Слово Оберона - Дяченко Марина и Сергей - Страница 43

Он говорил и говорил, но я его не слышала. Я смотрела, как шевелятся его губы, как сужаются и расширяются черные зрачки, а в голове у меня царил сумбур. Перед глазами стояли ворота между двух колонн, базар, виселицы… Вот ворота закрываются…

Повернувшись к Максу спиной, я рванула на вершину холма, спотыкаясь от нетерпения.

– Послушайте! Я знаю!

Ко мне обернулись три лица: бронзовое Уймино, бледное Принца-саламандры, желтоватое Мастер-Генерала.

– Я знаю! – я упала на живот между людоедом и принцем. – У нас есть войско. Мы победим!

Мастер-Генерал приподнялся на локте. В его блеклых голубых глазах появился интерес:

– Из этой бестии получился бы неплохой воин, если бы ей посчастливилось родиться мальчишкой.

– Выкладывай, – велел Уйма, ноздри его раздувались. – Но, если это ерунда, если ты орешь понапрасну… выпорю своими руками. Не посмотрю, что маг.

Вечером Уйма с Максимилианом прогулялись в ближайшую деревню и раздобыли несколько необходимых нам вещей. Не штурмовать же замок голыми?

Глава 23

Штурм

Утром мы дождались, пока стражники откроют ворота, и двинулись по торговой дороге к базару. Вид у нас был по возможности мирный: впереди шагал Уйма, одетый по-крестьянски, с топором на одном плече и вязанкой дров на другом. Мастер-Генерал, облаченный в плащ с капюшоном, шагал за ним и вел на веревке меня с Максимилианом. Оказывается, в этих краях торговля детьми была таким обычным делом, что никто не мог вызвать меньше подозрений, чем мирный купец, ведущий на базар мальчика и девочку.

Замыкал шествие Принц-саламандра. Поверх чешуйчатого трико он натянул полотняную куртку и штаны да еще завернулся в одеяло, потому что постоянно мерз.

Он шел и оглядывался назад. По-моему, слишком часто оглядывался. Мне и самой все время хотелось обернуться, я ступала как можно тише, вслушиваясь в звуки за нашими спинами. Ветер? Трава шелестит? Мороз продирал по спине от этого шелеста. Казалось, вслед за нами идет невидимый ужас, и там, где он проходит, трава поднимается дыбом.

На базаре еще никого не было, большинство лавок стояли закрытые, сборщик податей ходил, позевывая, и от нечего делать заглядывал под прилавки, не закатилась ли монетка. При виде нас он сунул ладони за пояс:

– Чужие? Новые? С чужаков удвоенная пошлина за место, грош за почин, два гроша за охрану!

Я потихоньку выпустила веревку, которой только для виду были связаны мои руки. Максимилиан сделал то же самое. Принц-саламандра подступил ближе, в мою протянутую ладонь лег теплый посох Оберона.

– Помилуйте, – смирно сказал Уйма. – Мы ведь еще и не выторговали ничего!

Я дрожала. Принц-саламандра сдавил мое плечо. Напрасно он решил, что я трусиха: меня колотило от волнения, а не от страха!

Максимилиан с отсутствующим видом глядел в небо.

– Расплатишься товаром, – сборщику податей очень не нравился людоед. – А будешь много говорить, наведу на тебя досмотрщика. Вон видишь, патруль идет из замка?

Уйма почесал нос, вид у него был глупый:

– Патруль? Это как?

– Ты у меня договоришься, остолоп! А ну половину товара сюда, живо!

Уйма потоптался, соображая, чего от него хотят. Потом крякнул, снял вязанку с плеча и опустил на голову сборщику податей. Я зажмурилась.

– А-а-а! Патруль! Сюда!

Не знаю, кто кричал, но точно не сборщик. Тот повалился в пыль без единого слова. От замка в самом деле неслись вооруженные люди – трое с пиками, бородатые и удивленные: на их памяти никто на этом базаре не осмеливался обидеть сборщика податей!

Я вскинула посох.

Уйма поднял над головой топор. Принц-саламандра и Мастер-Генерал ощетинились мясницкими ножами.

– Время, – сказал Уйма уголком рта.

– Братья! – сорванным голосом рявкнул Мастер-Генерал и сбросил с лица капюшон. – Наш час настал!

