Снежный ангел - Бэлоу Мэри - Страница 2

Она знала, что несправедлива к брату. Но гнев и оскорбленная гордость подталкивали ее к новым обвинениям.

– Не говори ерунды. – Деннис окинул ее сердитым взглядом и прищелкнул языком. – Ты – и вдруг увядающая!

– У меня и в мыслях не было рассчитывать на твою благотворительность, – с достоинством заявила она. – Можешь не волноваться. Тебе не придется продавать меня первому встречному, я сама найду себе мужа. И сделаю это как можно скорее, чтобы не обременять тебя своим обществом.

– Не говори глупостей, – сказал он, не отрывая глаз от пейзажа за окном.

– Значит, вот кто я для тебя? Глупая, докучливая сестра, которую не терпится сбыть с рук. И потому со мной можно обращаться как с товаром. Тоби Стренджлав, вот уж действительно! Лучше бы я осталась в Линкольншире. Феликсу не нужен загородный дом, он постоянно живет в Лондоне. И он ни разу даже не намекнул, что мое присутствие в его доме нежелательно!

– Ты по-прежнему как порох, а ведь тебе уже двадцать шесть лет, – заметил лорд Марч. – Я надеялся, что хотя бы Хантеру удалось укротить твой несносный характер.

– Ты, наверное, воображал, что Хантер будет пороть меня, – язвительно бросила она. – Но видишь ли, он любил меня, как это ни трудно тебе представить. Он был неизменно галантен по отношению ко мне и не цеплялся к каждому слову.

Лорд Марч уставился в потолок экипажа.

– Я уже не единожды пожалел о том, что забрал тебя из Линкольншира. Какой мирной была моя жизнь последние девять лет! Я сам начинаю удивляться, зачем поехал за тобой. Ты совершенно неблагодарное существо.

– О-о, – вздохнула она – Останови экипаж. Я выхожу.

Лорд Марч наградил потолок еще одним долгим выразительным взглядом.

– И конечно же, возвращаешься в Линкольншир, – сказал он. – Скажи спасибо, что я не ловлю тебя на слове, Роза.

– Я выхожу, – повторила она и, прежде чем брат успел осознать, что она собирается сделать, сильно постучала по перегородке, за которой сидел кучер. – Я сожалею, что согласилась ехать, и больше не намерена оставаться с тобой ни секунды.

Карета остановилась.

– Не будь смешной, – сказал лорд Марч.

– Пусть я буду смешной. Ведь ты и без того невысокого мнения о моем уме. Лакей отворил дверь.

– Опустите, пожалуйста, лестницу, – попросила его Розамунда.

– Не будь смешной, – повторил брат.

Она застегнула плащ до самого подбородка, завязала ленты шляпки и взяла ридикюль.

– Помогите мне сойти, – попросила она лакея.

– Ты, верно, думаешь, что я буду умолять тебя остаться? – спросил Деннис. –Что я брошусь к твоим ногам, моля о прощении за все придуманные тобою оскорбления? Опустите лестницу, – обратился он к лакею. – Ступай, Роза, это послужит тебе уроком.

Розамунда величественно протянула руку.

– Помогите мне, – ледяным тоном приказала она лакею.

Слуга нерешительно посмотрел на хозяина.

– Что ж, иди, – раздраженно бросил лорд Марч. – Если ты хочешь вести себя глупо, не буду тебя удерживать. Надеюсь, что пойдет снег.

Розамунда вышла из экипажа и, поблагодарив лакея, обернулась к брату:

– Желаю тебе всего наилучшего, Деннис.

Лорд Марч сердито посмотрел на нее и не ответил.

Розамунда повернулась и решительно зашагала прочь. Сильный порыв ветра ударил ей в лицо, с неба посыпалась колючая снежная крупа.

«Как же глупо я поступила», – подумала она, прислушиваясь к удаляющемуся громыханию экипажа. Деннис совершенно прав. Для нее явилось неприятным открытием, что в свои двадцать шесть лет она все еще запальчива, как ребенок.

Розамунда запахнула плотнее теплый, подбитый мехом плащ. Деннис решил проучить ее. Но как долго он будет сердиться? Сколько времени пройдет, когда он решит наконец повернуть экипаж назад? И как вести себя, когда он вернется? Принять оливковую ветвь и улыбнуться? Или даже рассмеяться? Или изобразить холодное удивление, притворившись, будто ее ничуть не обрадовало его появление?

