Снежный ангел - Бэлоу Мэри - Страница 22

– Ты не любишь рыжие волосы? – спросил граф.

– При чем тут волосы… Она хихикает и все время хвастается. Ее послушаешь и начинаешь задаваться вопросом, есть ли там вообще что-нибудь в голове. Ну да ладно, пока меня не трогают, а что будет завтра – посмотрим. Опасаюсь я этих семейных праздников: никогда не знаешь, чего от них ждать.

– Выше нос, – подбодрил его граф. – Тебе удалось вернуться с войны, получив лишь небольшое ранение. Так неужели ты не сможешь выпутаться из силков маркизы?

– Да, – сухо ответил Берсфорд. – С женой. Ты уже видел Розамунду Хантер?

– Сестру Марча? – Лорд Уэзерби отступил на шаг от зеркала и решил, что булавка находится достаточно близко к центру, чтобы оставить ее в покое.

– Мы не виделись с ней бог знает сколько лет, – сказал Берсфорд. – Марч выдал ее за старика, едва она успела вырасти из детского платьица.

– Ее никто не заставлял, – сказал граф. Он встретил в зеркале удивленный взгляд друга и поспешно добавил:

– Во всяком случае, я так слышал.

– Она часто приезжала сюда до замужества, – сказал лорд Берсфорд. – С ней всегда было весело, почти как с мальчишкой. Мы вместе лазали по деревьям, гонялись за овцами и сбегали с самых крутых холмов. А сейчас Розамунда стала настоящей красавицей.

– Да, – согласился лорд Уэзерби, отворачиваясь от зеркала и демонстрируя свою готовность спуститься вниз. – Меня представили ей сегодня.

– Мне она нравится, – признался приятель, поднимаясь со стула. – Ее присутствие может несколько оживить эти скучные две недели, правда?

Граф не ответил и открыл дверь.

– Веселая вдова. – Лорд Берсфорд подмигнул графу. – Ты заметил, какая у нее фигура, Джастин? Или ты теперь ни на кого, кроме Аннабелл, не смотришь?

Графа бросило в жар при воспоминании о фигуре Розамунды Хантер.

– Говоришь, хорошая фигура? – переспросил он, пропуская приятеля вперед и с трудом удерживаясь, чтобы не поставить ему синяк под глазом.

Лорд Берсфорд нарисовал в воздухе силуэт Розамунды, который, насколько помнил Джастин, не слишком соответствовал оригиналу.

– Прекрасная, – сказал он мечтательно, – просто великолепная, друг мой.

«Дать бы тебе так, чтобы ты перелетел через перила и приземлился двумя этажами ниже», – мрачно подумал граф, аккуратно закрывая дверь своей комнаты.

В этот момент на лестнице показались леди Марч, Аннабелл и Розамунда, и сердце Джастина ухнуло куда-то вниз. Джентльмены поклонились дамам, обменялись с ними любезностями и, пропустив их вперед, стали спускаться по лестнице. Берсфорд повернулся к лорду Уэзерби и, восхищенно приподняв брови, беззвучно присвистнул. Розамунда была в узком изумрудно-зеленом платье, не скрывающем плавных изгибов ее тела. Она уложила волосы в высокую прическу, как тогда, в домике Прайса, когда она вышла к нему в оранжевом платье Джуд.

Вся компания спустилась в гостиную, и только там граф вдруг осознал, что совершенно не заметил, как одета Аннабелл. Он подошел к ней, выразил свое восхищение и, рассмотрев наконец ее как следует, увидел, что его невеста и в самом деле очень хороша.

– Конечно, я помню вас, милорд, – сказала Розамунда с улыбкой.

Лорд Берсфорд состроил гримасу.

– Означает ли это, что я должен называть вас леди Хантер? – спросил он. – Когда-то мы были просто Джош и Розамунда.

– Но это было до того, как вы стали важной персоной, – заметила она. – Я не смею называть наследника маркиза просто Джошем.

Она увидела, что граф Уэзерби подвел Аннабелл к своей матери и сестре с мужем – леди и лорду Ситуэлл. Значит, пока можно расслабиться со старым товарищем по оружию.

– Неужели? – ухмыльнулся лорд Берсфорд. – Ну, если вам так хочется, можете называть меня милордом и, приседая, смотреть в землю.

