Влюбленный Шекспир - Берджесс Энтони - Страница 9

Если учесть незавидное материальное положение Шекспира-старшего, этот брак стал бы для семьи спасением, ведь Уэтли дал бы за дочерью богатое приданое. А пока в сумерках раздавались только нежные слова пылкого влюбленного, с чем никак не мог смириться похотливый Адам, живущий в душе Уилла. Угомонись же, подожди, осталось совсем немного. Всего лишь дожить до весны…

Черт возьми, будь мы все прокляты! Правду говорят, что добрыми намерениями вымощена дорога в ад; и разве не сам Бог создал Люцифера, зная наперед, в какое пламя тот ввергнет себя? Итак, желание является неотъемлемой частью любви, а неутоленное желание есть зло. Значит, если утолить это желание — тайком, где-нибудь на стороне, чтобы никто не догадался, — то любовь останется чиста, как только может быть чиста добродетель. Это же проще простого. Можно будет дожидаться весны, а вместе с ней и настоящей любви (такая длительная помолвка была предложена родителями Энн Уэтли), а самому тем временем наведываться на ферму «Хьюлендс» — но только не прямиком, а окольными путями, воровато озираясь по сторонам. Прокрасться в сад и дождаться, когда она выйдет туда за розами.

И вот она вышла, та, первая Энн. Стоял теплый августовский вечер. Они лежали на сухом мху под раскидистым дубом. Уилл чувствовал себя несмышленым мальчиком, а Энн Хетеуэй казалась ему настоящей женщиной и была неотразима. И уж теперь-то она разделается с этим юнцом по-свойски, так что заходящее солнце, прежде чем спрятаться за горизонт, будет долго дивиться на белые, ритмично движущиеся ягодицы, в то время как Энн будет возлежать полуобнаженной на своем ложе среди цветов. И именно тогда наступил тот момент, когда пути назад уже не было: когда все было кончено, Уиллу показалось, что из-за живой изгороди за ними кто-то подглядывает. Но это было еще не все. Внезапно в безоблачном небе молния вывела огненными буквами его имя — Уильям Шекспир, — и затем грянул гром, похожий на стук печати, скрепляющей подпись. Энн улыбнулась Уилли, эта дьяволица, суккуб и инкуб в одном лице (и как же он не заметил этого раньше?), она чувствовала себя вполне вольготно на голой земле, но наверняка отдала бы предпочтение супружеской постели. И в довершение ко всему ему вдруг показалось, что его семя каким-то образом укоренилось в ее чреве и начало расти. Будь он человеком набожным, как другие отпрыски семейства Арден, то наверняка бы перекрестился.

«Энн, Энн», — слышалось ему в бое часов. «Энн, Энн», — кричали грачи. К Энн Уэтли, к этой милой целомудренной девочке он ездил почти каждый день: благочестивый жених, умеющий держать себя в руках. Но вместе с тем его не покидало предчувствие (Уилла одолевали ночные кошмары), что им не следует тянуть со свадьбой до весны. Они должны во что бы то ни стало успеть пожениться до начала Рождественского поста.

— Что это за новости? — строго спросил папаша Уэтли. — Почему вы так торопитесь? Смотрите у меня, если вы занимались тем, о чем я подумал, то, видит Бог, мой кнут плачет по вас обоим.

— Нет, нет, ничего такого не было. — Уилл заставил себя слабо улыбнуться. — Просто мне хотелось бы жениться на Энн прежде, чем злой рок успеет мне помешать. Последнее время мне снятся одни кошмары.

— Перестань, парень, все это лишь игра воображения, ей не стоит верить. Так что наберись терпения и жди. Пусть кровь твоя будет холодна, а сердце гррячо. Всего несколько месяцев — разве это срок?

…Холодным ноябрьским днем, когда в воздухе уже чувствовалось морозное дыхание зимы, Уилл привычно направлялся в Темпд-Графгон. Конские копыта звонко цокали по подмерзшей дороге, Неподалеку от Шотери его остановили двое мужчин. Они обратились к нему по имени и потребовали, чтобы он слез с коня.

— Нет, я опаздываю и очень спешу. Что вам от меня нужно?

Оба незнакомца были круглолицыми, бородатыми и внешне очень похожими друг на друга. По виду — йомены[8]. На обоих была добротная одежда из кожи, говорили они резко и держались очень уверенно.

— Дело не в том, что нужно нам, а в том, чего хочет она и чего требуют честь и справедливость.

