Дорогой притворщик - Берд Николь - Страница 48

– Мы не можем играть неполной колодой, – терпеливо объяснил он. – Здесь лишь немногим больше половины.

– А мы будем брать по одной из того, что есть, – сказала Психея. – Игра простая, и твоя опытность не даст тебе преимущества. Только везение – и больше ничего.

Он мог бы рассмеяться и сказать, что леди Удача всегда на его стороне. Но понимал, что обидит Психею. Он перемешал карты и положил стопку на пыльный трехногий столик, единственный предмет мебели в этой комнате.

– Ладно, начинай.

Психея сняла верхнюю карту и, перевернув ее, улыбнулась:

– Бубновый валет.

– Неплохо. Но мы определим победителя с трех раз, – сказал Гейбриел.

Психея нахмурилась, но, когда он вытащил тройку пик, она с облегчением вздохнула:

– Я выиграла.

– Но это только первая попытка.

На этот раз у нее оказалась шестерка червей, а у него – бубновая десятка. Психея прикусила губу.

– Бери последнюю, Психея. Скоро утро, тебе пора ехать.

– Но игра еще не закончена, и я не проиграла. – И как бы в доказательство вынула червонную даму.

– Впечатляет, – признал Гейбриел. Помедлив, он снял пикового валета.

– Я выиграла! – воскликнула Психея. – Я остаюсь. Гейбриел вздохнул. Он надеялся избежать споров, но карты подвели его. Ну разве можно было ожидать чего-то иного в такой день?

– Это детская игра, – сказал он, сдерживая раздражение. – А от твоего решения зависят твоя жизнь и репутация, Психея. Ты должна вернуться.

Она покачала головой:

– Разве вы не держите своего слова, милорд?

– Не называй меня так. Здесь нас никто не слышит, кроме крыс. Маскарад окончен, перед нами реальность. – Он кивнул в сторону полуразрушенного дома.

Но Психея видела только его одного. Она сделала шаг к Гейбриелу, и легкий аромат ее духов пробился к нему сквозь едкий запах плесени и сырости. Грязное пятно на ее щеке не могло скрыть белизну кожи, светящейся внутренним светом, как драгоценный жемчуг. Сильное до боли желание охватило Гейбриела.

Безнадежность положения, сознание гибели своей мечты, словно покрывавшая стены плесень, разъедали его душу. А он был так близок к исполнению своих желаний. Жизнь сыграла с ним очередную шутку.

– Все кончено, Психея. – В его голосе звучала безысходность. – Игра окончена, а каждый игрок знает, когда все потеряно и ему пора уходить.

Гейбриел повернулся и направился к двери. Когда-то гордо расправленные плечи поникли, он выглядел разбитым и усталым. Этого Психея не могла вынести. Она схватила со стола карты и швырнула их ему в спину.

Это принесло ей огромное удовлетворение.

Карты разлетелись по комнате, и только несколько штук попали ему в спину и шею. Он обернулся и с изумлением посмотрел на нее.

– Выслушай меня, выслушай меня внимательно, Гейбриел. Больше ты не будешь указывать мне, что я должна делать. Долгие годы я только и делала, что подчинялась законам света, правилам приличия, и мне до смерти все это надоело. – Психея говорила так громко, что голос ее срывался на крик.

Психея дала ему время осознать ее слова, затем гордо подняла голову.

– Ты можешь отказаться от борьбы, но я не откажусь. Я получу свое наследство, я не выйду замуж за Перси, и ты будешь принадлежать мне!

Гейбриел поднял бровь.

– Ты так думаешь?

– Да, я победила тебя в честной игре.

Он на минуту задумался, затем тряхнул головой.

– Если бы я мог…

Она, возмущенная его самоуверенностью, стукнула рукой по столу, подняв облако пыли.

– Ты можешь!

– Черт побери, Психея. Я не могу! – Гейбриел быстро подошел к ней и, схватив за плечи, притянул к себе. – Кем бы я стал, дав себе волю, овладев тобой, лишив невинности, сознавая при этом, что должен тебя оставить?

Таким рассерженным Психея любила его еще сильнее. Страстное желание лишало его свойственного ему самообладания.

– Видит небо, я так хочу любить тебя, чего бы я ни отдал лишь за одно прикосновение…

Гейбриел был совсем близко. Психея чувствовала его дыхание на своих губах. Прикосновение к его груди разжигало ее страсть. Она ожидала, что он обнимет, поцелует ее, а он внезапно оттолкнул ее.

