Ключ от королевства - Дяченко Марина и Сергей - Страница 22

Постояла, поморгала, понемногу сориентировалась. Костры, разведенные стражей и поварами, светили тускло: экономили топливо. Можно, конечно, идти на свет, но где гарантия, что по дороге не угодишь ногой в щель, не свалишься в яму, не покалечишься?

– Гарольд? Гарольд, ты где?

В ответ пришел откуда-то ветер, пробрал до костей, но главное – принес звуки. Странные, смазанные, жутенькие.

– Гарольд? Помоги мне!

Над королевским шатром вдруг зажегся круг света. Сразу стали видны и повозки, и карета, и сам шатер, и люди вокруг…

И Гарольд. Он нашелся совсем рядом, с посохом наперевес:

– Звала?

– Ну… потерялась, в общем.

– Ты дура, да? «Помоги мне» – это сигнал, что напали враги!

– Я не знала…

– Тс-с-с…

Мы замолчали. Люди у костров молчали тоже; снова потянуло ветром. Крики… звон металла… Грохот… Вопли…

Я вцепилась Гарольду в рукав.

– Что это?

– Эхо, – ответил он шепотом. – Это ведь граница… Тут ветер носит отголоски всех битв, которые только были на свете. Не обращай внимания, это безопасно.

Держась друг за друга, мы вернулись к повозке, у которой привязаны были наши кони. Пастись тут было негде – и лошади проводили время, сунув морды в мешки с овсом.

– Гарольд… ты не замечал, что принц сегодня странный?

– Будешь странным, на его-то месте…

– А что у него за место?

– Он принц, понимаешь? Такая должность. А он хочет быть королем. Хотя бы в будущем.

– О-о, – от этой мысли мне сделалось неприятно. – Он что же… ждет, когда Оберон умрет?

– Перестань. Он порядочный человек, любит отца… Но, конечно, ему нелегко. Еще высочества эти… от них кто хочешь с ума сойдет.

Мы подошли к самому большому костру. Стражники без слов подвинулись, давая нам место.

– Что, братцы-волшебники, – сказал тот усатый, что не пустил меня вчера в шатер к Оберону. – Битву на Перевале слышали?

– Это не Перевал был, – возразил другой, бородатый. – Там слоны ревели. Боевых слонов на Перевале не водилось. Это осада Кремня.

– Тихо! Опять…

Над лагерем прокатилось далекое эхо – явственно слышались рыдающие тонкие голоса. Я зажала уши.

– А это я уже не знаю что такое, – пробормотал усатый. – Разграбление Городища, что ли? Скорее бы смотаться отсюда, я знаю одного парня, который вот так сидел-сидел на границе – и сбрендил…

– Вы как хотите, – сказала я как могла спокойно, – а я иду спать. С меня на сегодня достаточно.

Мы шли в темноте. Ни один факел не мог ее рассеять; я держалась одной рукой за конский хвост – это была лошадь Гарольда. Другой рукой тянула за уздечку Серого. Или он меня тянул. Он вообще был смелее и умнее меня: то и дело прижимался боком к плечу, согревая и поддерживая, давая понять, что конец пути близок.

Потом мы шли – вереницей – в густом облаке, липком и почти непрозрачном.

А потом облако рассеялось, и я увидела, что все мы – все маленькое Королевство – стоим плечом к плечу на нешироком каменном карнизе. Слева – отвесная стена. Справа – пропасть. Клубится какой-то бурый дым, пахнет удушливо и гадко. Небо темно-серое, картонное, и вокруг ни кустика травки. Ни листочка. И нас так мало, жалкая горстка людей. Мы напуганные, мы такие беззащитные… Гарольд ткнул меня локтем в бок:

– Приготовь посох.

– Что?

– Оружие вынимай, а не «что»!

Я засуетилась, запуталась в ремешках на футляре (посох был приторочен к седлу). Наконец высвободила свое оружие, взялась двумя руками, мельком вспомнила наставление Ланса: «Между навершием и правой рукой должно помещаться от локтя до двух…»

– Готова? – прошипел Гарольд.

В ту же секунду в серое картонное небо ударил ярко-белый луч. И сразу же – красный луч. Гарольд, коротко вздохнув, ударил в камень своим посохом – из навершия вырвался синий луч; все ждали только меня, меня-неумеху…

Закусив губу, я грохнула о землю посохом и… попала себе по ноге. От боли навернулись слезы, но луч – зеленый, изумрудный, веселенький такой – уже вырвался из двуцветного навершия и ушел в небо.

