Возрождение - Берг Кэрол - Страница 89

Мой друг и наставница взяла мою руку.

— Вы нужны нам, чтобы понять, что нам делать, Сейонн. Ты и Фиона. Исанна не называла другой кафидды, значит, Фиона наша законная королева. После гибели Исанны Дрик предстал перед Советом. Некоторые поверили ему. Некоторые нет. Но нас поддержали многие, поэтому Совет отправил меня на поиски Фионы. Я решила, что сначала найду тебя.

— Блез может привести Фиону, — ответил я, растирая замерзшие плечи. — А я пойду за Дриком и остальными. Нельзя, чтобы они оставались там. — Только не в пустоте Кир-Вагонота. Но прежде чем я начну, мне придется совершить еще одно трудное дело. Сначала нужно пройти через ворота и устоять перед собственным демоном, а потом встретиться с узником Тирад-Нора и узнать наконец что же, ради всех богов, я натворил.

ГЛАВА 36

Мы добрались до Таине-Кеддара ранним утром. Хотя Блез старался изо всех сил, Лидии требовались частые остановки, и наше путешествие затянулось на всю ночь. Блез с осунувшимся лицом едва держался в седле, когда мы въехали на гребень последнего холма, отделяющего нас от долины.

— Поезжайте туда. — Он кивнул головой на дорожку, еле ворочая языком. — Два валуна размером с дом. Направо уходит тропа, ведущая к кедровой роще. Ждите там. Я пришлю кого-нибудь с едой. — Когда мы заговорили о его усталости, он перебил нас: — Мне нужно получить разрешение отвести госпожу туда, где она сможет жить. — Он не сказал, у кого, а просто превратился в птицу и улетел.

Мы спешились под кедрами, Катрин скатала свой плащ, чтобы сделать подушку для Лидии, которая так устала, что слезы сами катились у нее из глаз, несмотря на все ее старания сдержать их. Из-за постоянной езды, забот о принцессе и недосыпа мы с Катрин так и не нашли времени, чтобы продолжить разговор.

На самом деле я был полностью погружен в себя, пытаясь вспомнить, какое лицо было у Исанны в день нашей свадьбы, или в тот день, когда мы узнали, что у нас будет ребенок, или когда мы победили нашего первого демона. Но все, что мне удалось, — увидеть ее такой, какой она была в нашу последнюю встречу: ее страх и отвращение, когда она узнала синий свет демона в моих глазах.

Поэтому я позабыл о своем горе и стал вспоминать все поступки, совершенные за последние четыре года. Правильно ли я сделал, выведя рей-киррахов из Кир-Вагонота? Не вкралась ли ошибка в мои попытки составить полную картину из обрывков истории? Могли ли мое невежество и гордость привести к гибели трех миров? А мое наивное убеждение после обрядов сиффару, что я достаточно мудр, достаточно чист, достаточно силен, чтобы справиться с чудовищем, всей силы которого даже не представляю… Ну что я за глупец! Я так ничего и не решил, кроме того, что мне лучше прекратить думать, иначе я совсем лишусь способности действовать. В любом случае, и если я должен исправить то, что совершил, и если мне придется идти по избранной дороге до самого конца, ответы я получу только в Кир-Наваррине. Время пришло.

Полчаса спустя к нам пришел Маттей. Он принес корзину с едой, бурдюк с вином и привел с собой толстую знахарку по имени Корья. Потом Маттей увел наших лошадей, чтобы напоить их и задать корма, а я представил Корью женщинам.

Знахарка не стала тратить времени даром. Она сунула мне кусок сыра, хлеб и какой-то фрукт и замахала, чтобы я ушел.

— Обойдемся пока без тебя, голубчик. Надо осмотреть эту молодую даму и убедиться, что ни мать, ни дитя не пострадали от переезда.

— Я дочь дерзийского воина, — ответила Лидия, слезы оставили на ее запыленном лице белые дорожки. — Ночь верхом не могла повредить ни мне, ни ребенку. — Она обвиняюще уставилась на меня. — Ты ведь не расскажешь проклятому принцу об этих слезах? Я и не плакала вовсе, они из-за солнца, и еще мне песок попал в глаза. Впрочем, я ведь не обязана с ним встречаться. Небольшая передышка, и я снова смогу ехать. Твой добрый друг отведет меня в другое место, и мне не придется видеться с ним.

— Если эта соленая водица единственная неприятность после такого переезда, тогда ни один мужчина в мире не причинит тебе горя, — заявила знахарка. — Даже гнусный дерзиец.

