Битва За Масть - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 9

Естественно, ответ он получил вполне ожидаемый:

— Артур, это твои трудности, — тон щекастого стал уже более раздраженным.

Прыжки и ужимки Артура его трогали меньше всего. Его волновал только алюминий.

— Да, я понимаю, но подождите…

Второй гость, с седым ежиком, всегда отличавшийся исключительной корректностью и молчаливостью, почти по-хозяйски взял с Артурова стола первую попавшуюся папку, потряс ею в воздухе и демонстративно бросил обратно на стол. Это, очевидно, была точка в разговоре:

— В общем, мы готовы ждать, ну, еще неделю, не больше.

Мужчины молча поднялись. Щекастый исподлобья глянул на Артура и оценивающе оглядел обстановку его кабинета. Достав из кармана монетку, он крутанул ее по столу в сторону Артура. Монетка завертелась быстро, волчком. Артур, сидя в кресле, завороженно смотрел на нее.

— Знаешь, Артур, такую арию, — на выходе из кабинета обернулся щекастый, — «Люди гибнут за металл»?

— До встречи, — без тени улыбки завершил разговор седой.

Артур остался один на один со своими невеселыми «металлическими» мыслями. Монетка слишком вещественно напоминала о том, что он попал. Как кур во щи. Точнее, в тысячу раз хуже.

— Артур Вениаминович, — заглянула Людочка. — Вам Белов звонит.

— А?

— Белов. Александр.

— Кто? — по его интонации Людочка поняла, что до шефа наконец-то дошло.

— Он спрашивает, как у вас настроение?

— Да понял, понял… — безвольным жестом отмахнулся Артур.

Буквально за несколько секунд на лице его сменилось несколько противоречивых чувств: растерянность, бешенство и проблески решимости. Голова его, наконец, начала соображать. И главное, что она сообразила, — к разговору с Беловым он не готов. Пока не готов.

— Скажи, меня нет. Я скоропостижно скончался. Меня вообще здесь нет. Я уехал. В Таджикистан. Нет, в Монголию. Так. Стоп.

Артур швырнул монетку в корзину для бумаг.

— Соедини меня срочно с Петром.

Он закурил сигарету и чертыхнулся — чуть было не зажег с фильтра.

— Сволочь, — бормотал он едва ли не с восхищением. — Скотина…

VII

Саша свернул на Герцена. Время еще в запасе было, поэтому он ехал настолько медленно, насколько мог. Оля сидела рядом спокойно, глядя вперед на мокрую мостовую. Но он чувствовал, как она волнуется. Все-таки сегодня в каком-то смысле решалась ее судьба. Комиссия консерватории определяла сегодня, кому из вчерашних выпускников что светит.

— Ну вот, прикинь, — излишне бодро предположил Саша, — тебе сейчас говорят: «Распределяетесь в „Ла Скала“!» Или куда там?

— В Бостонский симфонический оркестр, — подсказала Оля, и на щеках ее обозначились ямочки.

Значит — немного расслабилась.

— Во. В Бостонский. Что будешь делать? Бросишь меня, да? Поедешь в Америку проклятую? — он покосился на Олю и подмигнул памятнику Чайковского, сворачивая во двор консерватории.

— Во-первых, я хочу сольно выступать, — не без пафоса заявила Оля. — А во-вторых, никуда я от тебя не поеду, знаешь прекрасно.

— Знаю, маленькая моя. Давай, ни пуха. Я тебя жду.

Оля подставила щеку, но не тут-то было. Саша не мог отпустить ее без полноценного поцелуя.

— Ты с ума сошел, Белов, — не сразу вырвалась Оля.

Он лишь улыбнулся, наблюдая, как она поправляет ничуть не пострадавшую прическу.

Взглядом проводив Олю до самых дверей консерватории, Саша вышел из машины. Он пнул переднее колесо своей синей БМВ. Нет, ему не показалось — можно чуть-чуть подкачать. Саша открыл багажник и потянулся за насосом.

— Пойдешь со мной. Быстро. — Белов почувствовал, как в левый бок ему уперлось дуло пистолета.

— Сейчас. Багажник закрою.

— Бегом.

Ох, как Саша не любил, когда ему приказывают! Да еще и таким тоном. Но в данном случае следовало согласиться с неоспоримым доводом, упиравшимся ему теперь прямо в спину.

