Маг полуночи - Емец Дмитрий Александрович - Страница 36

– А кто твой отец? – спросил Скунсо осторожно.

– Космонавт. Закурил внутри скафандра во время выхода в открытый космос, и у него взорвались кислородные баллоны, – ответил Мефодий.

Скунсо недоверчиво посмотрел на него. Мефодий ощутил, что его просветили рентгеном, взвесили и сочли непригодным, записав в классификацию где-то между амебой и инфузорией-туфелькой.

– Помните, вы говорили, я получу огромное удовольствие от общения со своим соседом? – спросил Мефодий у Глумовича.

– Да.

– Так вот. Я его НЕ получаю.

– И я тоже! – сказал Скунсо.

– Мальчики! Перестаньте! Просю вас! Подайте друг другу руки! Это так чудесно, так мило, так многообещающе! – со слащавым восторгом сказал Глумович.

Мефодий и Вова Скунсо разом спрятали руки за спины. Умный Глумович решил, что это удобный момент, чтобы слинять.

– Мальчики, я так рад, что вы нашли друг друга! Счастливого вхождения во взрослую жизнь! – бодро проворковал он и улетучился.

В ту же секунду улетучилось и последнее дружелюбие Вовы Скунсо. Он подошел к Мефодию и ткнул его пальцем в грудь.

– Значит, так… Если хочешь здесь остаться и не иметь проблем, усвой несколько правил. Первое: я тебе не Вова!

– А кто?

– Вовва! Два «в». Отныне будешь называть меня так. Ощущаешь разницу? – назидательно сказал Скунсо.

– Смутно. А что, ты и по свидетельству о рождении «Вовва»? – поинтересовался Мефодий.

– По свидетельству я Владимир. Но для тебя – лично для тебя – Вовва! Просек?

– Просек. Вовва так Вовва. Дальше пускай уж психиатр разбирается. Еще какие правила? – насмешливо сказал Меф.

– Еще ты не будешь путаться у меня под ногами и не будешь заходить на мою половину комнаты. Видишь шкаф? Проведи мысленную черту от него и до двери. Провел? А теперь проведи ее обратно – чтобы получше запомнить! Все что по мою сторону от шкафа – мое.

– А если у меня что-нибудь упадет и к тебе закатится? Ботинки там? – спросил Мефодий.

– Они разве у тебя круглые, что катаются? Тогда они мой трофей. Обратно ты их не получишь. Ходи босиком… Теперь дальше. Вещей у тебя много?

– Вот этот чемодан.

– Значит, мало. Половина полок для тебя будет слишком жирно. Я отдам тебе две крайних.

– Ну уж нет. Я займу ровно половину, даже если мне придется насобирать на улице пустых бутылок, чтобы было чем их заставить, – решительно заявил Мефодий.

Он уже прикинул, что вполне может здесь освоиться. В конце концов, комната, которую он занимал вместе с Зозо и ее братцем, была примерно такого же размера, а уж захламлена куда как больше.

Они помолчали. Потом Мефодий спросил:

– А девчонки у вас тут есть?

– Учимся мы вместе. Но живут они отдельно, в правом крыле, – неохотно сказал Вовва Скунсо.

В окно кто-то постучал. Вовва оживился, отдернул штору и распахнул раму. Мефодий увидел, что на широком карнизе второго этажа стоит упитанный курчавый подросток в красной майке с эмблемой школы.

произнес он громко и, раздвигая животом цветочные горшки, вполз в комнату.

– Паша Сушкин. Сын министра культуры и физкультуры, – небрежно уронил Вовва.

В его голосе явно читалось, что министр культуры и физкультуры был не его уровень.

Паша Сушкин уставился на Мефодия.

– А это еще кто? Чей он? – спросил Паша.

– Мой папа банкир. Паркуясь, случайно разбил участковому «Таврию» и скрывается, чтоб не платить за ремонт! – с издевкой сказал Мефодий.

