Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Таня Гроттер и посох Волхвов - Емец Дмитрий Александрович - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Кожу ей переслал с купидончиком Пуппер, который у себя на туманном острове, изнывая от любви, прикончил одно из этих редких пресмыкающихся. До этого времени василиск, никому особенно не докучая, мирно обитал в пыльной подвальной комнате и лишь изредка выползал, чтобы заморозить парочку кошек, таких древних, что, по слухам, они принадлежали еще Джейн Остин и все равно скоро бы умерли своей смертью.

Узнав о гибели василиска, отдел по защите магических животных Магщества Продрыглых Магций выразил Пупперу магщественное порицание и оштрафовал его на полпуда жабьих бородавок. Событие это вызвало множество откликов в прессе. Грызиана Припятская даже побывала на месте гибели василиска и сделала по зудильнику спецрепортаж. Издательство же, специализирующееся на календариках с Гурием, выпустило по этому случаю книгу.

Накормив прожорливого жар-птица, Ванька пересадил его на плечо Пажу и плюхнулся на кровать Гробыни Склеповой.

Самой Гробыни в комнате не было. Она уже несколько дней подлизывалась к библиотекарю Абдулле, строя планы охмурить с его помощью Пуппера. Старый джинн знал массу запрещенных заклинаний. Кроме того, по Тибидохсу давно ходили слухи, что где-то в глубине его библиотеки скрыты старые книги – такие опасные, что Древнир в свое время приказал их сжечь, но хитроумный джинн предусмотрительно укрыл их в безопасном месте, превратив во что-то незначительное.

* * *

После матча с невидимками, когда Таня, спасая Гурия, забила мяч собственному дракону, в ее жизни что-то изменилось, будто кто-то решительно, не спрашивая разрешения, перевернул уже исписанную страницу. Таня отчетливо осознавала, что с ней что-то происходит, но не могла понять, что, почему и когда этому наступит конец.

Она менялась, перетекала из чего-то или куда-то – именно таким было внутреннее ощущение – и плохо узнавала саму себя. Все валилось у нее из рук. Она даже с горя взялась было за учебу, но и это не заглушало жуткого внутреннего недовольства собой. Недаром Ягге утверждала, что для подростка излишне много копаться в себе – все равно что для взрослого пить горькую.

Внешне же глобальная перемена состояла в том, что Таня ушла из драконбольной команды. Она понимала: Соловей никогда не сможет до конца простить, что из-за ее нелепого, непредсказуемого поступка сорвалась мечта всей его жизни – команда не победила в чемпионате и не получила кубок… В те дни, когда она пыталась возобновить тренировки, довольно часто О. Разбойник, не удержавшись, ляпал что-нибудь в таком духе: «Активнее, ребятки! Атакуйте дракона! Нечего с ним нянчиться, это вам не Пуппер!» Более того, острый на язык Соловей шел даже дальше, и часто можно было услышать что-нибудь вроде: «Семь-Пень-Дыр! Чего ты уставился на меня, как Танька на Гурия? Играй давай, шевелись!»

Разумеется, Гробыня, Жора Жикин, Рита Шито-Крыто и всякие прочие зубоскалы немедленно добавляли к этим шуточкам дюжину своих. Таня не отвечала. Ей все как-то стало безразлично. Она и к шуткам относилась, закованная в броню своего безразличия.

Но все равно какие-то, самые злые шутки проникали под нравственную броню, которая только казалась прочной, и разъедали ей душу. Обидевшись на тренера, Таня ушла. Ушла, даже не поговорив с ним, а просто передав Разбойнику через Ягуна записку. После этой записки она дважды ловила на себе за обедом задумчивый и невеселый взгляд Соловья, устремленный на нее с преподавательского столика. Ей казалось, Соловей размышляет, подойти или нет. Но он так и не подошел. Таня тоже держалась в стороне.

Назло Тане, а может быть, и самому себе, тренер пригласил в команду Верку Попугаеву. Всякий раз, стартуя, Верка визжала так громко, что в Тибидохсе дрожали стекла. Попугаева и сама по себе была не прочь повизжать – в данном же случае этот визг был вполне оправдан. Верке достался реактивный пылесос – самый мощный из всех, что можно было выписать в магазине Мага Зины на Лысой Горе. Стоило чуть-чуть перегазовать или произнести не то заклинание, как пылесос немедленно таранил магический купол. Именно поэтому Верка летала в шлеме Ахилла и нагруднике Патрокла, а на поле дежурили санитарные джинны. В ожидании своего часа они позевывали, поплевывали в пространство и чертили босыми пальцами на песке всякие кабалистические знаки.

