Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Емец Дмитрий Александрович - Страница 11

По наследству Тане передалось отличное чувство пространства, которому мог бы позавидовать даже вожак гусиной стаи. В тех же случаях, когда она начинала сомневаться, перстень Феофила Гроттера, ворча (ну как же он мог без ворчанья-то?), выбрасывал направляющий луч, похожий на тонкую золотую нить.

Несколько часов спустя леса расступились и появилась знакомая гора. Ее лысая макушка морщилась складками оврагов, между которыми, как капельки пота, поблескивали крыши. Ощутив, что она своя, охранное заклинание пропустило Таню без вопросов. Вскоре она уже шла по одной из центральных улиц, волоча на себе контрабас, который здесь, на земле, сразу стал обузой. После десяти минут бестолковых и опасных расспросов (один раз она, обознавшись, едва не обратилась к мертвяку) Таня отыскала «Студию зудильникового вещания».

Именно так назывался плоский двухэтажный дом, занимавший четверть квартала. У дверей на охране стояли два глубокомысленных циклопа. Один ковырял в ухе какой-то железкой. Другой задумчиво заглядывал в дуло пищали, по всем признакам заряженной. Танин опыт общения с циклопами – а их было достаточно и в Тибидохсе – выработал три главных правила. Первое: в глаз циклопам не смотреть и внимания не привлекать, второе – ни о чем не спрашивать и третье – целеустремленная уверенность движений. Именно с этой целеустремленной уверенностью Таня прошла мимо циклопов и оказалась в просторном холле, в который выходило сразу три лестницы.

Посреди холла стояла девушка лет шестнадцати с пего-зелеными волосами, с прической а-ля Гробыня и с жуткими скалящимися черепами на перстнях. Однако этим сходство девушки со Склеповой и ограничивалось.

Таня приблизилась к ней и вежливо спросила, нет ли здесь сейчас Гробыни и где ее вообще можно найти. Пего-зеленая настороженно уставилась на Таню, скользнув взглядом по волосам, лицу и контрабасу. Таня ощутила, что не произвела на нее впечатления.

– Разве вы склепка? – недоверчиво поинтересовалась девушка.

– Кто? – не поняла Таня.

– Ну, в смысле, фанатка?

– Нет.

Девушка очень удивилась. Даже обиделась.

– Как, вы не любите Гробыню? Разве можно ее не любить?

– Почему не люблю? Люблю, но я не фанатка. Так она здесь? – нетерпеливо спросила Таня.

Пего-зеленая прищелкнула пальцами, воспроизводя знаменитый жест Склеповой лучше самой Склеповой. Перстни звякнули.

– Ой ля-ля! Нет, сегодня ее еще не было. Я сама ее жду! – сообщила она.

– Так она скоро будет?

– Это неизвестно. Станешь ждать?

Таня покачала головой.

– Пожалуй, нет. Думаю, мне лучше зайти к ней домой. Где она живет?

Глаза пего-зеленой девушки расширились. Она расхохоталась. Подхалимское эхо услужливо разнесло ее хохот по всем лестницам.

– Нет, вы слышали эту?.. Наглость – второе счастье, а наивность – первое! – воскликнула она.

Таня нахмурилась.

– А что тут такого? Да, я спрашиваю, где живет Склепова. Не знаешь – так и скажи, – произнесла она сердито.

Девушка перестала смеяться.

– Разумеется, не знаю! Никто не знает, но все не прочь узнать! Все без исключения! – сказала девушка с розово-фиолетовыми волосами, делая рукой широкий жест.

Таня огляделась и, к крайнему своему изумлению, обнаружила поблизости еще человек десять малиново-желто-сине-зелено-фиолетововолосых. Все они стояли и чутко прислушивались к их разговору. Некоторые демонстративно смотрели в потолок или в пол, будто их ничего больше не интересовало.

– Разнюхивают! Видала? – прошептала пего-зеленая.

– Они тоже ждут Гробыню? – спросила Таня.

Девушка кивнула.

– И давно они тут? – спросила Таня.

– Кто как. Я лично четыре дня. Но не постоянно! Каждые двенадцать часов мы с подругой подменяем друг друга! Ей повезло чуть больше – у нее уже есть автограф и перчатка Гробки!.. Первый раз моей подруге повезло в два часа ночи, а в другой раз Гробыня появилась в четыре часа дня… И снова была не моя смена! Невозможно подгадать, да? – спросила девушка.

Таня усмехнулась, подумав, что Склепова всегда была непредсказуема.

