Путь, исполненный отваги - Беразинский Дмитрий Вячеславович - Страница 73

– Да ну вас! – отмахнулся Хранитель. – Единственное, что я попрошу от вас, чтобы вы обращались с этим препаратом крайне осторожно. А вы уже два раза его применяли. Два раза за один только месяц! Полуогра этого привили... На кой он вам сдался, полковник?

– А вы откуда уже знаете об этом? – вопросом на вопрос ответил Андрей Константинович.

Хранитель возмущенно фыркнул:

– Ну, знаете ли! Работа у меня такая – за тремя мирами подконтрольными приглядывать. А огра этого на Гею Мастермайнд запустил несколько сотен лет тому назад. Специально, чтобы проверить насчет выживаемости. Долго держался, чертяка.

– Все-таки мужики его завалили! – ехидно сказал Андрей Константинович.

– Да, но сколько он завалил баб! – рассмеялся Хранитель. – И что теперь прикажете с этим полуогром делать? Ведь, по условиям сценария, огр после себя потомства оставить не мог!

– Ну, дык изменили бы ему набор хромосом! – раздраженно процедил Волков. – Баб брюхатить, так это нормально, вы считаете?

– Да ну тебя! – плюнул Семен. – Ты все время забываешься, что для нас эти миры – что для вас зоопарк!

– Нету на вас, господа вивисекторы, высшего суда! – выразил свое мнение полковник. – Ладно, я пошел.

– Кто тебе сказал, что нету? – пробормотал Хранитель ему вслед.

– Знаете, господа, – сказала Государыня, когда вся компания обедала в любимом погребке Ростислава, в Троицком предместье, – Минск – он очень уютный город, но Москва – Москва грандиознее! Она как колыбель всех городов!

– Только жителю Ташкента такого не понять! – грустно улыбнулся Волков. Он не любил, когда хаяли Минск.

– А в чем дело? – не поняла Софья Алексеевна.

– Ташкент старше Москвы веков на семь, а Бухара и вовсе – на одиннадцать. Славяне еще в берлогах жили, когда там уже монету чеканили. Такие вот дела. Про Дамаск я и вовсе молчу.

Царица задумалась.

– Колыбель – это как призвание, не каждому городу дано быть колыбелью.

– У нас про Петербург говорят «Колыбель трех революций», – мрачно сказала Анжела, – а грязь как при Петре была, так и осталась.

– С грязью-то мы справимся, – вздохнула Софья, – а как с бедностью?

Волков фыркнул.

– Мне кажется, что как только мы победим грязь, то состояние народа многократно возрастет.

– Откуда такие выводы? – спросил Иннокентий.

– Простая логика. Если человек в состоянии следить за собой и своим двором, то научиться зарабатывать и считать деньги – следующая ступень. Как только он будет следить за собой на уровне рефлексов...

– А если барин не дает возможность ему зарабатывать деньги, а заставляет шесть дней в неделю горбатиться на себя?

Вмешался Ростислав.

– Землю следует потихоньку у помещиков изымать и сдавать в аренду. Арендаторов обложить единым налогом, чтобы у него голова не болела, а ему предоставить право трудиться на своей земле, сколько влезет. Земля признает сама достойного трудиться на ней.

– Минутку, господа! – вмешалась Софья. – А как же дворянство? Что им дать взамен отобранной земли. Помнится мне, Василий Васильевич Голицын тоже предлагал подобное, но Дума лишь посмеялась... Он предлагал дворянам поступать на службу. Но ведь не все к службе годны!

– Каждому воздастся по делам его! – сурово сказал Андрей Константинович. – Предлагаю вернуться к этому разговору по возвращении на Гею. Софья Алексеевна, нам сейчас предстоит решение некоторых личных проблем... может, вас на время поселить в гостинице?

– Государыня пойдет со мной! – смущенно кашлянул Каманин. – Я успел связаться со своими. Они ждут к ужину.

Волков испытывающе посмотрел на него. Ну, пройдоха этот профессор! Когда он успел позвонить отцу? И Иннокентий чего-то раскис.

– Ну что же, тогда расклад у нас такой: встречаемся в шесть утра в понедельник у почтамта. Загружаемся в автобус – и в Москву. Из Москвы, если этот коммерческий директор нас не подведет, мчим на Зеленогорск, что в Ленинградской губернии. Там нас ожидает лайнер «Ястребов», на котором мы уйдем с того на этот свет. Вопросы есть?

– Есть! – сказала царица. – Почему на этот свет мы пришли так быстро, а уходить нужно долго?