— Ты не знаешь моего гнусного дерзийца! Он способен на многое. Почему у дерзийцев нет ни одной богини-женщины, чтобы я могла обратиться к ней? Мой муж жрец Атоса, и он и его бог — два сапога пара. Они оба делают несчастными тех, кто не может защитить себя. А Друйя вообще бык. Какая от них польза?

Корья хихикнула и погладила принцессу по рыжим волосам.

— У тридян есть богиня, которая пожирает мужчин. Но она ничем не помогает матерям и позволяет мужчинам спать с собой, прежде чем уничтожить их. Однако не стоит отчаиваться. Скоро все пройдет. Мы, испытавшие подобное, знаем, как позаботиться о вас, молодых матерях. — Корья расстелила чистое одеяло, позволила мне задержаться, чтобы помочь принцессе лечь, а потом развесила на ветках кедров плащи, загораживая ее от солнца. — Госпожа… Катрин, так? Если леди нравится твое общество, может быть, ты останешься с нами?

Я сказал женщинам, что буду неподалеку, а сам немного отошел и забрался на высокий валун, откуда можно было наблюдать за всей долиной. Косые лучи солнца освещали скалы и деревья, делая их очертания четче, трава казалась бархатной, ручей струился жидким золотом. Далеко внизу беззвучно двигались крошечные фигурки людей и животных. Несколько часов наедине с собой, вдали от горя и боли, от любви и отчаяния, и, может быть, я обрету ясность мысли.

Но скоро тишину нарушил крик коршуна, добывшего свой завтрак, и в это же время я услышал шаги за спиной. Я удивился, увидев не Катрин, а Элинор.

— Блез рассказал мне, как все получилось, — начала она. — Принц вместе с Горридом и Адметом разрабатывает план набега. Если ты захочешь пойти к нему рассказать новости, я побуду с принцессой, пока она не сможет ехать дальше. Мой брат отведет к ней вас с принцем этим же вечером.

— В этом нет необходимости, — ответил я, глядя на нее через плечо.

— Не понимаю.

— Я могу и не рассказывать Александру, что она здесь… И вообще ничего не рассказывать. Еще не решил.

— Не решил? Какое право ты имеешь решать подобные вопросы? — Ее ноздри раздувались, голос звенел от возмущения. — Даже дерзиец имеет право узнать, что он скоро станет отцом, если через пару дней ему предстоит посмотреть в лицо смерти. Ты что, поверил в то, что говорят о тебе люди? Только боги могут так жестоко играть сердцами людей.

Странно, но ее обвинение усилило мое горе, заставило его выплеснуться раскаленной лавой, нашедшей, наконец, трещину в камне.

— Я не бог! — закричал я, вскакивая на ноги. — Я никогда и не говорил, что я бог. Я натворил столько, что едва ли боги когда-нибудь простят меня. Посмотри! — Я вытянул вперед руку. Кровь засохла у меня под ногтями. — На моей совести столько крови, что она сочится через поры. Прошлой ночью я убил человека, даже не задумавшись. Я подозревал, что он опасен, и испугался. В Андассаре я убил семнадцать вештарцев… Многих из них, когда они уже ничем не угрожали пленникам, потому что я ненавидел их и то, что они сделали. Я почти сошел с ума от того, что успел натворить и того, что только собираюсь сделать, но я осознаю ужас своих поступков, чувствую его, он душит меня. Я — человек, Элинор. Поэтому не говори мне о том, что жестоко, а что нет. — Она стояла, молча соглашаясь с моими обвинениями против себя самого и не веря, что я понимаю, что такое жестокость.

— Александр мой друг. Я вижу, как он переосмысливает все, что знал до сих пор, вижу, как тяжело он учится, как переносит жестокие уроки жизни, те, с которыми ты столкнулась, когда тебе было всего десять. Да, он способный ученик, но от этого не легче. А теперь, если я скажу ему, что самое ценное в мире не потеряно для него, как он будет жить? Как он будет жить, понимая, что может потерять все еще раз? Сам я сталкивался с подобным. В ту ночь, когда увидел своего ребенка у тебя на руках, а твой брат сказал мне, что впереди у него безумие. С того дня я стал делать все, что было в моих силах, чтобы улучшить этот мерзкий мир. Боюсь только, мои поступки уничтожили меня и все, что я любил, поэтому не говори мне о жестокости, когда я просто хочу избавить друга от еще одного горя.