Долина совести - Дяченко Марина и Сергей - Страница 11

– Интересно? – спросила библиотекарша.

Влад не ответил. Он как раз читал про «абстинентный синдром».

Глупая библиотекарша не нашла ничего лучшего, как позвонить Владовой маме, чтобы та присмотрела за сыном на предмет наркотиков; Влад долго успокаивал маму, а потом долго ворочался в постели, а потом, среди ночи, ему явилась такая мысль, что пришлось вставать, в одних трусах идти на кухню и долго заваривать чай, так долго, что мама проснулась, увидела свет, вышла, обеспокоенная:

– Владка, что с тобой?

– Ма, – сказал Влад, тщательно размешивая пятую ложку сахара. – Слушай… Ты только не обижайся… А про настоящих моих родителей где-то можно найти сведения?

Мама часто заморгала:

– Влад…

– Прости пожалуйста… Я все понимаю… Но если, например, у меня редкая наследственная болезнь… и надо проследить, откуда… это наследство…

– Какая у тебя болезнь? – спросила мама, стремительно бледнея.

– Никакая… Я же сказал – «если»…

Мама ничего не ответила. Влад первый отвел глаза.

Когда, по слухам, до Димкиной выписки из больницы осталось дня два или три, Влад наконец решился и позвонил в знакомую, много раз открывавшуюся перед ним дверь.

– Влад? – удивилась Димкина мама. – А ребята сказали…

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Влад, чтобы сразу отсечь все пути к отступлению. – Это очень важно. Это касается Димки.

У бедной женщины вытянулось лицо. Видимо, вид у Влада был очень убедительный: бледные щеки, бегающие глаза, разве что на лбу не написано: я принес вам очередную крупную неприятность…

Его провели на кухню и усадили на табурет. Димкин отец поставил на плиту чайник; он, в отличие от жены, не склонен был впадать в панику не от слова даже – от интонации.

– Значит так, – сказал Влад, разглядывая пеструю клеенку на столе. – Надо его переводить в другую школу. Я не могу объяснить, почему…

– Нет, ты все-таки объясни, – мягко сказал отец. – Мы тебя, Влад, знаем давно, ты вроде бы всегда был честным парнем… Если начал говорить – говори начистоту.

– Я не могу сказать, – повторил Влад упрямо.

– Ему кто-то угрожает? – быстро спросила мать. – Какие-то ваши, мальчишечьи… кто ему угрожает?

– Никто, – сказал Влад. – Ему нельзя встречаться…

И замолчал.

– С кем? – спросил отец. – Назови мне имя этого мерзавца. И тогда ему придется переходить в другую школу.

А ведь это тоже выход, вяло подумал Влад. Взять и уйти самому… А там, в новой школе, начнется все сначала…

Он передернулся, почему-то вспомнив Кукушку.

– Итак? – снова спросил отец. – С кем именно нельзя встречаться Диме? А?

Они ничего не поймут, подумал Влад. Это с самого начала было ясно. Он зря пришел. Он осложнил ситуацию. Теперь они начнут докапываться…

– Извините, – сказал он, с трудом отводя глаза от скатерти. – Я пойду…

– Ты никуда не пойдешь, – резко сказал отец, – пока не скажешь всей правды. Кто угрожает Диме?

– Никто.

– Вот теперь ты врешь.

– Я не могу сказать. Но если его перевести в другую школу…

Димкина мать нервно сцепила пальцы. Ей только этого недоставало. Едва удалось выходить сына, вырвать у неизвестной болезни, свалившейся как снег среди лета – а тут еще эти недомолвки, тайные угрозы, бледный мальчишка с бегающими глазами, который на самом деле чем-то очень огорчен и обеспокоен. Вдруг с Димкой действительно что-то случится?

– Я позвоню твоей матери, – сказал Димкин отец.

– Не стоит. Она ничего не знает.

– Так я попрошу ее узнать! Я пойду к директору, в конце концов… Лучше бы ты сказал сразу, Влад.

– Не могу.

Все запуталось и осложнилось до предела. Мама была на грани слез:

– У него прямо голос дрожал, в трубке… Ну что ты им наговорил?! Какие угрозы?

Влад молчал.

– Если случится беда, ты будешь виноват, – тихо сказала мама. – Взялся говорить – так говори до конца!