Белый луч пересекся с красным. Синий лег на место их соприкосновения; трясущимися руками я направила зеленый луч в ту единственную маленькую точку, где уже соединялись белый, красный и синий.

Вспышка!

Огненный шар раскрылся, как цветок, у нас над головами. Маленькое солнце осветило скалы и пропасти; пропал бурый туман, смягчились тени, как языком слизало ужас и слабость, охватившие меня при виде этого жуткого места.

– Да здравствует Королевство! – басом взревел кто-то из стражников. И его крик моментально подхватили несколько сотен голосов:

– Да здравствует Королевство! Да здравствует Оберон! Да здравствуют маги дороги!

Огненный цветок поворачивался и плыл, согревая, радуя и подкрепляя силы, а я сжимала посох, направленный вверх, и чувствовала в этот момент руки и Оберона, и Ланса, и Гарольда.

Чего нам бояться?

Мы прорвемся. Мы дойдем. Потому что мы вместе.

Глава 13

Разведка боем

Вечером меня позвали на военно-дорожный совет.

Почти все уже спали – измученные дорогой в горах, над пропастями, и сквозь пещерные тоннели, и по хлипким каменным мостикам над бездной. Я тоже едва стояла на ногах; Гарольд смерил меня взглядом, протянул руку над моей головой:

– Оживи…

Глаза мои тут же открылись, сон улетучился. Зато Гарольд заметно побледнел.

– Тебя же не просили, – сказала я с укоризной. И, спохватившись, добавила: – Спасибо, конечно…

Шатер был разбит на этот раз на опушке леса. Деревья очертаниями напоминали елки, но с серой и черной хвоей. Я потрогала одну ветку – фу! Иголки были похожи на жесткие человеческие волосы. Ну и местечко, скажу я вам!

И все-таки здесь было красиво. Непривычно и страшно, как на другой планете (фиолетовое небо на закате… Елки эти волосатые, вершины скал – как запрокинутые в небо носатые злые лица…), но все-таки красиво, и в животе у меня тоненько запела «путешественная» струнка. В дальние страны лежит наш путь, где-то там, на далеких берегах, начнется новое Королевство!

Военно-дорожный совет на этот раз был расширенный. Кроме Оберона и нас, магов, там были канцлер, комендант, принц и начальник стражи. Все они по очереди говорили, но слушать их было вовсе не интересно.

Комендант долго и нудно докладывал о том, сколько муки, вяленого мяса, овощей и круп расходует караван ежедневно, сколько овса съедают лошади, какие ремонтные работы нужно провести в ближайшее время, как уменьшить расход топлива, сколько подков потеряно, сколько дегтя требуется для тележных осей и так далее. Канцлер, слушая его, все надувался и краснел, а потом закричал, что это головотяпство и саботаж, лошади при таком пайке сдохнут от голода через три дня, а если «его милость» не образумится, то сдохнем и все мы.

Комендант не согласился, стал возражать и ругаться. Принц слушал с болезненным вниманием. Я покосилась на Оберона – тот улыбнулся мне чуть заметно, мол, ничего страшного. Обычное дело.

Наконец начальник стражи гаркнул на сцепившихся коменданта и канцлера, велев им либо замолчать, либо говорить по очереди. Спорщики разошлись в разные углы шатра, совсем как боксеры в перерыве между раундами, и там сопели, вздыхали, бормотали под нос и обменивались сердитыми взглядами.

– Что у нас с высочествами? – спросил Оберон принца.

Тот устало пожал плечами:

– Как я и говорил. Стелла, Розина и Ортензия ведут себя как люди. Ну, иногда капризничают. Но можно терпеть. Алисия и Филумена требуют танцев, развлечений, трижды надень валятся в обморок, но и это можно терпеть. Но Эльвира! Ей придется затыкать рот, запирать в карете, усыплять… Я не знаю, что с ней делать, она постоянно сидит и бормочет, что все пропало, что мы погибли, зачем мы покинули старый замок, теперь нас всех ждет мучительная смерть. Другие слушают ее и заражаются, как гриппом, – начинаются истерики, обмороки… Ваше величество, я прошу вас решить этот вопрос, потому что за вами, в конце концов, последнее слово.