Стражники все еще бежали. Они не узнали Мастер-Генерала с первого взгляда, они не ждали увидеть его на базаре, в сером рваном плаще, в роли торговца детьми. Но через секунду им открылось кое-что другое.

Я видела, как вдруг исказилось лицо того, что бежал впереди. Как он резко затормозил, чуть не падая, словно перед ним вдруг открылся край обрыва. Двое других налетели на него, и он все-таки упал, а пыль и мусор уже шевелились, уже явственно слышался шорох, и вот сплошной поток темно-красных лесных муравьев захлестнул базар, затопил его и хлынул дальше, на замок, на тех, кто его защищал.

В воздухе завис противный кислый запах. Они собрались из ближних и дальних муравейников. Каждый из них был теперь солдатом, и место муравьиной королевы в их крохотном умишке занял Мастер-Генерал. Не заботясь о собственной жизни (да и что такое жизнь для муравья?), они спешили вперед, туда, куда их вел приказ, и передний край шевелящегося темного ковра вздымался волной – так хотелось воинам поскорее ворваться в замок.

Бегущие стражники повернули обратно. Их пики остались валяться в пыли и через мгновение скрылись под массой муравьиных тел. А тот, что упал, не успел подняться, его захлестнуло, я увидела перекошенное лицо, по которому бежали, путаясь в бороде, все новые муравьи…

– Дайте приказ не добивать пленных! – я кричала, срываясь на визг. – Дайте приказ не добивать!

Муравьи неслись по стражнику, как по бревну или другому препятствию. Воя от ужаса, он сумел-таки подняться, покачнулся и снова упал, задавив своим телом сотни муравьев, на место которых тут же навалились тысячи.

Орали люди на полупустом базаре. Карабкались на прилавки. Я обернулась к Мастер-Генералу.

– Арьергард! – рявкнул он, свирепо глядя на Уйму. – В атаку! Ура!

Уйма взревел и крутанул в воздухе своим топором. И, утопая по щиколотку в нашем войске, мы кинулись в атаку.

Мастер-Генерал бежал впереди. Рассекаемый им воздух расходился волной в обе стороны, будто вода под ревущей моторной лодкой. Эта волна несла меня, как щепку, несла Уйму и Принца-саламандру, и некроманта, который поначалу думал сбежать, она несла тоже. Максимилиан визжал, как атакующий каратист, мы с ним неслись позади взрослых плечом к плечу.

Передний отряд муравьев докатился до ворот. Стража к тому времени разбежалась, бросив оружие, на посту остался один ветеран с нашивками – начальник. Он один попытался закрыть ворота, кинулся к подъемному механизму, однако нож, брошенный Принцем-саламандрой, вонзился ему в руку.

Мы ворвались в замок, не встретив сопротивления. Ведомые волей Мастер-Генерала, муравьи расползались по коридорам и лестницам – для них не существовало ни решеток, ни запертых дверей. Принц и Генерал подхватили с пола брошенные пики, стряхнули с них маленьких солдат. Уйма так и не расстался с топором.

Поток муравьев иссяк. Все атакующие были внутри замка; за поворотом коридора катался по земле начальник стражи.

– Не добивать пленных! – рявкнул Мастер-Генерал. – Не добивать!

У стражника было жуткое, опухшее и красное лицо. Я направила на него посох, напряглась, чувствуя, как немеют ладони. Перекатился свет в изумрудно-рубиновом навершии, будто лампочка мигнула. Отекшие глаза открылись, начальник стражи задышал, постанывая и хватая воздух ртом.

– Я тебя вылечу, – пообещала я, – если проведешь к Принцу-пленнику.

– Пленника освободит тот, кто возьмет замок штурмом, – прохрипел бедняга. Он был ранен: нож Принца-саламандры пробил ему ладонь.

– Замок взят! – рявкнул Уйма. – Или будет прежде, чем ты околеешь!

– Веди, – приказала я. – Или муравьи вернутся.

– Я поведу!

– Ищите деспота, – велела я людоеду. – Здесь полно стражи в коридорах и еще доктор-отравитель.

– В бой! – рявкнул Мастер-Генерал. – Захватить тронный зал! Захватить арсенал и кордегардию!