Душою и телом - Беннет Элизабет - Страница 54

– Новенькое?

– Ты, Касси, вряд ли себе это представляешь, – усмехнулся он. – Да нет, все достаточно невинно: шелковый галстук, кроватные столбики и все такое прочее… Мы играли в рабыню и ее хозяина.

– Но насколько я поняла, все оказалось далеко не так уж невинно?

– Да, это так. Хотя, хоть убей, не помню толком, что же произошло. Просто я накинул ей на шею петлю галстука… ну, да разумеется, это же была современная кровать без столбиков… Видимо, я забылся и не заметил, как все это случилось… Почему-то я всегда вспоминаю только то, как пытался привести ее в чувство.

– Но она так и не очнулась?

– Да, она уже задохнулась. Если бы я действовал более умело, то, возможно, я успел бы ее спасти. А тут – что я только не пробовал, делал ей даже искусственное дыхание… бесполезно. Ты представляешь, в какой я был панике? Я звал на помощь. И он помог мне.

– Хаас?

– Да, он был в соседнем номере, сам тоже порядочно… Но он быстро взял себя в руки, когда увидел, в чем дело. Он вызвал Джесона и постарался сделать так, чтобы никто больше ничего не узнал.

– А что вы сделали с Фелицией?

– Хаас завернул тело в простыню. Он проделал это так уверенно, словно только и занимался тем, что прятал трупы. «Девочка просто перебрала, – сказал он, – но мы должны срочно что-то предпринять». Я был поражен его выдержкой. Он тут же организовал машину без номеров, которая должна была отвезти тело в морг, где у него был какой-то знакомый, и потребовал от Джесона, чтобы тот помог ему спустить тело на лифте вниз. Сначала Джесон наотрез отказался, заявив, что не хочет иметь к этому кошмару никакого отношения. Но Хаас сразу же пригрозил, что если он этого не сделает, то какого-то там разрешения на строительство ему не видать как своих ушей. Но главное – дал понять, что если вся эта история всплывет наружу, он, Хаас, обвинит в убийстве Джесона: «В конце концов, нас ведь здесь двое, а ты один».

– И он согласился…

– Да, нет же, нет, – резко ответил Магнус. – Он послал Хааса ко всем чертям и заявил, что сейчас же позвонит в полицию. «Звони! – Хаас расхохотался даже, – но только учти, что комиссар мой близкий друг». Ну, и что оставалось Джесону? Он просто повернулся и ушел. Но можно ли его винить? С тех пор он стал совсем другим человеком: более твердым, более осторожным. И вообще старался держаться подальше от всяких политических игрищ. В течение месяца он продал гостиницу – почти задарма. Пожалуй, эта была единственная продажа недвижимости, которая не принесла ему прибыли.

– А тело?

– Я сам отнес его вниз. Хаас сдержал слово. Внизу ждал автомобиль… В газетах написали, что смерть наступила от чрезмерной дозы кокаина. Но Хаас показал мне настоящее свидетельство о смерти девушки, и там четко и ясно было сказано: задохнулась в результате удушения. Он заявил мне, что я должен срочно снять свою кандидатуру и вообще не лезть больше в политику. Но при этом субсидировать его собственную предвыборную кампанию. Я стал его главным спонсором. А уже через шесть недель он баллотировался в Сенат.

– Да-а-а, оказывается, Хаас совсем не похож на того просвещенного либерала, перед которым преклонялись мои родители, – грустно пробормотала Касси.

– Я сделал ему карьеру, – продолжал Магнус. – Действительно, при Кеннеди он участвовал в каких-то там выкриках по поводу демократии, но потом это всем перестало быть интересно. Целых лет десять о нем никто и не вспоминал. Кроме того, во времена Никсона ярлык либерала был словно клеймо на лбу. А с моей помощью он достиг всего, чего хотел: прошел в Сенат, стал влиятельным человеком. Я научил его, как нужно совмещать либеральные взгляды с ловким практическим бизнесом. Я указывал ему дорогу!

– Ты говоришь об этом чуть ли не с гордостью. Но ведь все это время он тебя просто шантажировал?

