Соленое озеро - Бенуа Пьер - Страница 36

Они прекратили свои рассуждения, чтобы, как оно и следовало, похвалить обед и вообще результаты, достигнутые Хоозом в пустыне. При рукоплесканиях иезуита процитировал Донифан Вергилия, причем любезно сравнил их хозяина со стариком из Эбали.

Тогда все, в том числе и Ревекка, выпили за процветание фермы и торжество — не строго определяя их — цивилизаторских идей.

— Правда, большое счастье, — сказал, садясь на место, отец д’Экзиль, умевший, когда нужно было, чудесно пускать в ход общие места, — правда, большое счастье иметь профессию, которая оставляет вам достаточно свободного времени, чтобы изучать бессмертные творения древних.

Мистер Донифан скромно наклонил голову.

— Я должен отдать справедливость самому себе, — сказал он. — Я простой приказчик банка Хьюиса в Лос-Анджелесе, но я пользуюсь ночами, чтобы усовершенствоваться в знании латинских поэтов. Я ставлю их выше греческих. Греки, может быть, более изящны. Но зато те энергичнее и имеют то преимущество, что более проникнуты сознанием права.

— Правильно, — сказал Питер Хооз.

— Я, — продолжал Донифан — предан, насколько это только возможно, принципам Реформации. Но я прямо признаю, что с научной точки зрения перевод Библии на простонародные языки был своего рода катастрофой. По этому пункту перед нами имеют неоспоримое преимущество римские католики, продолжающие читать вечную книгу на латинском языке.

Иезуит сделал вежливый протестующий жест.

— Нет, нет, — возразил Донифан. — Надо говорить то, что есть.

— Всегда нужно говорить то, что есть, — поддержала его миссис Хооз.

— Тем более велики ваши заслуги, дорогой господин Донифан, — сказал отец д’Экзиль. — Когда я только подумаю о трудностях, которые должны были представится вам в Соленом Озере при учреждении такой значительной финансовой конторы...

— Один Бог знает, сколько мне пришлось трудиться. Надо в самом деле помнить о двух вещах: во-первых, о привилегированном положении, которое занимал в Соленом Озере, когда я приехал туда, банк «Ливингстон и Кинкид», единственное серьезное кредитное учреждение в городе. В настоящее время третья часть его клиентов перешла благодаря моим усилиям к банку Хьюиса.

— А во-вторых? — спросил иезуит.

— А во-вторых, случай — случай, который я благословляю — захотел, чтобы я приехал в Соленое Озеро в момент, когда торговые сделки были особенно важны из-за ликвидации складов американской армии.

— А! — значит, американская армия уходит из Ута? — спросил отец д’Экзиль.

— Большая часть составлявших ее войск уже ушла, — ответил Донифан. — Это нельзя назвать военным успехом.

— Гедеон ударил, — сказал Хооз, — и — мадианитяне рассеялись.

— Возможно, господин Хооз, — (раздраженный больше, чем он желал показать таким злоупотреблением Священным писанием), сказал Донифан. — Но вооружение войск Гедеона состояло, насколько я могу припомнить, из тридцати мечей и стольких же глиняных горшков, а мадианитяне, насколько я знаю, совсем не имели никаких складов. А с американской армией, расположенной в Сидер-Уэлли, дело обстояло совсем иначе. Тут все было поставлено на широкую ногу. Предполагалась оккупация на долгое время. В результате: в Соленом Озере ликвидировали товаров, купленных для войск, на шесть миллионов долларов по себестоимости. Спекулянты скупили их обратно, и в казну попало не более двухсот тысяч долларов. К примеру, укажу на один только предмет, на муку. Мешок муки лучшего качества весом сто фунтов продавался не дороже полдоллара.

— Ого, — заметил отец д’Экзиль, — я думаю, люди, имевшие наличные деньги, не зевали тогда в Соленом Озере.

— В течение двух часов составлялись значительные состояния, — подтвердил Донифан. — Но, как вы говорите, надо было иметь наличные деньги. Надо было предвидеть. Предвидеть это все. Это своего рода дар. На моих глазах один из клиентов моей конторы продал за полцены виллу, которую жена принесла ему в приданое. «Что вы делаете? — сказал я ему. — Вилла вся из жернового камня, единственная, может быть, в Соленом Озере...»

