Благородная разбойница - Берк Синнамон - Страница 61

— Я могу говорить только за себя, а не за других мужчин. — Чейз не хотел позволить чему-то еще испортить их брачную ночь. Сейчас они были вместе, и ею поцелуй был напоен любовью. Минуту спустя Айвори выскользнула их его объятий, чтобы налить немного шампанского, и про дела свою руку в его, чтобы каждый мог пить из хрустального бокала другого.

— Я удивилась, что ты захотел поговорить с братом Сэмюелом. У меня было такое чувство, что он тебе не по нравился. Я надеюсь, ты не ревновал из-за того, что я просила его позировать мне.

Она только что подсказала Чейзу разумное объяснение его угрюмого вида за столом, и он с готовностью ухватился за него:

— Стыдно сознаться, но я ревновал. Он красивый мужчина, несмотря на этот несколько странный оттенок.

— Ты имеешь в виду его глаза? Я не часто встречала людей с янтарными глазами, но они отлично подходят к его набожному виду. В его взгляде есть какой-то неземной свет, и я, наверно, все равно не смогла бы его передать. Но мне все-таки жаль, что он не смог мне позировать. Пожалуйста, не ревнуй меня к другим. Я ни когда не предам моей брачной клятвы и не дам тебе причины сомневаться во мне.

Чейз не мог дать такого же обещания, и это разрывало его сердце.

— Я тоже всегда буду верен тебе, Айвори. Вся моя любовь всегда будет принадлежать только тебе. — Он подождал, пока она не поставит свой бокал и, взяв за руку, поцеловал ее пальцы. — Ты выглядишь в этом платье как ангел. Тебе не хватает только крыльев.

— Нет, они бы ужасно мешали заниматься любовью.

Чейз ласково провел пальцами по ее руке:

— Я не подумал об этом, но это было бы так мило.

Он привлек ее губы к своим и нежно поцеловал их, потом слегка наклонился, щекоча ее ухо. Он поцеловал ее в шею и, отодвигая лямку платья, провел языком по выемке плеча.

— Мне нравятся твои духи.

Это были духи ее матери, но она хотела, чтобы их неземной аромат ассоциировался у него только с ней одной, и оставила это в секрете.

— Спасибо. — Она обняла его за талию и прижалась щекой к его плечу. — Так чудесно. Похоже, как будто бы у нас целая вечность, чтобы заниматься любовью.

— Так и есть.

— Я надеюсь.

Она сказала это так задумчиво, что Чейз поймал ее за подбородок, повернул голову к себе и заглянул в глаза. Они блестели, но в них была любовь, а не слезы.

— Я хочу, чтобы у нас было всего так много, — тихо признался он. — Не то, что можно купить за деньги, а все, что действительно дорого: здоровье, счастье, умные дети. Я хочу, чтобы это все было вместе с тобой.

Айвори поцеловала его в ладонь:

— А я хочу, чтобы с тобой. Мы так замечательно будем жить вместе. Я это знаю.

Чейз горячо привлек ее к себе, запустив пальцы в мягкие шелковые волосы, жадно целуя ее губы. Они задыхались, но им хотелось еще и еще. Он обхватил ее грудь, лаская пальцами соски, потом скользнул руками вдоль спины, прижимая ее бедра к своим. От ее тепла сквозь тонкое платье он чувствовал, как его бросает в жар.

— Помоги мне раздеться, — прошептал он между поцелуями.

Айвори довольно рассмеялась.

— Мне нравится снимать с тебя одежду. Это так же приятно, как разворачивать подарок. — Она провела ноготками по его теперь обнаженному животу. — Ты такой красивый.

— А если бы я не был красивым? — Чейз присел на край постели. — Что, если бы я был удручающе обыкновенным?

— Хмм. — Айвори, кажется, всерьез задумалась над этим вопросом, стаскивая с него ботинки. — Не стану спорить, в первый раз меня привлекла именно твоя внешность, так что, кто знает? А ты бы любил меня, если бы я была уродиной?

— Я же не сказал урод, я сказал обыкновенный.

Айвори села рядом с ним:

— Мне бы хотелось думать, что ты любишь меня за мою индивидуальность, а не за хорошенькое лицо или красиво сложенное тело, которое я унаследовала от своих родителей. Если бы ты любил меня только за то, как я выгляжу, это было бы так невыносимо поверхностно.

Чейз встал и, потянув ее за собой, поднял на ноги.