– Ему нельзя встречаться со мной! – выпалил Влад. – Ему нельзя быть со мной в одном классе!

Мама долго смотрела на него. Потом подошла, коснулась его плеча:

– Влад… Что с тобой происходит? Ты плохо себя чувствуешь? Что ты там говорил о наследственных болезнях?

Влад молчал.

– Пожалуйста, – попросила мама тихо. – Доверяй мне… Что бы там не случилось… Даже если это, не дай Бог… даже если с тобой… мы со всем справимся, ты не бойся. Мы все одолеем…

Она говорила и говорила, а Влад стоял столбом, слушал, как горят от стыда щеки, и пытался проглотить застрявший в горле комок.

Димку выписали перед самым началом занятий. Разумеется, в школу вместе со всеми он не пошел – предстояли две недели «реабилитации»; в гостях у выздоравливающего перебывало полкласса. «Доброжелатели» тут же донесли ему, что Влад никуда не уезжал, ничем не болен, а просто не желает видеть бывшего друга; в то же время Димка уже пережил разговор с родителями, и не один. Разумеется, он все отрицал; разумеется, никто ему и не думал угрожать, какая там другая школа, что за глупости наплел этот Влад…

Димка знал, что Влад каждый день ходит в школу. Телефон у обоих был исправен – тем не менее Влад так ни разу и не позвонил.

И Димка, затаивший обиду и недоумение, не звонил тоже.

Прежде, случись друзьям ненадолго расстаться, Димка всегда прибегал в гости первым. Влад привык к этому и воспринимал как должное; теперь, пройдя реанимацию, Димка хранил сдержанность, и равнодушие Влада выглядело со стороны странно и возмутительно.

Роль ходячей совести самозванно принял на себя Ждан.

– Ты можешь хотя бы объясниться?! – восклицал он патетически. – Ты можешь хотя бы объяснить человеку, за что ты так на него наплевал?

На щеках Ждана ходили желваки, под тонкой рубашкой перекатывались заботливо наращенные мускулы; во все стороны растекался густой запах дезодоранта. Еще в морду даст, подумал Влад устало. Не верилось, что вот этот молодой бычок еще пару лет назад считался в классе безответным мальчиком для битья. Что это с его сгорбленной спины Влад отлепил когда-то похабную картинку…

– Не твое дело, вообще-то, – сказал Влад, глядя в изумрудно-зеленые глаза Ждана. – Наше с Димкой дело. А ты усохни. Понял?

Ждан посопел угрожающе, но дальше сопения дело не двинулось.

Влад смотрел в оскорбленную Жданову спину – и думал о том, что уже через пару дней отчуждения тому захочется подсесть поближе. Как бы невзначай спросить о чем-то, задеть рукавом о рукав, списать решение задачи; самому Ждану это будет неприятно и удивительно, но он придумает, как усыпить самолюбие. Он скажет самому себе, что попросту использует этого зазнайку, что вовсе не дружит с ним, что решение задачи нужно ему позарез, а подсесть поближе вынудила какая-то насущная необходимость… Например, из окна дует… А через месяц он и думать забудет о ссоре – преспокойненько станет болтать с Владом на переменках, как будто и не было никакой размолвки…

Влад недооценил Ждана. Самоуверенный молодой боксер, не так давно травимый, теперь сам решил устроить товарищу полноценную травлю; уже на другой день, явившись в школу, Влад обнаружил там надменные лица, демонстративно отведенные взгляды и прочие атрибуты бойкота.

Он растерялся. Потом возмутился; первым желанием его было придушить Ждана, или, что гораздо лучше, вернуться на два с половиной года назад и остановить собственную руку, срывающую бумажку со Ждановой спины.

Начались уроки; слушая монотонный голос исторички, Влад понемногу успокаивался. Обида улеглась; осталось любопытство. Ну, и как вы без меня?

Два дня класс самозабвенно играл в новую игру. На третий день подняли бунт девчонки: почему это они должны бойкотировать Палия за то, что он поругался с Шилом? Это их личное дело, какого черта кто-то должен вмешиваться?

Да, девчонки капитулировали первыми – впрочем, может быть, девчонки просто практичнее? Им не очень-то нравится терпеть неудобства в угоду чьим-то там амбициям… А в том, что неудобства были, сомнений не оставалось.