Ростислав взглянул на Волкова.

– Я отвечу, – сказал он, – дело в том, что обычный Портал, создаваемый при помощи С-хризолитов, пропускает через себя объект не более шести кубометров и массой не более шестисот килограммов. Скважность этого своеобразного импульс-перехода равна двумстам восьмидесяти восьми. Это значит, что если мы использовали пространственно-временной пробой на полную нагрузку в течение пятнадцати минут, то пауза на успокоение энергетических возмущений континуума должна быть не менее трех суток. Я понятно объяснил, Софья Алексеевна?

– Я поняла только то, что с грузом мы не пролезем.

– Великолепно!

Полковник глянул на часы.

– Тогда я говорю всем «до свидания». Пойдем, семья, нашу маму-бабулю искать. По моим сведениям, она никуда не переезжала.

Он встал из-за стола и шутливо отдал честь. Костя и Анжела последовали за ним. Иннокентий, потерявший родителей еще в девяностом году, решил поискать приятелей из своего бывшего «бэнда». Для ночевок он забронировал номер в гостинице «Минск». Там же расположился и Ревенант Герасим. Локтев, к числу экс-минчан не принадлежавший, решил посвятить выходные рыбалке и собрался укатить на Нарочь. Иннокентий, сам заядлый рыбак, тут же передумал и отправился с ним.

Царица допила апельсиновый сок и игриво сказала Ростиславу:

– Ну-с, мой любезный министр, как вы меня представите своим родителям?

Ростислав задумчиво ответил:

– Здесь у меня лишь отец. Они живут с Машей и сестренками-близнецами. Маша – это мачеха. Еще у меня есть сестра, но она далеко. Я ее ни разу не видел. Мать ушла от отца и забрала ее с собой.

– Как ушла? – не поняла Софья. – И он ей позволил?

Профессор выудил из кармана брелок с ключами и побренчал ими. Затем взглянул царице в глаза:

– Моя дорогая Софья Алексеевна, отношения между мужчиной и женщиной у нас настолько просты, что мать в ответ на вопрос об отце ребенка лишь пожимает плечами. Это называется «свобода нравов и сексуальная революция».

– Sexus – это на латыни обозначает «пол». Сиречь, принадлежность человека к одному из двух возможных физиологических типов. Так?

Профессор кивнул головой.

– И что означает силлогизм «Революция полов»? Если вдуматься, что «революция» переводится с позднелатинского, как«переворот», то этот силлогизм уже перерастает в банальную глупость, ибо теряет всякую логику! Как можно перевернуть пол? Как изменить мужчину, чтобы он превратился в женщину, а женщина стала мужчиной? Это глупость и противно божьей воле!

Каманин слушал Софью Алексеевну с чувством гордости. Нет, не зря Хранитель остановился на ее кандидатуре!

– Не горячитесь, Государыня! – накрыл он своей ладонью женскую ладошку, отчего хозяйка ее вздрогнула. – Вы многого не знаете. Теперь врачи; то есть лекари, могут проводить операции по смене пола. За триста лет многое изменилось.

– Но ведь это... ведь это чудовищно! – охнула она и прикрыла рот ладонью. – Истинно, ваша Земля – приют для Темных сил! Я с каждой минутой, проведенной здесь, все более разделяю тревогу Хранителя! Вернусь к нам – первым делом издам специальный указ! И я еще всего, как вы говорите, не знаю. И не знаю... не знаю, хочу ли узнать!

Ростислав встал.

– Пойдемте, ваше величество, – улыбнулся он, – взглянете вблизи на этот мир греха и порока!

Когда на тебе висят три женщины, любому, даже самому крепкому мужчине, приходится тяжеловато. Маша, которой уже было под пятьдесят, еще не растеряла своего обаяния, а вот отец сильно сдал. Быстро поздоровавшись и заметив недоуменный взгляд сына, он тихо шепнул ему:

– После поговорим! – и ушел ставить самовар.

Близнецы, которым в следующем году исполнялось двадцать пять, превратились в настоящих красавиц. Замужем они пока не были, ибо заканчивали аспирантуру на кафедре французского языка в бывшем инязе, новое название которого моментально вылетело из головы у Ростислава. Нечто вроде лингвистического университета. Светка и Галка искусали братцу все уши, рассказывая новости и сплетни. Попутно на Ростика выливались тонны разнообразной информации, но основная линия разговора была такова: ветер перемен, вволю пошалив, возвращался на круги своя. Демократия так и осталась мечтой идиотов.