Урожай ядовитых ягодок - Донцова Дарья - Страница 1

Дарья Донцова

Урожай ядовитых ягодок

ГЛАВА 1

В квартире стояла звенящая тишина. Я валялась на диване и читала старый-престарый, невесть как попавший к нам «Космополитен». Наконец это занятие мне надоело, и рука щелкнула пультом. Вмиг черный экран стал голубым.

– Коробка шоколадных конфет «Россия»! Что может быть вкуснее? – понеслось из динамика.

Я тяжело вздохнула – попала на рекламный блок. Интересно, люди, которые придумывают все эти слоганы, призывы и броские фразы, сами их слушают? Что может быть вкуснее коробки шоколадных конфет? Вкуснее коробки могут быть конфеты. Нет, все-таки у людей начисто отсутствует здравый смысл. Вчера заглянула на рынок и, идя по ряду, где продается сантехника, увидела ценник «Унитаз сидячий на одну персону». Был позыв подойти к продавцу и спросить:

– Парень, а мне нужен стоячий, для двоих, где купить?

Но я подавила идиотское желание и отправилась за мясом. И вообще у рекламщиков мало фантазии. Взять хотя бы компанию «Кока-Кола», вечно предлагает одно и то же: откройте пробку и загляните в нее с «изнанки», а уж там… автомобили, поездки за рубеж, магнитофоны, самокаты. Впрочем, и другие производители делают то же самое.

Одно время люди в надежде на удачу кинулись скупать бутылки, я сама собрала штук сорок наклеек от йогурта, пока сообразила: мне постоянно попадается изображение заднего колеса от велосипеда, переднего не было ни разу. И вообще, если сложить все деньги, потраченные на йогурт, запросто можно самой купить велосипед.

Очевидно, эта простая истина пришла в голову не только мне, потому что наши знакомые перестали «покупаться» на рекламные акции. Но ведь та же «Кока-Кола», например, все продолжает заманивать нас призами. Нет бы создать что-нибудь новенькое, оригинальное. Вот мне вчера в голову пришла дельная мысль, я придумала неожиданный поворот в рекламной кампании. Как вам понравится такая идея: «Покупайте кока-колу, под каждой двадцатой пробкой водка». Гарантирую, что через день в Москве возникнет дефицит прохладительных напитков.

Я щелкнула пультом, телевизор погас. Часы показывали два часа ночи, все в доме спали, только на меня напала бессонница. Наверное, это из-за духоты. Май, дышать нечем, жарко, в воздухе висит бензиновый смог. Лучше всего сейчас на даче, и она у нас есть, близко от МКАД, можно спокойно ездить на работу. Но наша семья проводит время в городе. Причина легко объяснима. Моя подруга Тамара ждет ребенка, и ее муж Семен категорически заявил:

– Нет уж, не дай бог начнутся роды, что будем делать на даче?

Томочка робко сказала:

– Но Сенечка, у Кристины на майские праздники будет нечто вроде каникул, как же она в городе?

– Ничего, – рявкнул всегда ласковый Сеня, – отправлю ее в дом отдыха.

– Не надо, – перепугалась Крися, – лучше дома, да и мне совсем не нравится на даче, тоска, никого знакомых…

– Нет, – упорствовала Тома, – ребенку лучше на воздухе, в случае чего вызовем «Скорую», позвоним тебе на мобильный!

Сеня посинел и железным тоном произнес:

– Я сказал в городе, значит, в городе.

Вот поэтому мы и сидим в раскаленной Москве, а не в прохладном Подмосковье. По расчетам врачей, Томуська должна была стать матерью третьего-четвертого мая, но сегодня пятое, вернее, уже шестое, но никаких признаков надвигающихся родов незаметно. Тамарочка весела, как пташка, бодро хлопочет у плиты и на все мои просьбы пойти полежать отмахивается со словами:

– Сейчас, сейчас, вот только суп сварю.

Но процесс строгания ингредиентов для вкусного супа занимает в нашей семье прорву времени, уж очень много народа живет в квартире: Томочка, ее муж Семен, Кристина, дочка Сени от первого брака, я и мой супруг Олег Куприн.