— Да, единственная, — сказал иезуит.

— И вы хотите продать ее за эту цену? Да ведь это ребячество!

— Он не послушался меня. Продажа состоялась! Восемь тысяч долларов. Хорошо. Через две недели благодаря этим деньгам мой клиент оказался обладателем капитала в сто семьдесят пять тысяч долларов. Он купил и продал муку. Я говорю — сто семьдесят пять тысяч долларов.

— Сто семьдесят пять тысяч долларов! — с уважением произнес Хооз.

— Сто семьдесят пять тысяч долларов, — повторила Ревекка.

— Таким образом, — спокойно сказал отец д’Экзиль, — мистер Джемини Гуинетт должно быть теперь один из самых крупных богачей в Соленом Озере.

Донифан испуганными глазами смотрел на иезуита.

— Я не назвал вам его имени, — сказал он.

— Это правда, — успокоил его отец д’Экзиль. — Но я знал, что один только дом в Соленом Озере построен из жернового камня. Так что угадать было нетрудно.

Хооз принял задумчивый вид.

— Джемини Гуинетт, это имя мне не известно.

— А между тем его носит один из самых видных ваших единоверцев, мой дорогой мистер Хооз, — сообщил Донифан.

— А! — небрежно сказал отец д’Экзиль. — Значит, преподобный Гуинетт принял мормонство?

— Милостивый государь, — продолжал Донифан, — мистер Гуинетт, я должен сказать вам это, был, когда я приехал в Соленое Озеро, клиентом банка «Кинкид», но после визита, который я ему сделал, стал клиентом банка Хьюиса. Но три недели назад он снова доверил свои дела банку «Кинкид».

— Благодарю вас за эти подробности, — сказал иезуит, — хотя с первого взгляда я не понимаю, какое могут они иметь отношение к...

— К вопросу, который вы мне задали... Конечно, никакого. Я просто хотел убедить вас в полной корректности персонала банка Хьюиса. Мистер Гуинетт вышел из числа наших клиентов, и мы более не связаны относительно него...

— Профессиональной тайною, — подсказал отец д’Экзиль. — Благодарю вас. Итак, он перешел в мормонство?

— Да?

— У него несколько жен?

— По последним сведениям, три.

— Полная гармония, конечно.

— С двумя из них, да. Но, что касается третьей, гм!..

— Что же?

— Да, была таки история.

— А... а!

— Вы подумаете, что я сплетник.

— Нисколько. А чтобы вы не нашли меня самого чересчур любопытным, я расскажу вам, в чем дело. Я был знаком с миссис Гуинетт. Я часто встречался с нею в Соленом Озере.

— В прекрасной вилле из жернового камня, может быть? — с тонкой улыбкой спросил Донифан.

— Вы угадали.

— Но в таком случае вы знали миссис Гуинетт номер второй, имя которой Анна. Именно с нею-то и были истории.

— Удивляюсь, — сказал иезуит. — Миссис Гуинетт, миссис Ли, как ее звали, когда я был с ней знаком, особа характера скорее спокойного. И я удивляюсь...

— А тем не менее это правда, — сказал Донифан. — Еще нет месяца, как она собиралась бежать с американским лейтенантом, чьей... простите, пожалуйста, мистрис Хооз... любовницей она, как говорят, была.

— Какой ужас! — воскликнула Ревекка.

— Вы меня удивляете, вы меня очень удивляете, — повторял отец д’Экзиль.

— Я говорю только то, что было, — настаивал Донифан.

— И что же, побег не удался? — спросил иезуит.

— Губернатор Камминг хорошенько пробрал лейтенанта, и тот отказался от опасного проекта похищения замужней женщины, — пояснил Донифан.

— Есть же женщины, которые ничего не стоят, — возмутилась миссис Хооз.

— Эта, может быть, много страдала, — сказал иезуит. — Но поговорим о чем-нибудь другом. Вы сейчас говорили мне, дорогой мистер Донифан, о «Жизни Агриколы». А знакома ли вам интересная гипотеза, которая производит первых колонистов Мэна от королевы Боадицеи, которая...

Шесть дней спустя, к ночи, отец д’Экзиль въезжал в город Соленого Озера. Едва успев пристроить Мину у знакомого мелкого лавочника, отец д’Экзиль явился во дворец президента Церкви.