Возрождение - Берг Кэрол - Страница 58

ГЛАВА 23

— Завтра, — сказал Александр, глядя, как я приканчиваю второго жареного чукара и тарелку фиников, — завтра мы отправляемся в Карн-Хегес. Кирил сказал, что глава семейства Мардеков готов дать мне аудиенцию. Готов… нахальная свинья…

— Но Мардеки не входят в Двадцатку, — проговорил я с набитым жестким мясом ртом. Мой желудок пел от счастья.

Пока я был в пещере, Александр заметно поправился, прошло, как я узнал, три недели. К моменту моего возвращения он уже заставлял себя подниматься и передвигаться по песку с помощью костылей, которые соорудил для него из ручек носилок Совари. Через день после моего возвращения приехал Малвер и привез из Загада сапог для верховой езды. Его надели, как наказывал мастер, туго затянув им ногу от стопы до бедра. Длинные прочные шнурки позволяли легко снимать и надевать сапог, а вставленные в голенище металлические пластины удерживали ногу в определенном положении, позволяя ей правильно срастаться. Совари привел от Кирила новых лошадей, и после двух недель хождения в своем сапоге и нескольких дней езды на лошади, Александр был готов распрощаться с Драфой. Завтра утром мы отправляемся на поиски союзников, которые помогут нам вернуть его трон.

— Никто из Двадцатки не станет меня слушать. — Александр привалился к разрушенной стене, под которой лежали приготовленные тюки с одеждой, оружие и мешки с провизией, и неуклюже отпустился на песок. — Мне придется создать армию слабаков.

— Отсутствие силы приведет тебя к победе.

Хотя солнце давно скрылось за холмами, внезапное появление Квеба изменило цвет ночи. Звезды вдруг заструили мягкий свет, темное небо пошло светлыми разводами, словно на только что исписанную страницу плеснули воды, воздух замер, как будто ветер чего-то испугался и спрятался в дюнах. Мальчик вышел из-под деревьев, свет нашего костра заиграл на его серебряных серьгах.

— Отсутствие силы приведет меня к смерти, — ответил Александр, накалывая на нож оставшегося чукара. — Если я отправлюсь в Загад с армией, собранной из самых слабых Домов, со мной поступят как с этой птицей. Кузен моего отца выпотрошит меня и поджарит.

— Ты не найдешь царства в Загаде, — произнес мальчик. Его голос звучал строго и авторитетно. — Империя Львиного Трона прогнила. Она неизлечимо больна. — Браслеты звякнули на его вытянутой руке, он указывал на дюны Сриф-Анара.

Александр замер и уставился на мальчика.

— Если нет царства, Императором чего же я стану? Это снова какое-то твое видение?

— Достойный воин должен ехать на бой нагим, отвергнув все, чем владеет. Достойный повелитель должен быть готов отрезать от себя часть плоти, уничтожить ее, даже если это его собственное сердце.

Принц пожал плечами и откусил кусок жареной птицы.

— Как ни крути, мне все равно придется плохо. Ты уж извини, но я буду воплощать в жизнь свои планы, а не твои.

— Мой господин… — Я хотел, чтобы он прислушался к словам мальчика, который понимал в происходящем гораздо больше, чем можно было предположить. Но если я хочу убедить принца верить Квебу, мне придется рассказать ему о моем разговоре с Гаспаром в темный полдень у мутного источника. Вот этого мне уж вовсе не хотелось. Я похоронил предостережения старца под своими недавно зародившимися надеждами, убедил себя, что все изменилось с тех пор, как я посмотрел в лицо врагу. И я промолчал, смутно ощущая вину.

Мы вышли из Драфы в самое прохладное время, за час до восхода. Две пожилые женщины проводили нас молитвами и наставлениями, как заботиться о ноге Александра. Когда все было сказано, Александр склонился в седле и положил на ладонь Сарьи небольшой мешочек, завязанный золотой лентой из отделки его белого плаща.

— На сале винкаэ витерре, — произнес он. Соль придает жизни вкус. Традиция была стара, как Империя, и даже строгая Манот просияла. Когда мы немного отъехали, я оглянулся. Квеб стоял рядом с упавшей статуей льва на вершине холма. Невидящими глазами он смотрел в пустыню, ветер раздувал его блестящие волосы.

