Нечаянный поцелуй - Беннет Сара - Страница 51

Неловко спотыкаясь, Дженова попятилась прочь от окна. Что с ним происходит? О чем он думает? Почему ей захотелось запереть на засов дверь своей комнаты, пока он сюда не ворвался? Ибо она не сомневалась, что Генри направился к ней.

Так оно и было. Дверь распахнулась, и Генри шагнул через порог.

Генрих с трудом переводил дыхание, и в его глазах светился какой-то немой вопрос. О Боже, промелькнуло у нее, что теперь будет? Только сейчас Дженова заметила, как сильно он изменился. Небритый, одежда в беспорядке. Дженова прищурилась. На тунике виднелось пятно, сапоги выглядели неряшливо.

И это ее безупречный Генри? Что с ним стряслось?

Страх лишил ее силы, и она выронила из рук багровую ткань.

– Генри!

– Дженова, – сказал он, и его голос прозвучал низко и властно. – Мне необходимо, чтобы ты вышла за меня замуж. Ты была права. Я не рассказал тебе всей правды. Дело в том, что теперь жениться на тебе собирается сам Болдессар. Не Алфрик, Дженова, а Болдессар, и он своего добьется, хочешь ты того или нет. Давай обвенчаемся прямо сейчас. Соглашайся. У тебя нет выбора.

Она опустилась на подоконник и постаралась успокоиться. Его фиалково-синие глаза горели так, словно в них полыхало пламя. Она никогда не видела Генри в таком ужасном состоянии. Он совершенно не контролировал себя и не имел ничего общего с тем Генри, которого она знала. В этот момент ей следовало с особой тщательностью подбирать слова.

– Генри, мы уже обсуждали это…

– Болдессар хочет заполучить тебя, Дженова. Помни, просто так он не отступится.

– Я и раньше имела дела с Болдессаром. Тебе это известно. К тому же, если он попытается взять меня в жены против моей воли, король его накажет. Даже Болдессар не настолько глуп, чтобы не понимать этого.

– Болдессар считает, что ему все дозволено. К тому времени, когда король вернется в Англию, брак будет заключен.

Она нахмурилась, собираясь возразить, но Генрих продолжил:

– Не думай, что король не любит тебя, Дженова. Любит и всегда относился к тебе более чем великодушно, и не принудил тебя к замужеству, хотя имел возможность десятки раз выдать тебя замуж с учетом собственной выгоды. Но если Болдессар женится на тебе и пообещает вести себя хорошо, король то станет возражать. У него множество других дел. Сейчас в Англии неспокойно, и по возвращении ему придется наводить порядок. У Болдессара достаточно времени, чтобы убедить тебя сказать то, что ему нужно.

Дженова вспыхнула, сжала кулаки, зеленые глаза потемнели от гнева, когда она посмотрела на Генриха.

– Никто не может заставить меня делать то, чего я не хочу, Генри. Тебе это известно. Я не слабая женщина. Я леди Ганлингорн.

– У Болдессара есть шпион в твоей крепости, Дженова. Кто-то, кому ты доверяешь, работает против тебя.

– Не верю. Все мои люди мне верны. Кто тебе сказал об этом?

– Рейнард.

– А кто ему сказал?

Генрих замялся в сомнении, но потом, пожав плечами, решил сказать правду. Гнев Дженовы разрастался.

– Леди Рона.

– А-а.

– Что значит это «а-а»?

– Это значит, что я не доверяю леди Роне. Возможно, она лжет Рейнарду, чтобы помочь брату.

– Скорее она рискует навлечь на себя недовольство отца. Я бы не хотел злить Болдессара, а ты?

Похоже, он не лукавил. Дженова видела это по его глазам. Он стремился обеспечить ей безопасность и считал венчание наиболее подходящим для этого способом. В этом она не сомневалась. Она даже верила, что он относится к ней с нежностью. Если бы и она относилась к нему с нежностью, то не стала бы противиться заключению брака. Они жили бы раздельно и лишь изредка встречались бы. Но Дженова любила его. Любила всем сердцем. Одной дружбы ей было мало.

