К-10 - Дивов Олег Игоревич - Страница 22

– Отбой тревоги, – произнес завлаб с нарочитой, почти клоунской ленцой в голосе.

Катька встала и снова запрыгнула на стол. Завлаб незаметно выдохнул. Для чистоты доклада требовалось хоть одно распоряжение дать голосом. Но как раз с этим у трехцветки были проблемы…

Она умела игнорировать голосовые приказы! Или выполнять их издевательски медленно. Или требовать подтверждения. Как обычная кошка, обладающая свободой воли.

В глубине души завлаб подозревал, что Катька и с кликером может побороться. Тесты этого не подтверждали, но вот если будет мощный стресс… Рыжик, способный, проявив редкую изобретательность, уйти в самоволку, а потом отчебучить нечто совсем особенное с вороной – от такого изделия стоило ждать чего угодно.

Как сейчас, например, – изделие сообразило, что это его шоу, и работало безукоризненно. Кажется, даже получало массу удовольствия.

– Вы слышали – интонация не важна, главное, чтобы текст совпал с программой. Это на случай, если у проводника нарушена дикция. Я могу и с закушенной губой, и нос зажав, и как угодно, все равно Катерина поймет, что ей говорят…

– Ко мне! – выпалил министр. Пролаял.

Некоторые военные рефлекторно дернулись. Павлов, тот вообще от неожиданности чуть со стола не упал.

Катька покосилась на министра и презрительно фыркнула.

В гражданской компании это вызвало бы обвал, взрыв хохота. Но сейчас павильон будто обледенел.

– Она же не знает, что вы тут главный, – сказал Павлов очень мягко. – Команда была принята, но отвергнута. Это вопрос безопасности – пока жив проводник, «Клинок» слушается только его. При работе в группе изделие постепенно осознает ее внутреннюю иерархию. И где-то через полгода старший группы сможет управлять всеми приданными «Клинками». Но только в отстутствие их проводников. И… «Клинки» будут тосковать. Они роботы, но живые.

– Извините, – холодно сказал министр. – У вас, похоже, все мелочи просчитаны.

– Мы обязаны, – скромно отозвался завлаб.

– А если проводник мертв?

– При отсутствии четко поставленной задачи изделие будет охранять тело. Около суток. Потом начнет искать своих поблизости, наконец, попробует вернуться в точку базирования. Если «Клинок» уже, так сказать, в подразделении социализирован, он сразу по прибытии найдет старшего начальника или разводящего и переподчинится ему. Пока не получит нового проводника. Конечно, изделие переживет серьезную травму, но работать нормально сможет… Увести осиротевший «Клинок» с переднего края в безопасное место сможет любой наш военный, обладающий кликером или знающий боевой язык.

– Что значит – наш военный? – переспросил министр подозрительно.

– У «Клинка» хорошее зрение и нюх.

– И?..

Павлов на миг задумался, подыскивая слова. Умение полосатиков отличать своих от чужих его самого поражало.

– Наши пахнут и выглядят по-нашему, – объяснил Павлов, как ему показалось, исчерпывающе.

От него по-прежнему чего-то ждали.

– У «Клинка» высокая избирательность. В комплексе она выше человеческой. Если популярно – русского с белым американцем или еврея с арабом «Клинок» даже в полной темноте не спутает. Хотя нации близкие. Но и нюх, повторюсь, хороший.

– Знаем мы, какой у ваших изделий нюх, – сказал министр в сторону.

– Еще вопросы? – спросил Павлов елейно. Его так и подмывало рявкнуть: «Вы кошек не трогайте, все претензии к теме «Кино», пожалуйста!» Он уже жалел, что попал на представление. Все пошло криво. Здесь действовали механизмы, о которых завлаб не знал ничего. Своим подчеркнуто холодным отношением к «Клинку» министр наверняка кому-то что-то показывал – только вот что и кому… У них тут были свои разборки, Павлова не касающиеся, но полосатикам и в особенности рыжикам это могло принести вред.

Бондарчук сидел, закатив глаза, и легонько покачивал головой из стороны в сторону. То ли за своих извинялся, то ли завлаба осуждал – непонятно.

– Еврея, значит, с арабом не спутает… – пробормотал «оружейник». – Полезное свойство. На натуре проверяли?

– Компьютерное моделирование показало…

– Ах, компьютерное…

Павлов закусил губу. Описать бы случай с вороной! С чердака потом целую стаю выселили, а трехцветка добыла именно ту. Это с посаженным нюхом! Но вскроется сопутствующее Катькиному подвигу разгильдяйство и утопит НИИПБ глубже некуда.

– Давайте закругляться, – предложил министр. – Благодарю вас, товарищ… э-э…

– Доктор Павлов! – подсказал Бондарчук.

– Павлов, да. Вы свободны, до свидания. Что у нас теперь, доклад испытателей? Хорошо, перерыв.

– Товарищи офицеры!..

– Вольно, вольно. Перекур.

Военные организованной толпой повалили на выход.

– Мышка бежала, хвостиком махнула… – пробормотал завлаб. – Снесла дедушке яичко. Напрочь.

Катька, будто демонстрируя отношение к происходяшему, неприлично раскорячилась на столе и начала вылизывать под хвостом.

– Бери мою тачку и сваливай в темпе! – прошипел Бондарчук.

Выражение лица у него было, с каким на фортепьяно не играют и о литературе не беседуют. А вот в жарких странах геноцид учинять – с такими налитыми кровью глазами, пожалуй, самое оно. Павлов даже поежился.

– А полигон, банкет?.. – без особой надежды спросил завлаб.

– С тобой попрощались, идиот! Ох, Павлов, дорогуша, ну ты и выступил! Не понял еще? Министр что-то знает про твой образец, мать его за ногу! Я тебя, паразита, даже спрашивать не буду, кто она на самом деле, эта Катька!

– Гражданка, – признался Павлов и виновато шмыгнул носом.

– А-а… О-о… Убил. Без ножа зарезал. Су-у-ка… Расстрелять! Почему гражданка? Откуда? Самопал?!

– Да какой самопал, я что, в арбузной лавке работаю?! Был приказ. Лично директора. Кто ему – не в курсе.

– Зато он, – Бондарчук ткнул пальцем в сторону дверей, – очень даже в курсе, дорогуша. Павлов! Свинья неблагодарная! За что?!

– Директор сворачивает работы по гражданке. А модель удачная, ты сам видел. Я надеялся договориться…

Тут Бондарчук завлаба перебил и в нескольких энергичных фразах объяснил ему, кто он такой и с кем ему о чем положено договариваться.