Дорогой притворщик - Берд Николь - Страница 20

Психея застыла под зорким взглядом старой дамы. Конечно, она не могла допустить, чтобы над ней смеялись. Девушка отвернулась от остальных гостей и принялась болтать с тетушкиными приятельницами. Прошло четверть часа, прежде чем она смогла вернуться в зал. Где же Гейбриел? Она отыскала его в окружении молодых девиц, раскрасневшихся, смеющихся и строящих глазки ее предполагаемому жениху.

«Что, они совсем потеряли рассудок?» – с раздражением подумала Психея. Может ли она вмешаться? Психея встала в нерешительности. Рядом с ней остановилась мать одной из собеседниц Гейбриела.

– Я поражена, что вам наконец это удалось, Психея, – сказала миссис Моннат.

– Что? – нахмурилась Психея. – Вы думали – я безнадежная старая дева?

– Нет, дитя, с вашим богатством вы всегда могли выйти замуж. Но я думала, вы никогда не избавитесь от вашего мерзкого кузена, – со смешком заметила матрона.

– О! – Психея тяжело вздохнула. – Это было непросто.

– И нашли такого обворожительного молодого человека, в нем что-то есть… Все женщины будут вам завидовать. Он намного интереснее вашего кузена.

– Ваша Люсиль, кажется, тоже так думает, – усмехнулась Психея.

Мать Люсили улыбнулась и заговорила уже серьезно:

– У нее хватит ума не увлечься джентльменом, который помолвлен, но он так владеет искусством флирта, что ей полезно попрактиковаться. Она немного застенчива и неуверенно чувствует себя в обществе, ее приданое не сравнить с вашим, оно не соблазнит расчетливого человека. Мы, конечно, не мечтаем о маркизе, но мне бы хотелось устроить ее счастье.

Психее стало стыдно.

– Люсиль – очаровательная девушка, и я надеюсь, она встретит достойного человека.

– Благодарю вас, моя дорогая, я тоже на это надеюсь.

Когда музыканты заиграли новую мелодию, Психея увидела, как Гейбриел, извинившись, покинул девиц и направился в другую сторону зала. Он извлек из общества старых дам Матильду и повел ее к танцующим. Матильда светилась от счастья, и Психея неожиданно почувствовала прилив гордости. Он не забыл; она была довольна, что пока он вел себя подобающим образом, и радовалась за свою славную толстушку кузину.

Когда танец закончился, Гейбриел подвел Матильду к группе молодых людей и через пару минут оставил ее с очень молодым человеком с пышным галстуком, почти скрывавшим его подбородок. Как Гейбриелу удалось вовлечь застенчивую Матильду, обычно сидевшую с пожилыми дамами, в разговор с джентльменом ее возраста, было непостижимо, но Психея невольно восхищалась Гейбриелом.

Он подошел к ней. Наконец она сможет преподать ему еще один урок хороших манер. Гейбриел поклонился ей и стоящим рядом с ней дамам.

– Если позволите, леди, – сказал он. – Моя невеста обещала мне этот танец.

Психея не говорила ничего подобного.

– Нет, нет, – запротестовала она. – Давайте найдем тихое местечко. Мне так много надо сказать вам, и…

– Разговоры могут подождать, – улыбнувшись дамам, неожиданно сказал Гейбриел не терпящим возражений тоном. – На этот раз вы должны слушаться меня, дорогая Психея.

Она не успела ничего сказать, как очутилась среди танцующих гостей, и Гейбриел, обняв ее за талию, прижимал к себе так близко…

– Я… не… я не хотела, я… – Психее почему-то стало трудно дышать.

– Я получил разрешение тети Софи на вальс с вами, – прервал Гейбриел ее попытки что-то объяснить. – Вы не робкая дебютантка, а светская дама и прекрасно танцуете. А я получил уже достаточно указаний для одного вечера.

– Я всего лишь пыталась помочь вам, – сказала Психея и тут же пожалела о своих словах. Приходилось признать, что она думала только о себе, но ведь и он не желал провала.

Но в этот момент Гейбриел, казалось, совершенно не беспокоился о приличиях. Он крепко держал ее в своих сильных руках, и ей ничего не оставалось, кроме как послушно кружиться в вальсе вместе с ним.

