Урожай ядовитых ягодок - Донцова Дарья - Страница 7

Отец появился в моей жизни недавно, проведя большую часть своей за решеткой. Как-то он попытался было подсчитать, сколько раз садился на скамью подсудимых, но сбился. Путается и сейчас. Иногда выходит восемь, иногда семь судимостей. Но то, что не десять, это точно. Отбегав под конвоем, папенька решил «завязать». В одной из колоний он получил профессию столяра и начал весьма успешно делать мебель. Он вообще рукастый, способен починить любые приборы и быстро возвести шкаф в прихожей…

Мы с Тамарой, тогда еще незамужние женщины, взяли его к себе. Ленинид не растерялся, женился на нашей соседке Наташке и зажил вполне счастливо. Сейчас он вполне нормально зарабатывает. Многие люди, построив дачи, обставляют потом их в стиле «рашен изба», вот тут-то и появляется папенька. Всякие столы, стулья и кресла он «выпекает» мастерски, а берет не так дорого. Клиенты передают его телефон по эстафете.

Одна беда, Ленинид любит заложить за воротник. Собственно говоря, все его бесконечные посадки связаны с опьянением. Если папенька вылакал бутылку, он неуправляем.

Поэтому Наташка держит его в ежовых рукавицах. Она у нас женщина крупного телосложения, громогласная, скорая на расправу. Щуплый Ленинид боится грозную вторую половину почти до полной отключки. Если Наташа унюхает, что от супруга попахивает чуть-чуть пивком, она запросто поколотит бедолагу, не слишком выбирая «инструмент». Просто схватит то, что попадется под руку: чайник, кастрюлю, стул, торшер, доску для резки мяса… Я тоже не перевариваю папеньку в состоянии даже самого легкого опьянения, поэтому ему ничего не остается, кроме как вести трезвый образ жизни.

– Негостеприимная ты, – завел папуля, входя в кухню, – нет бы людям чайку предложить с устатку. Разве гостей так привечают?

– Я вас не звала.

– Садись, Ленинид, – велел Семен, – и вы, Света, устраивайтесь.

– Поздно уже, – отрезала я, – нам спать пора, всю ночь сегодня пропрыгали!

– Чего так? – заинтересовался Ленинид.

– Сын у меня родился, – пояснил Семен, распахнул шкафчик, вытащил бутылку коньяка и сообщил: – Надо выпить по такому случаю.

– Ленинид не употребляет, – каменным тоном сообщила я.

– Ну ради такого случая по чуть-чуть, – залебезил родитель.

Сеня мигом наполнил фужеры. Ленинид и Света не стали кривляться и разом отправили коричневую жидкость в горло. Я обратила внимание, что женщина даже не поморщилась, и испугалась. Так, похоже, она тоже из «употребляющих». И потом, где она провела последние тридцать лет? Судя по отсутствию зубов, тоже сидела под надзором. Отлично, раньше у меня имелся папенька, алкоголик со стажем и рецидивист, а теперь к нему прибавилась маменька, любительница крепких напитков и уголовница. Если с присутствием Ленинида Томочка, безмерно жалостливая и добрая, заставила меня смириться, то с мамашей я совершенно не собираюсь иметь никаких дел.

– Ладно, – сказала я, – пойду спать, а вы гуляйте хоть до утра.

Не успела я лечь в кровать, как в дверь поскреблись. Я упорно молчала. Ленинид всунул голову в комнату:

– Вилка, можно? Ну ты же не спишь! Не вредничай, доча.

– Чего тебе?

Папенька ужом юркнул в спальню.

– Ей жить негде.

– Кому?

– Да Светке.

– И что?

– Ну…

– В общем…

– Что?

– На улицу-то не выгнать.

– К себе пригласи, у вас места много.

– Так ведь Наташка. Она ее живо отметелит. И потом, штука одна получилась.

Ленинид крякнул и принялся тереть затылок.

– Какая штука?

– Выходит, что я двоеженец, – решился наконец папенька.

– Почему?

– Дык… – завел было папенька и осекся.

– Говори, – приказала я.

– Так уж вышло, получилось не со зла, – забубнил Ленинид, ероша волосы, – случайность, одним словом. В паспорте отметок никаких. Мне его недавно дали, паспорт. В деле Светки не было, я смолчал про первую жену, когда меня арестовали в 71-м, вот про Раису рассказал. Только получается, что и она незаконная была.