Необычайно приятно видеть человека, делающего то, для чего он был рожден: прекрасного кузнеца, кующего новый меч, талантливого арфиста, перебирающего струны, рождающие под его пальцами удивительную мелодию, художника, способного несколькими штрихами создать летящую птицу. Александр был рожден, чтобы скакать на конях.

— Проклятая лошадь, — ворчал принц, пытаясь перекинуть ногу в жестком сапоге через широкую спину лошади. — Как, во имя Атоса, я смогу вызвать уважение к себе, сидя на животном, чья голова похожа на кирпич, а ноги напоминают бревна? Да еще и эта нога. — И принц, и лошадь выглядели одинаково несчастными, когда Малвер помог Александру сесть в седло. Оказавшись на спине бедного животного, Александр начал возмущаться, говоря, что править конем, имея в своем распоряжении только одну ногу, невозможно. Но и в это утро, и во все предыдущие семнадцать дней нашего путешествия я видел, как принц наклоняется к голове лошади, обнимает ее широкую шею и что-то шепчет ей на ухо, прислушивается к ней, настраивает ее перед походом, как музыкант настраивает свой инструмент. В этот миг конь и человек обращались в одно целое.

Совари усмехнулся, его зубы ярко блеснули на загорелом лице. Малвер обозначил улыбку, лишь немного скривив уголки рта. Трое дерзийцев пустили коней вскачь по дюнам Сриф-Анара. Я вздохнул, покидая нашу стоянку у колодца. Впереди был очередной бесконечный день езды и остановок, Карн-Хегес и встреча с главой семейства Мардеков.

Мардеки были незначительным Домом. Кто-нибудь из их семьи непременно занимал пост первого дениссара в Императорской Сокровищнице, наблюдая за сбором налогов в самом Загаде, а также занимался выдачей денег из казны на войны и забавы Императора. Хотя подобные административные обязанности, почета воинам не прибавляли, зато эта должность, без сомнения, приносила много выгоды благодаря возможности получать взятки. Кроме того, находясь на этой должности, всегда можно было причинить неприятности, даже самым влиятельным семействам Империи. Однако Мардеки гордились, а гордость была такой же важной частью жизни дерзийца, как и военное дело, своей честностью. Ни один из них вот уже на протяжении ста двадцати лет не обогащался за счет взяток, не набивал сундуки деньгами Императора, не снижал налоги влиятельным людям и всегда действовал только на благо государства. Но в первые дни правления Эдека эта должность была отнята у Мардеков, и теперь казной заведовал родич Леонида Хамраша, Ягнети Журан. Кирил сообщил, что Мардеки жаждут крови. То есть мечтают о справедливом возмездии, о восстании.

В полдень Малвер вернулся с разведки.

— Дорога на Карн-Хегес начинается за следующим подъемом, Ваше Высочество. Нам необходимо выехать на дорогу прямо здесь, иначе наше появление будет слишком странно выглядеть. У них на всех стенах стоят дозоры, открыты только главные ворота, и возле них выставлено не меньше пятидесяти солдат. Я спросил одного возницу, почему кругом усиленные караулы, он сказал, что ходят слухи о нападениях разбойников. Кроме того, ловят… особых бунтарей.

— Ладно, выезжаем на дорогу, — решил Александр и тронул поводья своего коня. — Нельзя терять времени.

От жары я едва соображал, но что-то в словах старого воина насторожило меня.

— Погодите, — позвал я, вглядываясь вдаль. — Что за «особые бунтари»?.. Они ведь ищут принца Александра, так, Малвер?

Малвер наклонил голову, соглашаясь и испытывая явное облегчение от того, что я взял на себя тяжкую обязанность открыть глаза принцу на происходящее.

— Мой господин, необходимо сделать так, чтобы вас не узнали, — заявил я.

— Эти обноски не годятся даже для раба, я не мылся два месяца. Мои камердинеры, слуги, воины — где они? У меня нет ни знамени, ни герольда, который сообщит о моем прибытии. А когда они увидят мою лошадь, едва ли они заподозрят во мне Императора.

Кирил действительно поступил мудро, снабдив нас этими животными. Он прислал вместе с ними свои извинения, объясняя, что любая лошадь, которая понравилась бы принцу, будет выглядеть подозрительно. Правда, одежда, лошади и слуги составляли лишь часть королевского облика. Мне со стороны было видно, что даже в этом оборванном виде Александр сохранил все свои повадки и осанку настоящего Императора.