– Ну, то, что касается денег, естественно, не очень мне нравилось, – ответил Магнус, допивая стакан. Касси заметила, что бутылка опустела, а взгляд Магнуса сделался каким-то мутным. – Но зато я создал его своими собственными руками, его, этого сенатора Энтони Хааса. И мне было чертовски приятно это осознавать. И хотя это обошлось мне в несколько сотен тысяч баксов – я контролировал его.

– Он твое детище, – саркастически заметила Касси.

– Именно. – Магнус улыбнулся: – Также, как и Миранда. И так же, как, я надеялся, будешь ты.

– И ты считаешь, что легко можешь разрушить то, что создал? – сказала Касси, вставая.

– Не смей двигаться! – предупредил он, снова наводя на нее пистолет. – Учти, я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то нехорошее.

– Но у тебя нет выбора, – сказала Касси как бы между прочим. – Ты убил Миранду, потому что она знала слишком много. Почему я должна стать исключением?

– Я не убивал ее! Не убивал; слышишь! Это был несчастный случай.

– Вроде того, что произошел с Фелицией Рул?

– Да, нет же, тогда я был пьян. С Мирандой все обстояло иначе.

– Как, иначе? – спросила Касси, набравшись смелости. – От чего умерла моя сестра?

– Автокатастрофа, – злобно прошипел Магнус. – Стой, не двигайся. – Он осторожно подошел к камину и, не спуская с Касси глаз, бросил в огонь последние бумаги из оставленного Мирандой конверта.

– Ты же знаешь, что она была совсем не такой, какой казалась с экрана, – сказал он, краем глаза наблюдая, как догорает последний листок. – Она хотела, чтобы весь мир вертелся вокруг нее. Она была не просто эгоистична. Она шла на любой риск ради удовлетворения собственного тщеславия. И ничего никому не прощала.

– Ты имеешь в виду Джесона?

– Да, она никак не хотела отступить. Я предупреждал ее, я умолял – она не слушала. Она решила соединить два сюжета в одну разоблачительную передачу о Джесоне и о Хаасе. Мы договорились встретиться с ней, чтобы поговорить, в отеле неподалеку. Мы называли его «хижиной», там мы встречались еще в ту пору, когда наш роман был в самом разгаре.

34

– Встретимся в «хижине». Около восьми.

– Но, Миранда, это невозможно, мы приглашены сегодня на прием в Бруклинский ботанический сад.

– Ерунда! То, что я хочу сказать тебе, важнее. Я ухожу от Джесона. Это решено окончательно. А потом у меня в голове, Вэнс, созрела идея передачи, от которой вся Америка будет стоять на ушах!

– Миранда… я… я приду. В восемь.

Вечер выдался холодный, дул пронизывающий северный ветер. Стоило ему выехать из Мэдфорда, как пошел снег. Пришлось максимально снизить скорость, чтобы не разбиться – такой сильный был гололед. «Дворники» едва успевали счищать со стекла налипавший снег. Он знал, что должен морально подготовиться, придумать, как убедить ее отказаться от своей идиотской идеи с передачей, но его мысли вертелись только вокруг ее слов: «Я ухожу от Джесона». Ему казалось, что «дворники» отбивают ритм именно этой фразы. Они не были вместе уже много месяцев, он даже забыл, когда последний раз она позволяла ему себя поцеловать, поэтому теперь, предвкушая, как они вновь останутся наедине в обшарпанной комнатке и несколько часов напролет будут заниматься любовью, он не мог думать ни о чем другом. Он сразу заметил ее красный «мерседес», припаркованный слева от входа в гостиницу в довольно темном месте, и поставил свою машину рядом.

В одном из номеров горел свет.

– Дверь открыта, – крикнула она.

– Извини, что опоздал, – сказал он, когда вошел. – Этот чертов снег! – Он почувствовал сильное волнение. Она лежала на двуспальной кровати, свернувшись калачиком. Ее густые белокурые волосы рассыпались по подушке. Она была одета по-спортивному, но, как всегда, дорого: длинный, почти, как платье, бежевый кашемировый свитер, колготки телесного цвета и кожаный пояс с золотой пряжкой. Она уже успела скинуть туфли, и сейчас они, словно послушные зверюшки, лежали у кровати. Он почувствовал запах ее духов, сразу как вошел. Это были очень дорогие стойкие духи с великолепным ароматом, который наполнял всю комнату. Она улыбнулась ему и отложила в сторону измятый журнал, который читала.