Розамунда вздрогнула. Ей будет нетрудно казаться холодной. Она уже промерзла до костей. Теперь с неба падали тяжелые белые хлопья.

Виконт Марч ждал, пока экипаж проедет две мили. Он решил повернуть за Розамундой не раньше чем через две мили. Ей пошло бы на пользу, если бы он проехал целых пять или даже десять миль. А еще лучше было бы совсем не возвращаться за ней.

Обвинить его в меркантильности! В том, что он хочет выдать ее замуж только для того, чтобы сбросить с себя обузу. Тогда как единственное его желание – видеть ее счастливой рядом с каким-нибудь уважаемым человеком. Девять лет назад она разбила ему сердце своим решением выйти замуж за Хантера – баронета, которому уже в то время было под пятьдесят, а выглядел он и того старше. Но упрямая сестра поступила по-своему, и все потому, что считала себя обузой ему, Лане и их дочери Анне.

Невозможная женщина. Пусть бы она замерзла на дороге, это послужило бы ей уроком. Интересно, проехали они две мили или нет? Наверное, что-то около того или даже чуть больше. В любом случае довольно: она наверняка уже превратилась в ледышку. Да и снегопад начинал вызывать опасения. К тому времени как он догонит сестру и доберется до ближайшей гостиницы, дорогу изрядно засыплет снегом. Оставалось надеяться, что буран окажется непродолжительным.

Да, они отъехали достаточно далеко. Он наклонился вперед, чтобы постучать кучеру. Но в эту секунду экипаж резко качнулся и завалился набок. Лорд Марч упал на противоположное сиденье, больно ударившись носом о стенку. Экипаж потерял колесо.

Шел снег – большие пушистые хлопья. Из такого снега хорошо лепить снежки. С каждой минутой снежинки падали все быстрее, их становилось все больше.

«Ну, – подумал граф Уэзерби, удобно откинувшись на подушки в своем комфортабельном экипаже, – должно быть, мы уже почти на месте». «Местом» был охотничий домик его приятеля Прайса в Нортгемптоншире.

Граф с самого полудня поглядывал на небо, затянутое тучами, опасаясь, что они разверзнутся, обрушившись на землю дождем или снегом. Меньше всего на свете ему хотелось оказаться застигнутым в пути метелью и провести ночь на постоялом дворе.

Домик Прайса уже близко. Наверняка до него осталось не больше нескольких миль. Тем обиднее будет, если он все же не успеет доехать. Хотя по такой погоде снегопад вполне мог начаться еще несколько часов назад.

Граф выглянул в окно и отметил, что дорогу уже припорошило снегом.

И зачем он только тащится в этот охотничий домик, затерянный в глуши Нортгемптоншира, да еще в полном одиночестве? Он мог бы сидеть сейчас в своем уютном лондонском доме, или в читальне Уайтс-клуба, или в будуаре у Джуд.

Нет. Граф нахмурился. Только не у Джуд, с ее бесконечным хныканьем и сиплым кашлем. Кроме того, через месяц состоится его официальная помолвка с Аннабелл. Как ни горько было это сознавать, но пути к отступлению уже не было – уступив уговорам матери и собственному чувству долга, он сказал отцу Аннабелл о своем намерении жениться на девушке и получил его предварительное согласие. Мать и сестры были очень довольны его решением.

А с какой стати ему самому быть недовольным? Никто не принуждал его к женитьбе с пистолетом у виска. И теперь, когда уже назначена дата помолвки, поздно терзаться напрасными сожалениями.

Через три месяца ему исполнится тридцать – критический возраст для любого мужчины, тем более, если он богат и принадлежит к британской аристократии. В двадцать девять лет еще позволительно быть холостым, так как впереди есть некоторое время, чтобы остепениться, но, оставаясь неженатым в тридцать, наследник титула поступает эгоистично, так как рискует оставить свой род без продолжения. К этому времени в доме пора заводить детскую. И потому граф Уэзерби, пусть и неохотно, смирился с неизбежным.

Он вздохнул и положил скрещенные ноги на противоположное сиденье. По крайней мере Аннабелл довольно красива и кажется достаточно разумной для своего возраста. Он давно знал, что если ему и придется жениться, то скорее всего на этой девушке. Его мать лелеяла эту надежду многие годы. Он не стал противиться ее желанию, поскольку у него самого не было на примете другой кандидатуры.