– А-а-а! – понимающе протянул Паша Сушкин и поочередно подмигнул обоими глазами.

«Осложнение идиотизма в надутой форме! Если меня еще кто-нибудь спросит, кто мой отец, я ему врежу!» – подумал Мефодий.

– А я знаю, о чем ты думаешь! – проницательно сказал Паша.

Мефодий слегка встревожился. Последнее время он принимал подобные заявления слишком всерьез.

– О чем же? – спросил он.

– Ты думаешь, что счастлив быть в нашем обществе. В моем и Скунсо.

– Я на седьмом небе. Сейчас возьму бензопилу и распилю вас на памятные сувениры, – сказал Мефодий.

– Друг мой, притормозите ваши юмористические потуги! Ваш монотонный юмор навевает на меня депрессивную тоску, – брезгливо произнес Сушкин. Этой фразой он явно надеялся прибить Мефодия гвоздями к забору. Но не тут-то было.

– С точки зрения банальной эрудиции, не каждый человеческий индивидуум способен лояльно реагировать на все тенденции потенциального действия, – хладнокровно ответил Мефодий.

Этой фразе его научила Зозо. «Неважно, что она означает, но она здорово сшибает спесь с дураков! Главное, произносить ее без напряга, как нечто само собой разумеющееся. Как-то этой фразочкой я опустила одного зазнавшегося физика ниже всякого химика», – заявляла она.

Паша Сушкин, у которого не было заготовлено ничего подходящего к случаю, растерялся, переглянулся со Скунсо и отошел с ним за шкаф. То, что Сушкин нарушил черту, Скунсо не озаботило.

– А где предупредительный выстрел по нарушителю границы? – спросил Меф.

Сушкин и Скунсо демонстративно сделали вид, что ничего не слышали.

– Как всегда? – услышал Мефодий голос Сушкина.

– Ага. Беги к Заплеваеву и Андрюхе Бортову. А я к Дреллю. Скажешь им там, что…

Вовва Скунсо оглянулся на Мефодия и понизил голос. Теперь Мефодий слышал только «шу-шу-шу».

– Понял? – спросил под конец Скунсо.

– Без проблем! – ответил Паша Сушкин и покинул комнату. На этот раз в порядке освоения нового опыта воспользовавшись дверью.

донесся из коридора его голос.

Пару минут спустя Вовва Скунсо тоже куда-то ушел. Мефодий пожал плечами. Эта глупая таинственность ему совсем не понравилась. С другой стороны, сильно обращать внимание на этих даунов голубых кровей ему не хотелось.

Он стал раскладывать вещи. Их было немного. Джинсы, свитера, зубная щетка. Все это вполне уместилось бы и на одну полку, но, чтобы Скунсо не зазнавался, Мефодий попытался сделать так, чтобы его вещи заняли как можно больше места. Он уже собирался пинком загнать чемодан под кровать, как вдруг за ремнем своих брюк ощутил присутствие книги, которую сам сунул туда двумя часами раньше. Меф вытащил ее. На обложке значилось: «А.Шмаков-Дявкин. Как откосить от косинусов».

«Что это еще?» – подумал Мефодий, как вдруг понял, что это и есть Книга Хамелеонов Арея, в очередной раз поменявшая свой облик. Он открыл тридцать первую страницу и нашел тринадцатую сверху строчку. На этот раз настройка на глубокое зрение произошла почти сразу. Буквы послушно затуманились и выдали:

Мефодий хотел закрыть книгу, но прежде машинально пролистал ее. Его зрение, не успевшее перенастроиться на обычное, лопухоидное, видело теперь странные вещи. На тех скучных страницах, где совсем недавно А.Шмаков-Дявкин безобидно рассуждал о косинусах, лихо расправлялся с синусами и мило ковырял в зубах тангенсами, разбегались кровавые руны и прыгали зловещие буквы.

На последней странице Мефодий обнаружил оглавление: