Эшелон - Шкловский Иосиф Самуилович - Страница 9

Потом я узнал, что в ту страшную ночь, когда наш капитан, спасая корабль от гибели, повернул обратно и, проявив высочайшее искусство, ввёл его без лоцмана в узкую горловину Плимутской бухты, наши радисты приняли шесть сигналов SOS. В те далёкие послевоенные годы кораблекрушения были обычным делом. Чаще всего тонули наспех построенные сварные корабли класса «Либерти», или, как называли их наши моряки, «Либертосы». Они на крутой волне просто ломались пополам 8.

Наш славный «Грибоедов», добротно склёпанный по старинке, на болтах, шведскими корабелами, блестяще выдержал суровое испытание.

Отсидевшись часов десять в Плимутской бухте, «Грибоедов» продолжил свой прерванный в самом начале далёкий путь. Времени было в обрез, поэтому капитан повёл судно не проторенными морскими путями, а по «ортодромии», то есть по кратчайшему пути на сфере. Все 22 дня пути стояла чудесная солнечная погода. Океан был пуст, как во времена Христофора Колумба. Ни один флаг нам не встретился. Только при таких, весьма редких в наши дни, необычных обстоятельствах можно почувствовать необъятность водной пустыни. Появились летучие рыбы – они плюхались прямо на палубу. Стали видны южные созвездия с экзотическими названиями. Буйно отметили праздник Нептуна. На традиционный вопрос замаскированного под владыку морей (пеньковая борода, трезубец, картонная корона) матроса, окружённого вымазанными сажей «арапами»:

– Что за судно, какой груз везёте, куда путь держите?

капитан с верхотуры своего мостика ответствовал (помню буквально):

– Судно у нас купеческое, земли Советской. А везём мы учёных мужей затмение Солнца наблюдать и тем науку обогащать.

«Нептун» ответом капитана оказался вполне удовлетворён и предложил «тех, которые ещё не солёные, – посолить». И началась потеха! Матросы притащили шланги и стали друг друга со страшной силой поливать морской водой. «Научники» собрались на верхней палубе, вырядившись по случаю такого торжества в лучшие костюмы. Наступил момент, когда веселье должно было вот-вот иссякнуть, так как «чистую публику» полуголые матросы «солить» явно не решались. Тогда я быстро разделся, сбежал по трапу вниз, попросил меня «посолить» и с одним приятелем-матросом затащил шланг на верхнюю палубу. Предварительно выход с этой палубы в помещение, где находились каюты, я запер. Боже, что тут было! Несмотря на вопли ещё сухих пассажиров: «Это хулиганство!» – морского крещения не избежал никто (из непересекавших до этого морского экватора, конечно. Таков морской закон!). Тут можно было наблюдать любопытное, хотя, конечно, тривиальное явление: как только человек становился «посоленным», он тут же присоединялся к лагерю обливающих. Дольше всех держался наш дуб-замполит. Вопя: «Я это так не оставлю!» – он заперся в своей каюте. В ответ матросы во главе со старшим механиком просунули шланг в каюту замполита и стали её заливать. Через несколько минут он выскочил оттуда с дикими воплями и тут же был сбит с ног мощной струей из брандспойта. До этого я никогда не видел такого безудержного взрыва народных эмоций. Все, однако, быстро успокоились, и праздник окончился очень милым банкетом. Я забыл сказать, что вина у нас было предостаточно. По тогдашним нормам загранплаваний в тропиках полагалось Ѕ литра в день на человека. Может быть, с тех пор я и недолюбливаю «Цинандали», предпочитая ему «Мукузани», которого на корабле не было.

И опять потянулись чудесные, но всё же монотонные дни плавания. Часами я просиживал на корме, созерцая пенный след корабля. Эта пена была несравненной чистоты. Только тогда до меня дошёл известный миф о сотворении Венеры… Появилось, ещё низко над горизонтом, невыразительное созвездие Южного Креста. В довольно убогой корабельной библиотеке мне попалась книга без начала и конца, содержание которой вызвало в моей душе восторженно-романтический отклик. Конечно, это Грин, решил я, но как же называется эта чудесная сказка, перемешанная с явью? Много лет спустя я нашёл эту повесть, автор которой вовсе не Грин, а Леонид Борисов. Она называется «Волшебник из Гель-Гью». Повесть хороша, но такого впечатления, как тогда, на «Грибоедове», она на меня уже не произвела…

