Душою и телом - Беннет Элизабет - Страница 7

– Уже больше часа, – ответил Джесон, – и ты бы узнала об этом раньше, если бы хоть немного думала о своих гостях.

Не обращая внимания на слова мужа, Миранда подошла к Касси и взяла ее за руку:

– Ты чудесно выглядишь, Касси. Какой прелестный шарфик! У меня есть похожий. – И Миранда подвела ее к высокому мужчине, улыбавшемуся, как показалось Касси, несколько фальшиво. – Разреши тебе представить моего доброго друга, Вэнса Магнуса.

– Главу компании «Магнус»? – спросила Касси, чувствуя, как она холодеет, пожимая руку одному из самых влиятельных людей в сфере средств массовой информации. Его герб – лев, сжимающий меч, – присутствовал в большинстве эмблем теле-радио и кабельных сетей.

– Да, и просто Вэнс для вас, – сказал он, грациозно поклонившись. Его рукопожатие было сильным, мягким и очень сухим.

– Ой, Господи… простите, – рассмеялась Миранда золотистым смехом, – и впрямь, почему я решила, что вы догадаетесь? Это моя сестра, Вэнс, Касси. Та самая, про которую я тебе рассказывала.

– Ну, конечно, я помню. Касси, – повторил Магнус, все еще не выпуская ее руку из своей. – Я очень рад, что, наконец, с вами познакомился. Очень рад. – И хотя он светился лучезарной улыбкой, Касси почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. В детстве Касси это ощущение называла так: «Как будто кто-то наступил на твою могилу». И хотя она смело улыбнулась в ответ Вэнсу Магнусу, она почувствовала, как ее руки и сердце холодеют под его теплым… пронизывающим взглядом.

4

– Ненавижу тебя, ненавижу! – раздался на следующее утро в коридоре громкий плач Хивер. Касси присела на кровати, слушая, как девочка устраивает, по всей видимости, традиционную истерику своей няне-шведке.

– Нет, вы пойдете, мисс, – услышала Касси строгий голос мисс Бьенсон, которая семенила вслед за Хивер мимо спальни Касси. – Вы сию же минуту отправитесь в ванную, слышите? А не то я заставлю вас купаться в холодной воде!

Дверь в спальню Касси неожиданно распахнулась и тут же захлопнулась. Касси услышала быстрое прерывистое детское дыхание. Вчера вечером горничная повесила в спальне тяжелые занавески, и теперь огромная комната была абсолютно темной. Видимо, решила Касси, Хивер хочет здесь спрятаться.

– Давай я приму твою ванну, если ты не хочешь, – сказала Касси громко. Хивер тут же вскочила и убежала, хлопнув дверью. Раздался топот детских ног по коридору. Но это было только начало. Ее истерика продолжалась целый день.

– Где моя пасхальная корзинка? – хныкала маленькая семилетняя девочка за завтраком в овальном зале, служившем Даринам столовой. Огромные французские окна выходили в сад заднего дворика, где кусты и клумбы были все еще укутаны на зиму пленкой. Округлые стены, выкрашенные хорошей желтой эмалью, привлекали и прекрасно отражали солнечные лучи. Огромные тропические папоротники росли в высоких пластмассовых кадках; их стебли медленно раскачивались во влажном теплом потоке воздуха, исходящем от скрытых под полом вентиляторов. Из всех комнат в роскошном особняке Даринов Касси больше всего понравилась именно эта: какая-то радостная и добрая, столовая, в отличие от других помещений, казалось, создавалась не столько ради роскоши, сколько ради уюта.

– Ну, Хивер, пойди и поищи ее, – сказал Джесон, откладывая газету и приступая к кофе. Сейчас он был в темных твидовых брюках и синей шерстяной водолазке, но выглядел каким-то усталым и всклокоченным, может, оттого, что был небрит, и Касси тайком посматривала на него всякий раз, когда выдавалась возможность. Он оказался совсем непохожим на того человека, каким представляла себе Касси мужа Миранды. Когда он и Миранда только поженились – событие, о котором Касси и родители узнали из короткой телеграммы, – Касси попыталась разведать что-нибудь о своем зяте. Ей не пришлось долго искать сведения: в кратком биографическом очерке в «Уолл-стрит джорнал» она прочла, что Джесон Дарин – «ретроград» в строительном бизнесе. Он имел свою собственную строительную компанию, и его строгие требования к внешнему виду и планировке домов явно не согласовывались с канонами времен строительного бума восьмидесятых. В то время как другие строили быстро и дешево – этого требовал все продолжающийся рост городов, – Джесон тратил на каждое здание кучу времени и денег. Правда, его добросовестность, в конце концов, приносила плоды: на здания, построенные Дарином, образовывалась очередь, в то время как двадцать пять процентов так называемых коммерческих новостроек пустовало.

