Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 46

– Вы над ней старшие? – крикнул Держимир, увидев Благину и Годину. – Идите сюда!

Чуть не за руки он втянул стариков в истобку, где возле печки стояла растерянная Смеяна, моля неведомых чуров наставить и помочь.

– Я дед ее, – неуверенно ответил Година, потому что плохо понимал, о чем идет речь. – А это – бабка. Мать ее была наша дочь…

– Я… – Держимир сглотнул, постарался перевести дух и взять себя в руки. Все-таки он был князем, и его с малых лет учили, как следует себя вести в таких случаях. – Род Листопадников! Я, Держимир, Молнеславов сын, прямичевский князь, прошу у вас в жены эту девицу.

Година и Благина открыли рты и переглянулись: к такому они все же не приготовились.

А Держимир не в силах был ждать, пока они опомнятся.

– Отец родной! – горячо воскликнул он, от избытка чувств потрясая сжатыми кулаками перед грудью Годины. – Сварогом и Макошью заклинаю: отдай мне ее! Она мне пуще света белого, пуще солнца красного нужна! Мне без нее удачи не видать! Я вам что хочешь за нее отдам, вено* как за десять невест! Проси чего хочешь, только отдай!

– Это что же… Княгиней будет? – неуверенно спросила Благина.

Внучка, рожденная от Князя Рысей, была в ее глазах не то, что другие, но все же нечасто случается, чтобы князья брали законных жен из простых лесных родов.

– Да, да! – нетерпеливо подтвердил Держимир. – Одной моей княгиней, покуда я жив! Не надо мне других никого!

А Смеяна вдруг вспомнила Баяна, тот далекий вечер, когда она освободила его от науза, а он звал ее с собой. «Я не могу обещать, что буду тебя одну весь век любить, но я никогда тебя не обижу!» – говорил он. Байан-А-Тан легко сходился и с людьми, и с женщинами, но его старший брат мог полюбить только какую-то одну – ту, которой по-настоящему поверит. И раз уж он такую женщину наконец нашел, ему было все равно, какого она рода – знатного или простого, человеческого или лесного.

– Чуры видят… – нерешительно начал Година, бросив взгляд на печь, потом на Смеяну, потом на князя. – Чуры видят, мы думали ее у себя оставить. Мы своих-то девок не выдаем на сторону, зятьев к себе берем, так чуры завещали… Ну, да дело особое! – закончил он, видя, что князь не в состоянии терпеливо слушать о древних обычаях Листопадников. – Мне так думается: нашему роду удача нужна, а всему племени она еще нужнее. У нас она только нам поможет, а у тебя – всем дрёмичам, сколько знает Священный Истир. Если род согласится… И если сама она согласится, то бери, княже, невесту.

– Да как же роду не согласиться? – подала голос бабка Благина. – Мы же не медведи – коли напал на медовое дупло, так и греби лапой все себе в глотку. А сама-то девка что? Согласна ли? Ведь знаешь, княже, силой счастия-то не добудешь. Только по любви…

Все посмотрели на Смеяну. Она теребила в пальцах конец косы, чуть ли не впервые в жизни настолько смущенная, что не знала, куда девать глаза. Вот так вот: внезапно она оказалась счастьем целого племени!

Держимир молчал, но Смеяна чувствовала на себе его напряженный взгляд и подняла глаза. Род отпускает ее, снимает с нее долг перед собой и налагает взамен другой, не легче. Так было и у речевинов, среди которых она выросла: невесту отпускали из рода, переводя под защиту других предков и под груз других обязанностей. Так чего же хочет она сама? Счастье можно и найти, и дать только по любви. Так может ли она дать ему такое счастье? Смеяна не могла вообразить себя княгиней и оттого не помнила, что он – князь. Это был просто человек, и на его лице отражалось мучительное нетерпение: что она ответит? Он не Боримир – он не потащит ее силой служить своим богам.

