Морской узел - Дышев Андрей Михайлович - Страница 56

– Дайте мне ваш паспорт, – сказал секретарь. – Я попробую уговорить шефа.

Он вышел в тренерскую. Юрка бочком приблизился ко мне.

– А я работаю по полной амплитуде, – сказал он.

– У тебя устаревшая методика, – заверил я его.

Секретарь вернулся. По его лицу невозможно было понять, какую весть он мне несет.

– Знаете, где бывший санаторий ЦК? – спросил он. – Покажете на проходной паспорт, и вас проводят в первый лечебный корпус. Ковальский вас ждет.

Глава 29

Покориться и расслабиться

В это трудно было поверить, но он действительно ждал меня. Я вошел в просторный холл лечебного корпуса, изобилием кадушек с фикусами и пальмами похожий на зимний сад. Посреди холла на кожаном диване удобно расположился сухощавый пожилой мужчина с густой шевелюрой седых волос и глубокими коричневыми залысинами. На нем были белые легкие брюки и желтая футболка, что делало его похожим на стандартного курортника. Мэр заметно похудел и постарел. Увидев меня, он барским жестом поманил меня к себе и убавил звук в телевизоре.

– Коньяк принес? – вместо приветствия спросил мэр, показывая пальцем место на диване, куда я должен был сесть.

Я растерянно пожал плечами, а потом отрицательно покрутил головой:

– Нет. Только апельсины. Да и те отобрали на проходной. Сказали, что продукты нельзя.

– Эх ты! – с укором произнес мэр, придирчиво оглядывая меня с ног до головы. – А еще частный детектив! Ладно, пойдем в палату, а то здесь столько подслушивающих микрофонов, что я их давлю ногами, как клопов!

Мы зашли в палату, больше напоминающую двухкомнатный гостиничный номер. Мэр знаком показал мне, чтобы я плотнее закрыл за собой дверь и соблюдал тишину, а сам открыл створку книжного шкафа, пошарил рукой за строем книг и достал оттуда медицинскую колбу с прозрачной жидкостью. Открыл резиновую пробку, налил по чуть-чуть в стаканы и кивком головы призвал меня к действиям.

Мы выпили. Чистый спирт ожег мне горло, на глазах выступили слезы. Я поискал затуманенным взглядом какой-нибудь сосуд с водой, но увидел только аквамариновую виноградинку, которую заботливо протянул мне мэр.

– Где я тебя видел? – спросил он.

– На приеме, – сиплым голосом ответил я, гоняя виноградинку во рту. – Когда вручали ценные подарки.

– Чем отличился?

– Банда убийц в воинской части…

– Все! Дальше не продолжай, помню! – кивнул мэр и разлил еще по одной. Я подумал, что если попрошу воды, то в одночасье утрачу уважение к себе. Мэр выпил, на некоторое время замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и поставил стакан на подоконник. – Они нарочно упрятали меня сюда, чтобы я не стоял на пути у Сиченя. Якобы нашли у меня какую-то болезнь. Я с пяти раз название не запомнил. Эндотереско… Нет! Эндери… Или энтерероскопиру… Тьфу! Язык поломаешь!

Я набрал в легкие побольше воздуха и тоже выпил. Мэр взял из тарелочки виноградинку, вопросительно посмотрел на меня, но я не успел утвердительно кивнуть, как он закинул ее себе в рот. У меня заклинило дыхание. Горло судорожно сжалось.

– Чего молчишь? – спросил мэр, опускаясь в кресло. – Я не буду врать и внушать тебе притворный оптимизм. Выборы я проиграл. Эта педерастическая партия подмяла под себя все рычаги власти. Я остался без верных и преданных мне людей! Вся милиция работает на Сиченя. Вся пресса – на Сиченя. Телевидение – на него! Даже наши финансовые воротилы под ним. Я несколько раз отправлял в Министерство внутренних дел письмо с требованием убрать начальника милиции города. Ни в какую! С моим мнением там не считаются. Они уверены, что я – отработанный материал.

Я кивнул, желая выразить свою солидарность с озабоченностью мэра. Но этот жест он расценил по-своему. Скептически покосился на меня и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– И ты тоже так думаешь?

– Я думаю, что милиция сама устроила пожар на «Горке».