Каждый день в четыре часа начинались тренировки, и тогда Таня старалась не подходить к окну или, зная, что это все равно невозможно, силой гнала себя в читальный зал. Там не было окон и вообще мало что было, кроме спертого воздуха, в котором плавала древняя книжная пыль. От пыли щипало в горле и чесались глаза. За стенкой подозрительно сморкался и, изобретая проклятья, бубнил что-то себе под нос джинн Абдулла.

Незадолго до дня рождения Ягуна Таня встретила в библиотеке Шурасика. Первый ученик Тибидохса, занесенный в вечный реестр пятидесяти самых значительных ботаников подлунного мира, любил тишину и уединение читального зала, в котором в период между сессиями редко кого можно было встретить. Однако, если Таня пряталась за книгами от самой себя, от собственных чувств и мыслей, для Шурасика библиотека Абдуллы была просто дом родной. Ему единственному из всей школы сумасшедший джинн разрешал ходить между стеллажами, где ему вздумается, и даже забредать в закрытый фонд.

– Все равно от Шурасика ничего не спрячешь! Он дотошный, просто вылитый я! Ненавижу такие мерзкие въедливые характеры и таких кошмарных настырных типов! – рассказывал всем Абдулла, втайне ужасно довольный, что у него появился такой преемник.

К Тане Шурасик относился неплохо. Всегда пересаживался поближе, когда она появлялась в библиотеке, и галантно осведомлялся, не нужно ли ей что-нибудь записать карандашом. Карандаш у Шурасика был особенный – с грифелем, сплетенным из семи последних солнечных лучей перед полным затмением, – тем самым, о котором упоминается в «Слове о полку Игореве». Заклинания, записанные таким карандашом, не исчезали с бумаги, как это происходило, когда кто-то пытался сделать это гусиным пером или ручкой.

Упомянутый карандаш был из секретных черномагических запасов профессора Клоппа, безвременно впавшего в младенчество. Пару недель назад карандашик вместе с другими сокровищами своего предтечи обнаружил малютка Клоппик – и променял Шурасику на жвачку с вечным вкусом, которую уже спустя полчаса потерял, попытавшись накормить ею Сарданапалова сфинкса.

Когда Таня отказалась от карандаша, Шурасик проницательно уставился на нее:

– Гроттер, что с тобой такое?

– Да так, настроения нет, – ответила Таня, думая о драконболе.

– АГА! НАСТРОЕНИЯ! Это потому, что ты тайно влюблена в Пуппера! – авторитетно заявил Шурасик. – Если нет, зачем ты спасла его во время матча? Ну провел бы он пару часов в пузе у Гоярына – не расклеился бы. Пупперы, они прочные!

– Что? Я влюблена в Пуппера? Ты больной! Сиди читай, пока буковки не разбежались от такого психа! – взвилась Таня.

Шурасик поправил очки с толстыми стеклами-лупами – толще стекла были только у Зубодерихи.

– Видишь ли, дщерь моя, психология бессознательного – это совсем не то, что психология сознательного, – ничуть не обидевшись, сказал он. – Профессор Зигмунд…

– Клопп? – поразилась Таня, от удивления прощая Шурасику «дщерь мою». Она и не предполагала, что глава темного отделения еще и литератор.

– При чем тут Клопп? Фрейд! – поморщился Шурасик.

– Никогда не слышала. Он белый маг или темный?

– Фи, Гроттер, как ты невежественна! Он вообще не из нашей тусовки… Если и пользовался магией, то чуть-чуть, чтобы женщины не разбежались. Итак, профессор Зигмунд Фрейд убедительно доказал, что многие вещи мы желаем помимо нашей воли. И, в частности, желания наши проявляются в снах… – Шурасик снизил голос до интригующего шепота. – Тебе Пуппер по ночам не снится? – быстро спросил он.

– Да вроде нет… Ну, может, пару раз! – растерянно признала Таня.

Почему-то Шурасика она не стеснялась. Во всяком случае, меньше, чем Ваньку или Ягуна. Шурасик был какой-то бесполый. То ли друг, то ли подруга, то ли просто знакомый – не разберешь. Но говорить с ним можно было о чем угодно.