В истобке, освещенной всего двумя лучинами, висела тьма, но Смеяна хорошо видела лицо Держимира, знакомое до последней черточки. Она даже помнила, что у него синие глаза, а не черные, как кажется сейчас. И вдруг на душе у нее стало легко и светло. Она не могла, подобно иным влюбленным девицам, уверять всех вокруг, что он лучше всех на свете. Рябой муж – пугало всех нерадивых невест, то самое, что ей когда-то предрекали тетки Ольховиков и даже сам Творян. Но это вовсе не огорчало Смеяну. У него пылкая душа и горячее сердце, умеющее ненавидеть, любить, заблуждаться и искать пути к истине и счастью, и эта готовность к долгим и трудным поискам – верный залог счастливого будущего. Кто ищет – найдет. Счастье, к которому он так горячо стремится, будет их общим счастьем. Не придумав, что бы такого умного и подходящего к случаю сказать, не зная, как невесты дрёмичей выражают свое согласие, она просто шагнула к Держимиру и обняла его за шею. С глубоким вздохом облегчения он обнял ее, но не сильно, а бережно. Теперь он знал, что ее никто и никогда у него не отнимет.

– Ну, спасибо чурам… – бормотал Година, вытирая рукавом вспотевший лоб, как после тяжелой работы. – Макошь-Матушка, благослови… Сладили дело…

И бабка Благина мелко кивала, поднося край платка к уголку глаза.

Через несколько дней в Ратенец приехало пышное посольство огнегорских рарогов. Отвечая на приглашение, явились князь Боримир и его старая тетка, сестра покойного князя Предибора и верховная жрица Свентовида.

Верховная жрица оказалась высокой худощавой старухой с острыми чертами лица и длинными, почти до колен, седыми волосами, украшенными золотым обручем с длинными золотыми подвесками. При взгляде на ее торжественный наряд у Смеяны дух захватило от восторга – что ни говори, сама она, со своими золотыми глазами и рыжими волосами, выглядела бы в таком наряде подобно самой Княгине-Молнии. Княжеский двор в ратенецком детинце казался тесным от рарогов, разодетых в рыжие шкуры, надеваемые по особо торжественным случаям. На князе Боримире красовался рысий мех – знак княжеской власти, воеводы оделись в кожухи из оленьих шкур, рыжих с белыми пятнами. Жрецы во главе с Солнечной Девой носили длинные накидки из пламенеющего лисьего меха, перетянутые золочеными поясами. Еще не зная, чего ему тут ждать, князь Боримир был замкнут и молчалив, предоставив вести все переговоры тетке.

Учтиво поприветствовав князя Держимира и всех его ближних, Солнечная Дева предложила принести клятвы мира. Князь Держимир держался весело и радушно, улыбался даже суровой старухе-жрице.

– Я позвал вас сюда, дети Свентовида, для того, чтобы предложить вам мир, и я рад, что желания наши совпадают! – сказал он. – Я возвращаю вам вашего священного сокола.

Он сделал знак, и ловчий-соколятник передал в руки Боримиру сокола с золотым колечком на ноге.

– Пусть благословение богов и счастье пребудет с вашим племенем, а мне на надо чужого! – весело продолжал Держимир, заглушая изумленный и радостный говор рарогов. – Я нашел свое, а вам желаю никогда не терять своего!

Боримир уже заметил Смеяну, под белым покрывалом обрученной невесты сидевшую на месте княгини, по левую руку от Держимира, и отвернулся. Надежды получить ее окончательно рухнули, но, слава Свентовиду, с соколом он может хотя бы вернуться домой, не опасаясь гнева богов и соплеменников.

– Я прошу тебя, Солнечная Дева, беречь эти клятвы и не дать злобе опрокинуть их! – вежливо сказала Смеяна. Старая жрица не хуже нее понимала, чья именно это злоба. – Ваша священная птица однажды прилетела ко мне, я возвращаю ее вам. Но если клятвы будут нарушены, я ведь смогу приманить ее снова.

Она не лукавила: сокол обронил несколько перьев, которые она подобрала и надежно спрятала. При необходимости они помогут вызвать птицу.

– Я не позволю нарушить эти клятвы, пока мое слово и свет Небесного Огня сильны в племени рарогов! – ответила ей старуха и тонко улыбнулась бескровными губами. – Я буду просить богов о том, чтобы священный сокол больше никогда не покидал нас. И если боги услышат мои мольбы, они в будущем дадут нашим родам средство породниться.

Смеяна улыбнулась, Держимир дружелюбно кивнул. Еще несколько дней – и он сможет вполне уверенно вести речь о будущих поколениях дрёмических князей.