Она помнила его ловким, сильным мальчуганом, вечно растрепанным, вечно смеющимся проказником, всегда готовым вступить в драку с любым, кто посмеет насмехаться над ямочкой на его правой щеке. Теперь это был взрослый мужчина, не отличавшийся ни высоким ростом, ни развитой мускулатурой. От озорного мальчишки остались только серые смеющиеся глаза да густые темные волосы, непокорно спадавшие на лоб. И ямочка на правой щеке. Когда Джош спускался по лестнице, она заметила, что он прихрамывает.

– Нет уж, лучше я буду называть тебя Джошем – засмеялась Розамунда.

– Как только тебе покажется, что это слишком фамильярно, ты в любой момент можешь перейти на Джошуа. Сколько тебе было, когда мы виделись в последний раз?

– Пятнадцать, кажется, – сказала она. – Это было в тот год, когда ты свалился в ручей и брызгался на меня, чтобы я не хохотала.

– Точно, – улыбнулся Джош. – А скажи, Розамунда, ты всегда была такой красавицей?

– Помнится, когда я появилась на свет, моя мама называла меня самой красивой девочкой на свете.

– Ах вот оно что. Должно быть, пятнадцатилетние мальчишки не замечают таких вещей. Кажется, тогда ты заплетала косички?

– Да, сколько я боролась, чтобы мне разрешили избавиться от них. И только в шестнадцать лет наконец выиграла эту битву. А что с тобой случилось, Джош? – Она посмотрела на его ногу.

– Битва при Ватерлоо. Мне повезло, что костоправ, который меня лечил, не успел ее отрезать. Кажется, я сказал ему – во всяком случае, так мне передавали, в то время я плохо соображал, – что мой двоюродный дедушка, маркиз Гилмор, лишит его лицензии на практику и головы, не важно, в каком порядке, если он не уберет сейчас же свой скальпель и не найдет лекарства получше. Говорят, я орал так громко, что меня пожалели даже несчастные, лежавшие вокруг. – Он ухмыльнулся.

– Я не знала, что ты воевал, – сказала она.

– Офицер кавалерии. Красный мундир и прочие атрибуты настоящих мужчин. Жаль, что ты не видела меня тогда, Розамунда. Ты бы растаяла от восторга.

– Неужели?

Дворецкий объявил, что гостей приглашают к столу.

– Прошу, – сказал Джошуа, предлагая ей руку. – Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своем готическом романе. Это правда, что ты вышла за достопочтенного сэра Леонарда в день его восьмидесятилетия ?

– Нет, – улыбнулась она. – Какая чушь! Ты взял это с потолка, Джош. Тебе не могли такого сказать.

– Я просто стараюсь быть тактичным. На самом деле ему исполнилось девяносто, верно? Пойдем, я посажу тебя рядом с Джастином. Может быть, нам удастся вытянуть правду, атакуя тебя с двух сторон.

До этой минуты Розамунда чувствовала себя довольно свободно, флиртуя с лордом Берсфордом. Она сосредоточила все свое внимание на нем и решительно не замечала присутствия Джастина. Она надеялась, что потом сумеет найти укромное местечко где-нибудь на другом конце стола. Но Джош не оставил ей выбора.

Во главе стола сидела Аннабелл. Справа от нее – маркиз и маркиза, слева – граф.

– Джастин, помогай, – воззвал к нему лорд Берсфорд. – Розамунда отказывается сказать, сколько лет было ее мужу в день их бракосочетания. Я полагаю, где-то от восьмидесяти до девяноста, но точную цифру она скрывает. Посмотрим, удастся ли тебе добиться от нее правды.

Она неохотно повернула голову, боясь встретиться с его голубыми глазами.

– Знаете, леди Хантер, вам лучше во всем признаться, – шутливо сказал Джастин. – В замке у каждого уважающего себя графа есть темница с полным набором инструментов для пыток. Осмелюсь предположить, что у маркизов они тоже имеются и они одалживают их за вполне умеренную плату всем желающим.

Что он сказал? Его тон был легкомысленным, глаза улыбались. Кто-то сел рядом с ней с другой стороны, от шока она даже забыла кто. Нужно ответить им, чтобы они оставили ее в покое и отвернулись.

– Вы что-то спросили?

Лорд Берсфорд издал недоуменный смешок. Конечно же, это Джош. Он всегда вовлекал ее в дурацкие истории.

– Притворяется глухой, – сказал он. – Не думал, Розамунда, что ты можешь воспользоваться этой тактикой.

– Ему было сорок девять. – Она победоносно улыбнулась. – Это даже не пятьдесят. Вот так-то, Джош.