Словом, все те качества, какими характеризовался он в этой статье, включая и его педантичность, совершенно не подходили тому человеку, с которым познакомилась Касси вчера вечером. Сарказм, хмурый вид, сменяемые неожиданным приливом доброты и нежности… Касси чувствовала, что ей не хватит двух выходных, чтобы до конца его понять.

– Не хочу я никуда идти, – ныла Хивер, – отдайте мою пасхальную корзинку. Сейчас же!

– Не плачь, любимая, – послышался голос Миранды, входящей в комнату. На ней было персиковое атласное кимоно; ее белокурые волосы, зачесанные назад, стягивал узлом шелковый шарфик. Вид у нее был отдохнувший и цветущий; вместе с ней в комнату проник сладкий аромат белых лилий. Касси, в своем сером платье, правда, отглаженном служанкой, чувствовала себя рядом с ней неловко.

– Но, мама, я хочу корзинку! – плакала Хивер.

– Это все уже поняли, Хивер, – повторил ей Джесон. – Пойми и ты: тебе нужно пойти и найти ее. Так делают все дети в мире. Давай-ка вставай и пойди поищи ее!

– Джесон, оставь свои фокусы, отдай ребенку корзинку, – зевая, сказала Миранда.

– Помолчи! Неужели я не имею права воспитывать собственную дочь? Нужно ведь, чтобы хоть кто-то научил ее, как себя вести! Клянусь Богом, Миранда, если ты и дальше будешь…

– Джесон, не забудь, что у нас гости, – прервала его Миранда, кивая на Касси, которая сосредоточенно намазывала масло на булочку и делала вид, что ничего не слышит.

– Глупости! Касси – тоже член нашей семьи, и, я думаю, она совсем не против, если кто-то научит ее племянницу, как нужно себя вести.

– У меня идея, – улыбнулась Касси, вставая. Ей надоели и злобный тон Джесона, и ядовитый голос Миранды. – Пойдем, Хивер, и вместе поищем твою корзинку. Идем!

Хотя и очень неохотно, Хивер все же вышла вслед за Касси из залитой солнцем столовой.

– Бьюсь об заклад, что она здесь… – хитро проговорила Касси, стараясь вовлечь девочку в игру и открывая один из ящиков буфета, стоявшего в соседней комнате, которая изначально задумывалась как столовая.

– Маме не понравится, что ты сюда лазаешь, – пробурчала Хивер, подходя к Касси сзади.

Касси решила не реагировать и продолжила игру:

– Нет, здесь только постельное белье и столовое серебро, – нарочито грустно сказала она. – Ничего, что принес бы Пасхальный кролик.

– Не глупи, – проговорила Хивер, следуя за Касси в библиотеку, – даже я знаю, что Пасхального кролика не существует.

– Ты, наверное, вообще ужасно много знаешь, не так ли? – спросила Касси, отдернув занавеску и усаживаясь на подоконник.

– Не думаю, что маме понравится, что ты здесь сидишь.

– Послушай, Хивер, если ты не начнешь искать свою корзинку, ты никогда ее не найдешь…

– Да я знаю, где она…

– Неужели? – Касси пристально посмотрела на племянницу. Девочка была бы очень хорошенькой, если бы не это постоянно кислое выражение лица. Волосы малышки по цвету походили на волосы Касси – такие же светло-соломенные, они были завиты в аккуратно ниспадавшие на плечи локоны. Глаза у Хивер были зеленые, материнские. Вообще, она явно очень многое унаследовала от матери: белоснежную, почти фарфоровую, кожу, самоуверенный подбородок, большой рот, величину которого скрадывали очень тонкие губы. Даже голос – уже не по-детски сухой и низкий – напоминал Касси Миранду. Не говоря уже об упрямстве… и своенравности.

– Да! Я заставила новую повариху мне рассказать, – гордо заявила Хивер. – Я пригрозила этой толстой старой корове, что скажу маме, что она нас обворовывает. Папа спрятал корзинку внизу, в одной из ванных, где стирают белье. Но я бы и сама догадалась. Он каждый год прячет ее внизу, думает, я поверю, что это кролик принес! Фу!