Наша квартира состоит из двух, и теоретически мы можем закрыть дверь, которая ведет из общей гостиной на нашу половину, и остаться с Олегом вдвоем. Но практически такого не делали ни разу. Я и Томочка провели вместе детство, юность и большую часть зрелых лет и теперь искренно считаем себя сестрами, хотя кровного родства между нами нет. А остаться с моим супругом наедине невозможно по одной простой причине – его никогда нет дома. Олег работает в милиции, он следователь, и я не стану вам рассказывать, сколь тяжела ноша жены того, кто решил с корнем вырвать преступность в столице. Несмотря на, скажем так, зрелый возраст, Олег не растерял романтических настроений и абсолютно уверен, что «вор должен сидеть в тюрьме». Впрочем, насильник, грабитель, убийца и мошенник тоже.

– Есть же страны, – горячась, говорит муж, – в которых люди даже не запирают на ночь двери. Там не крадут машины, не грабят квартиры, не убивают на улицах. Очень хочу, чтобы Москва стала такой.

Я, услышав подобное высказывание, как правило, молчу.

Ехидный Семен однажды не утерпел и спросил:

– Ну-ка назови, что же это за страна такая всеобщего благоденствия, Эльдорадо, что ли?

– Почему? – возразил Олег. – Эмираты, к примеру.

Сеня захохотал.

– Да там, если чужой кошелек стырил, руку отрубают, ежели убил кого, на рыночной площади вешают. Сам видел, ездил пару лет назад отдыхать, вышел в город, мама родная! Виселица! Чуть не умер. Вот если у нас подобную ответственность введут, то и тюрьмы освободятся, и охотников разбойничать не станет.

Олег начал возмущенно спорить с приятелем, мой муж – противник смертной казни, и они, как всегда, переругались. Мы с Тамарой никогда не вмешиваемся в их разговоры, пусть дерутся без нас. Каким образом мы, такие разные, оказались вместе и зажили одной семьей, отдельная история. Рассказывала ее раньше и повторять не стану.[1]

Я распахнула окно и высунулась наружу. Воздух, словно пар в сауне, застыл в неподвижности. Было очень тихо, в соседнем доме горело только одно окно. Во дворе, естественно, никого не было, лишь у забора шевелилась какая-то масса. Очевидно, бродячие собаки, воспользовавшись тотальным отсутствием людей, решили справить бурную свадьбу. Но уже через секунду, приглядевшись, я поняла, что темные тени, беззвучно двигающиеся у гаражей, это не животные, а люди. Точнее, мужчины. Сгрудившись вместе, они сосредоточенно пинали что-то, типа большого мешка, ногами. На какую-то секунду человеческий клубок распался, и я сообразила, что они исступленно колотят ботинками распростертое на асфальте тело.

– Эй, – завопила я, – ну-ка, прекратите немедленно! Думаете, все спят, сейчас милицию вызову!

Услышав мой голос, грабители, а это скорей всего были маргиналы, решившие ограбить припозднившегося прохожего, словно стая испуганных грифов, шарахнулись в сторону и исчезли. На дороге остался лежать лишь несчастный избитый дядька.

– Вам плохо? – проорала я.

Ответа не последовало.

– Эй, вы живы?

И снова тишина. Небось бедолагу сильно покалечили, если он молчит и не шевелится. В «Скорую помощь» я дозвонилась с третьего раза, в милиции трубку сняли на сороковой звонок и весьма вяло отреагировали на сообщение о том, что на вверенном им участке отмечен факт безобразия. Лучше всего было бы заставить Олега общаться с коллегами, но он, как назло, укатил на два дня в Питер, в командировку.

Исполнив гражданский долг, я вновь высунулась в окно. Кажется, тело лежит в иной позе. Бедный мужчина, он ведь не знает, что я позвала на помощь, и пытается отползти с места происшествия. Схватив ключи, я ринулась вниз.

То, что человек скорей мертв, чем жив, стало ясно сразу. Он был весь в крови и никак не прореагировал, когда я присела возле него на корточки. Лицо его, покрытое ссадинами, страшное, какое-то раздувшееся, показалось мне отчего-то знакомым.

– Вы не волнуйтесь, – нарочито бодрым голосом произнесла я, – сейчас приедет врач и вас живо вылечит. Скорей всего, ерундовое дело. Ну пара синяков вскочит!

Мужчина молчал. Я сначала перепугалась, решив, что он умер, но потом увидела, что грудь несчастного медленно опускается и подымается. Значит, дышит.