— Что же до того, что ты опаздываешь, то ты и так уже очень опоздал. Я,

— продолжал свою мысль этот остроумный оратор, видимо, не привыкший лезть за словом в карман, — Фал к Сэнделс. А это — мастер Джон Ричардсон. Мы родственники госпожи Хетеуэй.

— Ну и как она? — глупо спросил Уилл. — Столько времени прошло с тех пор, как… Наверное, уже несколько недель. С ней все в порядке?

— Она в порядке, — ответил Джон Ричардсон. Его левая щека нервно подергивалась, словно он пытался согнать невидимую муху; — И день ото дня становится все больше и больше. Можно сказать, растет как на дрожжах.

— Поздно… — Добавил Фалк Сэнделс. — Но ничего. Ты опоздал с расспросами, но все-таки, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Она тебя ждет. Будь готов к тому, что она начнет попрекать тебя за нерасторопность, но потом обязательно сменит гнев на милость.

— Несколько недель они не виделись, — фыркнул Джон Ричардсон. — Тоже мне… Сказал бы лучше, несколько месяцев. Во всяком случае, времени прошло достаточно, чтобы плод любви уже начал топать ножками.

— Давайте не будем говорить загадками, — сказал Уилл, чувствуя, как в груди больно сжимается сердце, и уже почти не сомневаясь, что имеется в виду. — Скажите, что вы имеете оказать, и дайте мне проехать.

Но тут Фалк Сэнделс схватил его коня за уздечку. Гнедому Гарри не понравился запах этого человека, и конь тряхнул головой и тихонько заржал. Сэнделс крепко держался за уздечку и бормотал:

— Тихо, старая кляча, угомонись…

— Ладно, выражусь яснее, — согласился Ричардсон. — Похоже, ты скоро станешь законным отцом своего незаконнорожденного ребенка. Так что слезай с коня и идем с нами. А куда — сам знаешь, ведь до некоторых пор ты наведывался туда очень часто.

— Это не так, — возразил Уилл.

— Вообще-то вам одного или двух раз хватило за глаза, — сказал Сэнделс, стараясь удержать норовистого Гнедого Гарри. — Взять хотя бы теплый августовский вечер в саду, под дубом.

И вдруг Уилл вонзил шпоры в бока коня; тот встал на дыбы, вырвал поводья из грязных пальцев Фалка Сэнделса и галопом понесся по дороге, оставив потрясающих кулаками преследователей позади. Их крики еще долго были слышны Уиллу, далеко разносясь в прозрачном морозном воздухе.

Итак, необходимо было действовать быстро и решительно, чтобы успеть жениться до начала Рождественского поста. Уилл решил изобразить нетерпеливого влюбленного (я схожу с ума от желания, не могу дождаться, когда же, наконец, ты, моя законная жена, окажешься в моих объятиях), а какой женщине не хочется поскорее выйти замуж? В конце концов ему удалось добиться своего через мать. Уилл так плакал, что едва не лишился чувств. Мать выслушала его с благосклонной улыбкой, и, наверное, аргументы, приведенные ею той ночью мужу в кровати, показались Шекспиру-старшему вполне убедительными. Двадцать седьмого ноября (слава Богу, если, конечно, Он существует на самом деле) Уилл поехал в Вустер, чтобы взять церковное разрешение на брак. С регистрацией в епархиальной книге все прошло замечательно, но плавный ход событий нарушил дождь. Довольный и усталый, Уилл остановился на ночлег в Ившеме. И надо же такому случиться, что именно там, попивая эль в трактире «Риверсайд», он столкнулся с Фалком Сэнделсом и Джоном Ричардсоном. Братья Энн радостно приветствовали его: они тоже подыскивали себе место для ночлега.

— Итак, — сказал Сэнделс, — завтра мы будем хлопотать о том, чтобы вместо трехкратного оглашения сделать только однократное. Внесем сорок фунтов залога, и все пойдет как по маслу.

— И дело вовсе не в спешке, — с гордостью добавил Ричардсон. — Просто это поможет убедить епископа.

— Я сам только что вернулся из Вустера, — улыбнулся Уилл. — Так что вы опоздали.

— Опять он заладил это свое «опоздали, опоздали», — проворчал Сэнделс.

— Тебе, парень, должно быть известно, что такое закон и как он вступает в силу. — При этих словах он погрозил Уиллу дюжим йоменским кулаком.