Рядом тормознула черная «Волга». Бросив взгляд на дверь консерватории, Саша сделал пару шагов и опустился на заднее сиденье рядом с молодым бугаем в черной кожаной куртке. Другой, с пистолетом, втиснулся рядом, не без труда захлопнув дверь.

Выехав на Герцена, машина резко набрала скорость и рванула в сторону площади Восстания. Все молчали. Говорить пока было не о чем.

Стиснутый с двух сторон «быками», Саша смотрел вперед, на дорогу и увеличивающееся на глазах здание островерхой высотки. Мужик, сидевший рядом с водителем, внимательно и с любопытством рассматривал Белова в зеркале заднего вида. У мужика был крепкий коротко выбритый затылок и глубокий бледный шрам на правой стороне лица — от середины лба до середины щеки.

Быстро проскочили Пресню, потом Хорошевку и уже через минут пятнадцать съехали на едва заметную дорожку, ведущую куда-то в глубину Серебряного бора. Саша невозмутимо поглядывал по сторонам. Место было хорошее. У самой Москвы-реки.

Здесь и остановились. От воды медленно поднимался туман. И ни единого человека не было видно. Будний день. Весна, не лето.

— Пацаны, погуляйте, — приказал тот, со шрамом.

«Быки» и водитель выбрались из машины, открыли багажник и разобрали заранее приготовленные обрезки труб. Один намотал на руку крупноячеистую цепь. «Психологическая обработка, так сказать», — про себя усмехнулся Саша.

Ну, ничего, к такому он всегда готов. Не первый день в школе. Хотя рожи у них были все же малоприятные.

— Ну что, фраер, колись. — Меченый, наконец, соблаговолил обратиться к нему.

— Что именно тебя интересует?

— Где металл?

— У меня. Артур получит его только тогда, когда введет моего человека в состав учредителей, — не задумываясь — ибо это было давно принятое решение, — высказал свою деловую позицию Саша.

— Это с какого хрена? — взвился Меченый, и шрам его заметно побелел.

— А не надо бить по голове моего юриста, — назидательно пояснил Саша.

— Ты пришел к Артуру с наездом. — Меченый постарался выдержать столь же дидактичный и спокойный тон.

— Я пришел поговорить по делу. Хамить козла никто не заставлял, — спокойно закончил Саша.

— Ладно, дело прошлое, — не споря и уже вполне примирительно сказал Меченый. — Верни металл, и вопрос закрыт.

— А найди! Шестьсот тонн — не иголка. Давай! — В Сашином голосе прозвучала неприкрытая издевка.

Меченый всем своим видом теперь демонстрировал, что спокойный деловой разговор окончен:

— Ты отвечаешь за свои слова?

— Я всегда отвечаю за свои слова, — без тени сомнения ответил Саша, крепче сжимая кулаки.

— Ну, молись, сука. — Меченый, похоже, вышел из себя, прямо-таки — выскочил. И, резко отвернувшись, взялся за ручку двери: пора было кончать со всем этим.

— Погоди, родной… Меченый с еще большим любопытством, чем прежде, взглянул на Белова в зеркало.

— Сюда смотри, — медленным движением глаз Саша указал — куда именно.

В Сашиной левой руке, почти уютно, как-то по-домашнему уместилась аккуратная граната.

Противопехотная. Такие ласково и нежно кличут «лимонками». Большой палец предусмотрительно был продет в кольцо. Граната находилась в идеальной боевой готовности.

Меченый судорожно дернулся, а скулы у него напряглись. Шрам обозначился еще резче.

Саша, не повышая и не понижая тона, продолжал. Каждое слово он произносил четко и раздельно, словно ставил ударения — для большей доходчивости:

— Когда меня задевают, я иду до конца. Я смертник, ты понял? — Меченый, судя по мгновенному взмаху ресниц, понял, уяснил. — Скажи «быкам», пусть подождут, а мы поедем в город. Считаю до трех и вынимаю чеку. К едреной матери. Раз. Два… — на слове «три» Саша и вправду выдернул кольцо. Теперь достаточно было просто разжать пальцы. Следовало к тому же признаться, что Сашина рука ребристое тельце тяжелой и опасной игрушки уже порядком устала держать.

Но Меченый и без Сашиных слов это понял. Он опустил стекло и крикнул:

— Пацаны, погуляйте, мы отъедем.

— Оценка «пять». Давай, садись за руль. Только не тряси — я кольцо обратно вставлю. — Саша улыбнулся Меченому как лучшему другу.