– Постой, – дошла до меня наконец суть его несвязных речей, – ты хочешь сказать, что не оформлял развод со Светой?

Ленинид кивнул.

– Как же так? – возмутилась я.

Папенька развел руками:

– Где бы я ее искал? Думал, спилась давно. Знаешь, как она ханку трескала? Ведрами.

Я тяжело вздохнула: радостная информация.

– И тебя расписали с Раисой? Постой, когда это произошло?

– Официально отметились в 68-м.

– Не ври, не могло быть такого. В советские времена люди бдительность проявляли, тебя бы в загс без свидетельства о разводе не впустили.

Ленинид захихикал.

– Эх, доча! В те года паспорта другие ходили, не нонешние, красные, а серые, сделанные в виде книжечки, странички пронумерованы, посередине скрепочки. Я железочки разогнул, аккуратно все листочки вынул. Тот, который со штампом о браке, сжег, а на его место положил другой, чистый, с таким же номером внизу. Потом железочки загнул, и пожалте, мужчина неженатый. Сообразила?

Я кивнула. У меня в школе имелась очень вредная учительница по математике, запрещавшая вырывать странички из тетради. Мы иногда тоже расшивали листы, убирали испорченные и вкладывали новые. Так что технология понятна, неясно другое.

– Где же ты взял листочек с номером?

– Ладно, дело давнее. Спер паспорт у парнишки, соседа со второго этажа, и распотрошил. Уж не помню, как звали мальчонку. Да ему новый без проблем дали, ну, может, поругали чуток. И правильно, не будь растяпой!

– Когда женился на Наташе, принес в загс свидетельство о смерти Раисы?

– Точно.

– А теперь появилась Света?

– Угу.

– Ты у нас прямо словно падишах. Расскажи Наташке, в чем дело, и забудь.

– Да она меня убьет.

– Правильно сделает.

– Слышь, доча, ну пусть она у вас недельку-другую перекантуется, а? Не гони, мать ведь. Куда ж ей идти, на вокзал? Ни денег, ни жилья. Она только вышла.

– И за что ее посадили?

– Не спросил.

– А ты поинтересуйся, вдруг она добрых людей, которые ее на постой берут, убивает!

– Ну, Вилка!

– Ладно, предположим, я разрешу ей тут пожить денек-другой, потом-то она куда денется?

– Трое ребят у ней. Двое мальчишек и девочка. Парни на Украине живут, а девка где-то в Молдавии. Она к ним съедет.

– Как она вообще тебя нашла?

– Да просто заплатила за справку, ей и дали адрес по прописке. Хорошо еще сегодня притопала, когда Наташка к матери поехала, прикинь, что бы она со мной сделала?

Села бы и раздавила! Значит, на просторах ближнего зарубежья живут еще и другие мои родственники: двое сводных братьев и сестра. Вот как интересно. Считаешь себя сиротой, а потом невесть откуда начинается появление родичей.

– Ну, Вилка, – зудел папенька, – ночь на дворе…

– Положи ее в гостиной, – выдавила я из себя, – только предупреди: на неделю. Пусть за это время ищет деток. Имей в виду, ровно через семь дней выставлю ее вон!

Утром я сначала съездила в Институт акушерства и гинекологии и поговорила с Тамарочкой.

– Нас выпишут через три дня, – радостно щебетала подруга, – внизу на доске висит список того, что следует принести младенцам, а мне притащи темно-синее платье, которое я в январе купила.

– На улице жара, ты в нем с ума сойдешь, лучше сарафан!

– Нет, очень хочется пояс на талии затянуть, а оно одно такое в шкафу, все остальные вещи свободного покроя.

Этот аргумент показался мне весомым, я пообещала выполнить указания и поехала в Склифосовского. На этот раз внутрь меня впустили беспрепятственно. Я добралась до палаты и увидела четыре пустые койки со смятым бельем. Очевидно, больных развезли по разным кабинетам. Одного на перевязку, другого на рентген, третьего на уколы…

На посту болтали девчонки, по виду чуть старше Криси.

– Простите, не знаете, когда Радько вернется в палату?

Девицы повернули головы, увенчанные огромными колпаками.

– А вы ему кто?

– Коллега, с работы послали навестить.

– Удрал ваш Радько.