Это было странное ощущение. Психея, конечно, и раньше много танцевала с разными кавалерами, включая и неуклюжего Перси, наступавшего ей на ноги. Но никогда она не испытывала этого чувства наслаждения, отдаваясь во власть своего кавалера, осторожно и уверенно ведущего ее. Независимую и своевольную мисс Хилл должно было бы беспокоить это новое ощущение. И беспокоило, уверяла себя Психея.

Но неожиданная смена настроения, почти радость и облегчение от того, что хотя бы на минуту можно переложить свои заботы на кого-то другого…

О чем это она думает? Этот слишком ловкий актер влияет на нее, как и на остальных женщин, приближавшихся к нему. Она должна оставаться равнодушной. Но это было невероятно трудно сделать. Он с такой непринужденной грацией кружил ее в вальсе, его невероятно красивое лицо, ясные темно-синие глаза, казавшиеся полными страсти, были слишком близко…

Она не должна о нем думать. Не должна уступать его чарам. Этот человек был не только актером, он был чародеем. С огромным усилием Психея отвела глаза от его лица и уставилась на его галстук.

– Я называю этот галстук Синклером, – небрежно сказал Гейбриел. – Я придумал его, когда учился в Оксфорде и мечтал стать настоящим денди.

– Что? – Психея так удивилась, что снова посмотрела ему в глаза. Это оказалось ошибкой. На этот раз она уже не смогла вырваться из плена его ясных синих глаз. В горле у нее пересохло. – О чем вы говорите?

– О том, как я завязываю галстук, конечно. Мне показалось, вас интересует мужская мода. – Гейбриел добродушно подсмеивался над ней, но Психея покраснела от напоминания об их недавнем споре.

– Я только пыталась помочь, – сохраняя чувство собственного достоинства, ответила она, – посоветовать, как вам себя вести…

– Я знаю, мне не следовало терять самообладание.

– И поэтому вы пригласили меня на вальс?

– Нет, дорогая. – Гейбриел притянул ее к себе еще ближе. – Я мечтал об этом вальсе еще по дороге сюда.

– Правда, – она хотела возразить, – вы слишком…

– Потому что мне хотелось обнять вас, – с нежностью в голосе закончил Гейбриел, – и если я должен играть роль вашего возлюбленного, то вы должны позволить мне вести себя, как подобает влюбленному.

Психея не знала, что ему ответить. Он, конечно же, снова дразнил ее, но в его глазах было столько теплоты, выражение лица так серьезно, а музыка обволакивала их словно ласковые волны южного моря, унося из шумной комнаты куда-то далеко-далеко. Возможно, где-то у нее мелькнула мысль, что этот человек – актер и нельзя верить ни единому его слову.

Но в эту минуту, когда они были так близко, что она ощущала его мужской, чуть мускусный запах, самообладание покинуло Психею. Она даже не пыталась вернуть присущую ей настороженность. Она позволила себе забыть обо всем, кроме очарования минуты. Да, вероятно, Синклер все-таки был чародеем.

Когда музыка смолкла, ей было трудно вернуться в реальную жизнь. Они еще постояли, застыв на месте, и Психея с удивлением поняла, что ей не хочется покидать его объятий. Гейбриел смотрел на нее с непроницаемым выражением лица. Психее оставалось только надеяться, что ее замешательство не будет замечено любопытными, без сомнения, наблюдавшими за ними.

– Благодарю вас за вальс. Вы – прекрасный танцор. «А актер еще лучший, чем я предполагала», – с грустью подумала она.

– Вы вдохновляете меня, – понизив голос, сказал Гейбриел.

Ее сердце громко стукнуло в груди раз, другой. Психея сознавала, что это пустые слова, он также танцевал и с Матильдой, но она все равно была к нему неравнодушна. Ей вдруг так захотелось верить ему, верить, что его внимание было искренним. Если бы только…

Если Психея нуждалась в напоминании о жестокой действительности, то она получила его слишком скоро.

– Этот человек мошенник! – раздался чей-то громкий голос.

Глава 8

Гейбриел замер. Психея обернулась, чтобы посмотреть, кто осмелился на глазах всего общества бросить такое обвинение.

Конечно, это был Перси.

– Ты должна расторгнуть свою помолвку, дорогая кузина, – понизив голос, сказал он. Но все уже с любопытством смотрели на них, и слышались удивленные восклицания.