– Почему ты не можешь прогнать меня, как прогоняешь Перси?

– Потому что я не люблю его так, как люблю тебя, – слабо улыбнулась Психея.

Ее признание потрясло его. Эта удивительная женщина любила его, а он вынужден оскорбить ее. Гейбриел усмехнулся, пытаясь быть грубым:

– Дорогая моя, поверь моему опыту, то, чего ты требуешь от меня, не имеет отношения к любви – это называется похотью.

«Дорогая, убей меня своим взглядом, растерзай, но не позволяй мне погубить тебя», – повторял он про себя. Гейбриел не хотел стать причиной ее позора.

Но Психея крепко обняла Гейбриела и прильнула к его плечу.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

Усмешка исчезла с его губ, и он закрыл глаза, чтобы не видеть лица Психеи.

– Я люблю тебя, – повторила она.

Он открыл глаза, и она увидела, какая борьба происходит в его душе. Сдерживая слезы, Психея поняла, что он тоже любит ее. Прижавшись к нему, она прошептала:

– Ты должен научить меня всему.

Уже зная, что он не откажет ей, она оказалась не готовой к таким крепким объятиям, таким жарким поцелуям, когда их губы слились, так что было трудно дышать. Чуть отстранившись, Гейбриел неожиданно сказал:

– Я знаю, что недостоин тебя, но на несколько часов я хочу вообразить, что это наш дом, достойный тебя, и что я сам тоже достоин тебя. – Он закрыл глаза и проглотил ком, стоявший в его горле. – Хотя бы на время позволь мне думать, что я заслуживаю твоей любви. Об этих часах, проведенных с тобой, я буду помнить всю свою жизнь.

Не в силах ответить, она только сквозь слезы улыбалась ему.

– Психея, дорогая моя. – Голос его дрожал. Гейбриел чувствовал себя мальчиком, еще не знающим любви, не знающим, как дать наслаждение своей возлюбленной.

Но Психея, поднявшись на цыпочки, поцеловала его, и нежная мягкость ее губ лишила его самообладания. Губы девушки раскрылись, и сладость долгого поцелуя еще сильнее возбудила в нем жажду обладания.

– Сейчас я хочу верить, что мы всегда будем вместе, – прошептал он, нежно касаясь ее шеи. Сердце Психеи билось под его рукой, как пойманная птица.

– Мы можем всегда быть вместе, – так же тихо ответила она.

От нежных прикосновений его рук по ее телу пробегали горячие волны. Психея словно уплывала куда-то. Она не могла представить, куда унесет ее этот поток чувственного блаженства.

Гейбриел снял с нее темную накидку и, расстелив ее на пыльном полу, осторожно опустил на нее Психею.

– Я воображаю, что это наша постель и я укладываю тебя на надушенные простыни и пуховые подушки, – прошептал он ей на ухо. Она протянула к нему руки, и он лег рядом с ней. – Это не грязный маскарадный костюм, а платье, которое ты выбрала специально для своего любимого.

Опытной рукой Гейбриел снял с нее тунику. Ни один мужчина еще не касался ее груди, но ей не хотелось лишиться ласк Гейбриела. Ее соски, приподнявшиеся и жаждавшие этих ласк, словно знали, какое наслаждение ждет их впереди.

Он целовал ее груди, а она все глубже погружалась в теплые волны южного моря. Неужели можно умереть от наслаждения? А Гейбриел уже целовал нежную кожу ее живота. Психея дрожала от незнакомого, но все нараставшего внутри ее тела ощущения, как будто что-то настойчиво стремилось вырваться наружу. Ее тело требовало чего-то от Гейбриела, но Психея не знала, что он может ей дать.

Знал Гейбриел. С ним она познает все восторги страсти, какие испытали лишь немногие женщины. Его рука скользила все ниже, и она замерла, затаив дыхание. Ее сердце чуть не остановилось, когда Психея почувствовала прикосновения его губ и языка. Словно вспышка яркого света ослепила ее. Она выгнулась ему навстречу, но Гейбриел отстранился и поцеловал ее в плечо.

Он смотрел на нее с восхищением, удивленный пробудившейся в ней страстью.

– Я никогда не думала…