– А по зудильнику нельзя позвонить? – спросила она.

– Говорят, нельзя. Подходит жуткий мордоворот и сразу начинает орать. Редкостное хамло! – сказала девушка с негодованием.

– Охранник, что ли? – не поняла Таня.

Только через десять минут, уже расставшись с пего-зеленой фанаткой, Таня запоздало сообразила, кем был упомянутый мордоворот, и выругала себя, что не догадалась спросить номер зудильника. Возвращаться на студию желания не было. Потоптавшись в замешательстве, Таня решила прибегнуть к магии и вызвать Гробыню через перстень. Такой способ связи тоже существовал, хотя и был более трудоемким. Однако прежде, чем она настроилась и, вызвав в памяти необходимые зрительные образы, произнесла заклинание, ее отвлек шум.

У дома слева от студии стоял здоровенный плотный мужик в безразмерной темной майке. Круглая как мяч, тщательно выбритая голова казалась гостем на его огромном туловище. Через равные промежутки времени мужик ударял в стену кулаком и исторгал вопль, похожий на брачный призыв лося.

Таня взглянула на него искоса, с опаской, собираясь уйти, затем взглянула еще раз, остановилась и недоверчиво всмотрелась. Мужик показался ей удивительно знакомым.

– Гуня! – окликнула она.

Мужик перестал сотрясать дом и медленно, угрюмо, как танковая башня, повернулся. Тане стало не по себе, когда она представила, что могла обознаться.

– О, Танька! Блин! Какими судьбами? – заорал мужик, заключая ее в медвежьи объятия.

– Контрабас раздавишь! – только и успела сказать она.

Наконец лапы Гуни разжались. Таня смогла набрать воздух и определить примерное количество раздавленных ребер. Неужели ни одного? Странно, очень странно…

– Вот я вас и нашла! Зачем ты бедную стену бьешь? Тренируешь Гломус вломус?

– Не-а, чего его тренировать? Я изгоняю стресс наружу, чтобы не дать ему разрушить меня изнутри, – подумав, сказал Гуня.

Для прежнего Гуни эта фраза была бы безумно сложной. Сегодняшний же оттарабанил ее бойко, как попугай. «Похоже, Склепова все время повторяла, и он запомнил», – решила Таня. Она еще в Тибидохсе заметила, что Гломов обожает думать Гробыниными мыслями. А еще точнее: полуфабрикатными заготовками ее мыслей.

– Стресс?

– Ну да. Гробыня меня измотала… Сказала: «Стой тут! Жди!» А я ненавижу ждать! Уа! Меня прямо всего трясет! Лучше б дома остался! – заревел Гуня.

Его кулак взметнулся, и от стены вновь полетели каменные крошки.

– А где Склепова? – спросила Таня.

– Она это… в магвазине. Она способна на минуту заскочить в магвазин за зубной щеткой и вернуться через три часа с тележкой покупок.

– А ты сам с ней ходи! – предложила Таня.

Гуня ухмыльнулся.

– Гы! Так она меня и взяла! Она говорит, что я у нее над душой стою!.. И вообще, когда я с ней в магвазине, ее трясет!

Неожиданно какая-то радостная мысль посетила Гуню. Его бандитская физиономия просветлела.

– Ты же тут? Сейчас мы ее вызвоним! – сказал он.

Довольный, что у него появился повод дернуть Гробыню, Гломов извлек зудильник и несколько раз ткнул в его дно заскорузлым пальцем. Современные модели зудильников позволяли вызывать абонентов контактным способом, не запуская наливные яблочки.

– Ну же! Где ты там? – нетерпеливо пробормотал он.

Поцарапанное дно зудильника осветилось. На нем возникла разгневанная физиономия Склеповой.

– Ты меня достал! Пяти минут не можешь без мамочки?

Гуня замычал и сместил экран зудильника так, чтобы Гробыня могла увидеть Таню. Таня не сказала бы, что Склепова чрезмерно обрадовалась. Если ее разновеликие глаза и расширились от изумления, то незначительно.

– О! О! Жди меня! Я сейчас! – сказала она и отключилась.

Таня думала, что Склепова примчится как метеор, однако не тут-то было. Гробыня появилась только минут через десять с кучей пакетов. Ее каблуки касались асфальта с особенным, четким звуком. Во всем облике Склеповой царила восхитительная, расслабленная небрежность. Это была королева, хозяйка жизни. Сунув пакеты Гуне, Склепова небрежно обозрела Таню.