Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 9

– Вон он! – Дозор непочтительно толкнул Держимира локтем. – И она!

Они стояли в трех шагах от белой громады заснеженного шатра, вокруг шевелилось несколько фигур, но буран слепил, заставлял опускать лицо, заслонять глаза и не оставлял никакой возможности отличить своих от чужих. Лица, одежда, оружие – все было залеплено снегом и выглядело одинаковым. Держимиру это казалось дурацким сном: они с Дозором и Озвенем стоят посреди неприятельского стана, но мечи остаются в ножнах – в них нет надобности. Своих и чужих безжалостно секут десятки ледяных мечей, кусают разошедшиеся духи зимних бурь! Вот зачем требовалась ворожба Звенилы – сотворенный ее руками буран заколдовал врагов, сделал многочисленные дружины речевинов и смолятичей бесполезными и бессильными перед горстью дрёмичей. В снежном мареве победит тот, кто знает, куда идти. И Держимир знал: его целью был шатер княжны Дарованы, подробно описанный всезнающим Дозором.

Не боясь, что кто-то его увидит и узнает, Держимир смотрел на шатер, различая высокую фигуру юноши и девушку рядом с ним. Ветер доносил до его слуха обрывки взволнованного, испуганного голоса девушки: она кричала – то ли просила о чем-то, то ли требовала. Княжич тянул девушку от шатра, схватил за руки, она вырывалась.

Держимир шагнул вперед, стараясь собрать в кулак все силы для последнего, самого главного шага.

Светловой завернул девушку в свой плащ, взял на руки, понес, пригибаясь под порывами ветра, тяжело проваливаясь в снег. О ком еще он стал бы так заботиться, кроме как о невесте?

– Давай! – крикнул во весь голос Держимир и толкнул Озвеня.

Несколько фигур мелькнуло вокруг, но ни те ни другие не могли ничего разглядеть. Держимир и Озвень разом шагнули вперед. Воевода поднял секиру и обухом ударил Светловоя по голове. Меховая шапка смягчила удар, но княжич упал на снег, оглушенный, даже не увидев, кто на него напал.

Прямичевский князь тут же подхватил девушку, завернутую в плащ, успел услышать ее короткий крик, и тут же буря поглотила все звуки.

Пригибаясь под свистящими вихрями, Держимир пошел прочь, чувствуя, как в руках у него бьется добыча, пытаясь вырваться. Рядом тяжело пыхтел Озвень. Князь упрямо переставлял ноги, с трудом вытягивая их из снега и думая только об одном: не сбиться с пути и выйти к берегу Истира именно там, где нужно, где ждут остальные, где начинается тропка в лес. А в лесу буря ослабеет. Не зря же он в предыдущие ночи не раз изучал этот путь, чтобы его запомнили ноги. Он уже тогда знал, что перед духами бури все равны.

Только бы не сбиться – иначе он со своей ношей будет блуждать по Истиру до утра, а там силы заклятий совсем иссякнут, а с ними и надежды на успех. Не может все это быть напрасно! Один раз добыв свою удачу, Держимир был полон решимости до смерти не выпускать ее из рук и все крепче сжимал пленницу.

А она оказалась удивительно сильной: если бы не ожесточенное упрямство Держимира, он едва ли ее удержал бы. Это же рысь какая-то, а не княжна! Про Даровану Скородумовну говорят, что она величава и горда – но это уже не гордость, это дикость какая-то!

Сжав зубы, он шагал и шагал вслед за Озвенем, который протаптывал ему дорогу. Они почти наткнулись на огромный валун – его черная макушка даже сейчас возвышалась над глубоким снегом, и князь вздохнул с облегчением: именно к этому валуну ему и требовалось выйти. Это уже берег, но под снегом разница между льдом реки и землей была не видна.

Спина берега круто изогнулась вверх – к опушке леса. Впереди мелькнули темные стволы, навстречу двинулись люди. Раздались радостные крики: все увидели девушку на руках у Держимира. Кмети подбежали, поддержали его, помогая подняться по крутому скользкому берегу с тяжелой ношей.

– Баян где? – прохрипел князь, отворачивая лицо от снега, чтобы не намело в рот.

