и сжал кулаки.

– Долг, мальчик мой, платежом красен, – добавил он, – гони монету, да поживее. Я не собираюсь тут ночевать.

Энсон почувствовал холодок под ложечкой. Взглядом затравленного животного он в отчаянии осмотрел бокс. Отступать было некуда.

– Деньги будут в понедельник, – сказал он, – передай Джо, что мне должны заплатить…

Он умолк на полуслове, потому что Хоган стал медленно подходить к нему. Охваченный ужасом, Энсон забыл о необходимости сохранять достоинство и в следующее мгновение пронзительно закричал:

– Нет-нет! Не трогай меня, не надо!

Джерри расхохотался ему в лицо.

– Это еще не все, малыш, – сказал он, – ты, верно, знаешь, что иногда я и Бернштейну пособляю чем могу, тому самому Бернштейну, которому ты задолжал восемь косых, не забыл? Конечно, у тебя еще есть время, но Сэм не строит на твой счет никаких иллюзий, он уверен, что его денежки плакали… Ну ладно, я сегодня добрый. Ты заплатишь в понедельник, или я буду вынужден сделать из тебя котлету, как это ни печально. А если не найдешь, чем расплатиться с Сэмом, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вообще родился на свет, – добавил он. – Усек?

– Все ясно, – пробормотал Энсон, чувствуя, как по его спине катится холодный пот.

– Ну вот и славненько. Итак, ты платишь в понедельник. И без дураков, понятно?

Энсон облегченно вздохнул и попытался улыбнуться, но тут громадный кулак Джерри с молниеносной быстротой метнулся к животу страхового агента. Парализованный мощным ударом, Энсон согнулся и упал на заляпанный машинным маслом пол.

– До понедельника, милок. И пусть это маленькое нравоучение пойдет тебе на пользу, – сказал Хоган. – А еще не советую тебе забывать о Сэме, если не хочешь получить от меня на полную катушку.

Когда Энсон проснулся, солнце ярко освещало комнату. Согнувшись вдвое, Энсон пробрался в ванную. Внутри у него все горело, и он с ужасом думал о второй встрече с Джерри, которая наверняка скоро состоится. При этой мысли у него холодело под лопатками и судорога сводила живот, ибо сомневаться в том, что Хоган в конце концов обеспечит ему инвалидную коляску, не приходилось.

Размышляя о своем безнадежном положении, он провалялся до самого вечера. Мысли путались в голове, но скоро их хаос приобрел какую-то определенную форму. Раньше он никогда не пробовал добывать деньги нечестным путем, но теперь с ужасом понял, что другого выхода у него просто нет. И тут он подумал о Мэг Барлоу: «А ведь она себе на уме. Этот рассказ о надувательстве со страховкой, эти залежалые „драгоценности“… Она же прекрасно знает, что им грош цена. Но тогда за каким чертом она меня звала? И почему сказала, что мужа не бывает дома по понедельникам и четвергам? А может, она – мой единственный шанс?»