К концу долгого плавания через Атлантику мы уже буквально изголодались хотя бы по клочку земной тверди. И вот – наконец-то! – по правому борту показались скалистые, покрытые тропическим лесом острова с певучим названием «Фернандо Наронья» – первый клочок бразильской территории. Никогда раньше я об этих островах не слыхал, хотя географию знал хорошо. А через два дня мы уже подходили к порту назначения со звучным названием Ангра-дос-Рейс. Городок расположен примерно в 100 милях к югу от Рио. Руководство экспедиции выбрало его по соображениям быстроты разгрузки и дальнейшей транспортировки «оптической» группы астрономов в глубь страны, в Арашу, по железной дороге. Задача эта была непростая, так как в Бразилии тогда не было единой ширины железнодорожной колеи. Выгрузив нас в Ангра-дос-Рейс, «Грибоедов» тотчас же должен был идти на север, в Баию, где с его борта должны были производиться так блистательно удавшиеся радиоастрономические наблюдения Солнца во время затмения.

Наступил торжественный момент швартовки к стенке пристани. Мы, пассажиры, чувствуя себя этакими героями-первопроходцами, выстроились на верхней палубе. Все мы были в белых шерстяных костюмах, специально сшитых для участников экспедиции в академическом ателье. Единственным основанием для такой экипировки, по-видимому, была знаменитая фраза Остапа Бендера о белых штанах аборигенов города его мечты… Кстати, очень скоро мы убедились, что Остап сильно ошибался – подобно нам в Бразилии одевались только люмпены.

Итак, гордые и счастливые, мы выстроились на палубе. Панорама окаймлённой высокими горами бухты была восхитительна. Вдали виднелись заросшие буйной тропической растительностью развалины монастыря бернардинцев – древнейшего монастыря на американской земле (XVI век). Городок, весь белый, утопал в зелени. На пристань высыпала колоритная толпа, преимущественно мулаты. Ещё бы – мы были первым советским кораблем в порту Ангра-дос-Рейс!

Разумеется, капитан решил не ударить в грязь лицом и выполнить швартовку артистически. А это означает, что корабль должен коснуться причала одной точкой и сразу же встать как вкопанный. Это очень непросто сделать, и внимание капитана, стоявшего в белоснежном кителе на мостике, было всецело сконцентрировано на выполнении этого ответственнейшего манёвра.

Швартовка была выполнена блистательно и должна была поразить столпившихся на пирсе знатоков, если бы не досадная неожиданность. Надо же – какому-то негоднику именно в этот момент приспичило посетить гальюн. По этой причине точно в момент швартовки «на одну точку» мощная струя морской воды, содержащая результаты жизнедеятельности означенного негодника, выплеснулась на ослепительно чистую набережную! Тут была допущена дополнительная промашка. Полагается перед швартовкой задраивать люки гальюнов, но этого не сделали, причём такая забывчивость имела место и в дальнейшем.

Первыми поняли и оценили парадоксальность ситуации мальчишки на пристани – они стали заливисто хохотать, что-то выкрикивая на языке Камоэнса. За ними последовали и взрослые зеваки. Бывают моменты, когда пассажиры неотделимы от своего корабля. Жалкий лепет, что это, мол, не я, что я здесь ни при чём, настолько бессмыслен, что никто даже не думает оправдываться. Мы просто все сгорали от стыда. И хотя можно было уже выходить на желанную землю, по которой мы зверски соскучились, никто на берег не сошёл. И только на следующее утро мы стали трусливо выползать на опустевшую набережную.

Я вспомнил эту нравоучительную историю 34 года спустя в экзотическом городе Альбукерке, штат Нью-Мексико, где проходил симпозиум по внегалактической радиоастрономии. Не в пример прошлым годам, хозяева симпозиума отнеслись к нам, мягко выражаясь, без должной теплоты. Конечно, персонально мы не ответственны за афганские дела и беззаконную ссылку Сахарова. Но чувствовали мы себя так же погано, как некогда пассажиры «Грибоедова». Да, бывают ситуации, когда пассажиры и корабль – одно целое 9.