Никто ему не ответил, но Дозор принялся колотить мечом по щиту. Другие тоже загремели оружием, подавая знак своим, что дело сделано, и нестройный звон глухо доносился сквозь вой ветра. А зимние духи разлетались прочь, испугавшись острого железа. Держимир передал девушку Озвеню, попытался оглядеться. Кто-то размашисто хлопнул его по плечу, и он узнал брата.

Настала пора уходить. Железный звон прекратился, кмети потянулись по тропе в лес.

Под прикрытием деревьев буря не так ощущалась, порывы ветра ослабели, запутавшись в стволах, снег застревал в ветвях, и можно было идти почти свободно. Озвень шагал в середине строя, перекинув девушку через плечо. Наверное, она устала, потому что больше не вырывалась. Вокруг темнело – наконец-то пришла настоящая ночь.

Впереди мелькнул огонек – зажгли факел, и рыжее пламя плескалось, пригибалось и рвалось на клочки под ветром, но не гасло.

Они все шли и шли, молча, упрямо и быстро, как настоящие лешие. Все вокруг казалось тяжелым, смутным сном, Держимир упрямо переставлял ноги, не чувствуя даже усталости. Нужно дойти, проснуться, а дальше все будет хорошо.

Далеко-далеко меж ветвей затеплился рыжий глаз огня – это Звенила жгла костер на той поляне, которая несколько дней служила им приютом. Оттуда начиналась дорога назад, в земли дрёмичей.

Наутро весь мир лежал погребенным под грудами пушистого, ослепительно белого снега, и вчерашний буран казался дурным сном. Но он не был сном, он был страшной явью, едва не наделавшей больших бед. Княжича Светловоя нашли в снегу просто чудом: один из кметей буквально споткнулся об него. Еще немного – и наследник Велемога мог бы погибнуть. До сих пор он лежал в шатре без памяти и не мог рассказать, почему лишился чувств.

А еще пропала Смеяна – ее нигде не могли найти. Смолятичам не было до нее особого дела, но славенцы не знали, что и подумать: она ведь не из тех, кто может заблудиться. Княжна Дарована рассказала, что ее увел из шатра кто-то из кметей, но никто ничего не знал о ее судьбе.

А на ровной пушистой поверхности снежного моря не оставалось к утру ни единого следа.

Глава 2

За ночь «лешие» князя Держимира ушли верст за пятнадцать – немало по такой дороге. Пленницу посадили на коня, а повод Озвень намотал на кулак, и Держимир почти не думал о ней по дороге. Дело было сделано, цель достигнута, но он так устал, что не мог думать вообще ни о чем, даже об отдыхе.

От усталости он почти не чувствовал своего тела, зато душу его заполняло удивительное, непривычное и оттого особенно сладкое чувство покоя. Напрасно он напоминал себе, что они идут по землям чуроборского оборотня и каждый миг следует ждать беды, да и князья Велемог со Скородумом, когда узнают о похищении княжны, не останутся сидеть сложа руки. Все это верно – но гора свалилась с плеч Держимира и безнадежно отстала, ей больше не догнать его и не забраться на усталые плечи. Прямичевский князь мерно покачивался в седле, закрыв глаза, и чувствовал такое блаженство, как будто уже достиг исполнения всех своих желаний. Ему даже не хотелось пока смотреть на княжну, ради которой пришлось затратить столько усилий. Она здесь, в его руках, и этого пока достаточно.

Приближался рассвет, в лесу понемногу светлело, и пришла пора задуматься об остановке. В глухих лесах следов никто не найдет, но сейчас предстояло пересечь местность возле городка Хортина, довольно плотно населенную. Надежнее было бы затаиться в дебрях и переждать до темноты. Дозор уверенно вел дружину к укромной поляне, где они останавливались по пути сюда.

Размышляя, не развести ли костер для зазябшей княжны, Держимир внезапно сообразил, что совсем забыл, как выглядит дочь Скородума. Он видел ее только один раз, год назад, и смутно помнил, что она показалась ему красивой, только смолятическая прическа из трех кос его насмешила, а надето на девушке было что-то голубое, то ли с серебром, то ли с жемчугом. Тогда она держалась тихо и скромно, не хотела с ним разговаривать и почти не поднимала глаз. Хорошо, что на самом деле Дарована оказалась совсем не такой робкой и беспомощной. Вспомнив, с какой силой и упорством пленница вырывалась, Держимир усмехнулся с тайным удовольствием: обилие жизненной силы всегда привлекало его.