— Никто никогда еще не обвинял меня в поверхностности.

Он спустил узкие лямки платья с ее плеч, и оно с приятным шорохом упало к ногам. Он наклонился, поднимая его, и повесил на стул. Потом придвинулся ближе и усадил ее на край постели. Стоя на коленях возле ее ног, он потерся щекой о ее бедро.

— Нет, если люди и жалуются, то только на то, что я слишком глубок.

Вся трепеща от нетерпения, Айвори откинулась назад, опираясь на локти.

— Люди вообще или только женщины?

Чейз приник к золотистому треугольнику между ее бедер.

— Я не помню никаких других женщин. — Он выдохнул, и тепло его дыхания было таким же возбуждающим, как и его ласки.

Чейз двигался очень медленно, каждое движение рассчитано. Он проводил пальцами по внутренней поверхности ее бедер, потом игриво повторял их путь легкими поцелуями.

— У тебя такая нежная кожа, — прошептал он, прижимаясь к средоточию ее женственности.

Полная мучительным желанием, Айвори потеряла всякий интерес к продолжению шутливой болтовни и откинулась назад в нетерпеливом призыве. Она чувствовала жар во всем теле и была так полна любовью к нему! Ее желание нарастало… Когда он прервался на несколько мучительных секунд и когда кончик его языка заставил ее раскрыться, она схватила его за волосы, притягивая ближе, прося о большем тихими бессвязными стонами, и он не разочаровал ее.

Он нашел чувствительный бугорок и слегка тронул его. Айвори вся затрепетала. Быть с Чейзом захватывало больше, чем стремительный полет. Она задыхалась, ловя воздух ртом, по мере того как крошечные искры экстаза прожигали ее насквозь. Настойчиво мучая ее, он целовал ее всякий раз по-разному, то просто касаясь ее, то проникая вглубь. Он продолжал вести к самому высшему из наслаждений, и, когда экстаз, до которого он наконец ее довел, достиг своей высшей точки, все ее тело затрепетало от восторга. Ее прекрасная белоснежная кожа пылала румянцем. Она чувствовала себя настолько глубоко удовлетворенной, что смогла только прошептать: «Я люблю тебя».

Чейз хотел только доставить Айвори удовольствие, но, мучая ее, он мучил и себя. В страстном стремлении принести ей радость он забрался в постель, крепко обнял Айвори, и их тела задвигались в вечном танце любви. Муж и жена в своих сердцах, они были исполнены волшебным сочетанием наслаждения и умиротворения и чувствовали, как летят на крыльях страсти, более легких, чем у ангелов.

Погрузившись в блаженную расслабленность, Чейз боролся со сном, потому что ни на мгновение не хотел покидать Айвори. Ему так хотелось рассказать ей о своих детских приключениях на зеленеющем Северо-западном побережье и поведать чудесные индейские легенды, которым учил его дед. У него было так много чего ей рассказать, и, хотя сейчас он не мог поделиться с ней ни словом, он надеялся, что наступит время, когда он сможет разделить с ней не только свое тело, но и всю свою жизнь Айвори тихо вздохнула.

— Я не думала, что могу испытать с тобой еще больший восторг, но каждый раз так и происходит.

Они лежали в объятиях друг друга, лениво переплетя руки и ноги, и Чейзу это казалось так естественно.

— Это нелегкая задача, но я постараюсь не разочаровать тебя.

— Ты никогда не разочаруешь меня, Чейз. Никогда.

Айвори подняла руку, прикрывая зевок, и положила голову на его плечо.

Не имея возможности поблагодарить ее за такую непоколебимую веру в него, Чейз позволил ей заснуть, не тревожа сомнениями, которые терзали его самого. Разочарование — это было слишком слабое слово для того, что бы она почувствовала, если б узнала, что он собирается делать. Но он надеялся, что к тому времени, как высадится десант, она уже слишком глубоко привяжется к нему, и все обойдется.

Аромат духов ее матери проник и в сны Айвори, неся дразнящие воспоминания Она видела Уиллоу глазами ребенка — царственную красавицу, танцующую с потрясающим изяществом и грацией Высокая и стройная, она была одета в красное, лиловое и зеленое, цвета смешивались, когда она кружилась, привстав на цыпочках. Снова чувствуя себя четырехлетним ребенком, Айвори хлопала в ладоши и тоже танцевала, как вдруг темная тень легла на пол, положив конец их игре.