– Неправильно думаешь, мальчишка! – грозно сказал мэр, тряся перед моим лицом кривым пальцем. – Милиция всего лишь обеспечила поджигателям безопасность да грела на чужой беде свои грязные руки. «Горку» сожгли радикальные националисты, которые работают на Сиченя. И теперь они поднимают вой, что это сделали мусульмане. Если народ поверит в эту клюкву, то тем самым окончательно развяжет Сиченю руки. И под видом борьбы с исламским фундаментализмом он пойдет на любые меры. Вплоть до того, что ликвидирует автономию и отдаст Побережье под форпост НАТО…

Мэр заводился, начинал размахивать руками. Я зауважал его ораторские способности и во многом согласился с его мнением. Но меня угнетало то, что я никак не мог перейти к изложению своей просьбы, ради чего, собственно, я сюда и пришел. А время шло, Ирина мучилась где-то в милицейских застенках, и каждая минута, бесцельно проведенная здесь, становилась для меня пыткой. Я несколько раз пытался его перебить и объяснить суть своей проблемы фразой вроде: «Это все понятно, но я бы хотел…» Однако мэру слышалось иное, и он обрушивал на меня волну дискуссионного гнева:

– Ничего подобного, сынок! Это глубокое заблуждение! Это опасный бред, который, как болезнь, расползается среди скудоумных обывателей! «Свобода без границ» вдалбливает вам в головы, что теракты – это следствие национального расслоения общества. Не советую тебе придерживаться этого убеждения.

– Да я вовсе…

– Вот-вот, они первым делом стремятся уничтожить семью как соты, в которых, дескать, зарождаются личинки терроризма. Абсурд, мальчик мой! Семья хранит моральные устои и традиции. Если уничтожить семью, то рухнет все – история, нравы и даже генетическая память. Общество превратится в один большой бордель. Но они идут дальше! Они предлагают отказаться от наследий культуры, которые якобы тоже раскалывают общество…

– Я с вами согласен! – взмолился я. – Но хочу сказать, что по ложному обвинению… была арестована…

– Ложное обвинение, – проворчал мэр, даже не пытаясь вникнуть в суть моих бед, – это самый безвинный метод борьбы за власть в команде Сиченя. А как может быть иначе? До недавнего времени он либо сидел в тюрьме, либо занимался сомнительным бизнесом в США. Там заручился поддержкой госсекретаря и в один ненастный день приехал сюда на белом коне, который при ближайшем рассмотрении оказался покрашенным известью крокодилом.

Я подумал, что напрасно пришел сюда. Заранее переживающий свое поражение на выборах, мэр города был с головой погружен в свои личные проблемы и даже слушать меня не хотел. Но я ошибался. Мэр неожиданно сменил тему и продемонстрировал феноменальную память:

– Так что случилось, Кирилл Андреевич? Почему ты отказался работать в моей команде?

Я даже немного опешил от столь крутого поворота. Год назад мы с Ириной занимались делом о пропавшем солдате и неожиданно вышли на мертвую воинскую часть, в которой выживший из ума подполковник командовал бандой головорезов. Я уже рассказывал, что за сей доблестный труд мэр наградил меня музыкальным центром. А месяц спустя меня вызвали в райотдел госбезопасности и предложили работу. Тогда я вежливо отказался, сославшись на неугасимую любовь к свободе. И вот выясняется, что мэр в курсе того, что меня приглашали в органы и что я отказался.

– Мне кажется, что в качестве частного детектива я принесу городу и отечеству больше пользы, – высокопарно ответил я.

– Больше пользы, – проворчал мэр, не очень довольный моим ответом. – У меня на счету каждый человек, не предавший меня, сохранивший совесть и честь. Я могу доверять лишь маленькой кучке отважных ребят из отряда специального назначения. Они – моя последняя надежда. Их мало, и они дерутся здесь, словно в тылу врага. На каждого из них милиция завела уголовное дело. На офицеров МГБ – уголовное дело! – громче повторил он и потряс пальцем. – Неслыханная дерзость и наглость. А ты удивляешься, что кого-то арестовали по ложному обвинению.

– Не «кого-то», – уточнил я. – А мою любимую женщину.

– Что ей ставят в вину?