Дженова похлопала ладонью рядом с собой:

– Присядь, Генри.

Он прищурился и некоторое время пристально смотрел на нее, затем сел. Вблизи он выглядел еще хуже.

– Ты, видимо, не вполне понимаешь мое положение, Генри, – произнесла она. Точно так же она недавно увещевала Алфрика. Эта мысль заставила Дженову устыдиться. – Но меня больше устраивает независимость.

– Ты мне не доверяешь.

Он сказал это спокойно, словно ему было безразлично, но в его глазах она прочла боль и обиду. Генри уязвлен? В это трудно поверить. Самоуверенный, беспечный, улыбчивый, обаятельный. Дженова сомневалась, что смогла бы найти слова, способные пробить его броню. И все же, глядя на него, она не узнавала прежнего Генри.

– Я доверяю тебе гораздо больше, чем ты мне, – сказала она осторожно. – Ты что-то от меня скрываешь. Что-то связанное с Жан-Полем, а может, и с Болдессаром. Поэтому я и не хочу выходить за тебя замуж, Генри. Прости.

– Значит, моя помощь тебе не нужна? Ты можешь до возвращения короля справиться с Болдессаром, выдержать натиск его армии, обнаружить в своем замке шпиона и защитить свои земли? В таком случае мне незачем здесь оставаться. Я только путаюсь у тебя под ногами.

Ее сердце пронзила острая боль. Но Дженова взяла себя в руки.

– Я надеялась, что ты навсегда останешься в Ганлингорне, – произнесла она едва слышно. – Конечно, мне будет тебя не хватать. Ты сам это знаешь. Раф тоже будет скучать по тебе. Но я понимаю, что твоя настоящая жизнь не здесь.

Настало время сказать ей, что именно его беспокоит. Довериться ей. Генрих пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал. Его лицо покрылось испариной. Он откинулся назад и словно окаменел. Дженова наблюдала за ним с грустью, скользя взглядом по его безукоризненному профилю, упавшей на лоб пряди волос, по небритому подбородку и крепкому телу. Его что-то угнетало, но он ни словом не обмолвился об этом. Дженова знала, что не может уступить его желаниям. Он должен сказать ей правду. Как бы она его ни любила, совместная жизнь без этого невозможна.

– Ты очень чуткая, Дженова, – сказал он наконец.

– Мы друзья, Генри. Мы были друзьями и, надеюсь, останемся ими.

Ей стоило огромных усилий сохранять спокойствие. Притворяться, будто у нее не разбито сердце.

– Да, друзьями.

В его тоне прозвучала горечь, но она не придала этому значения. Возможно, он страдает от уязвленной гордости, потому что она отвергла его помощь. Или просто раздосадован, что она загнала его в угол. Но Дженова не могла избавиться от ощущения, что в глубине души он сам отчаянно в ней нуждается.

– Раф ждет, что вы завтра с утра поедете с ним на прогулку, – проговорила она.

Он кивнул, избегая ее взгляда:

– Я не забыл. Он и вправду будет скучать по мне?

В линии его рта была какая-то беззащитность, неуверенность, совершенно ему несвойственная. Дженова почувствовала, как слезы обожгли глаза, и отвернулась.

– Конечно, Генри. Ведь ты для него герой.

– Что ж, я рад, милая, что хоть для кого-то являюсь героем. Если ты не против, я пойду поговорю с твоим писарем. У меня есть кое-какие наброски, которые он должен нарисовать. Для твоей гавани. По крайней мере, это уцелеет.

– Спасибо, Генри.

Он взял ее руку, но к губам не поднес и отпустил. А в следующий миг исчез за дверью. Так лучше, сказала она себе.

Ее сердце разбито, но он никогда об этом не узнает. Она позволит ему вернуться к той жизни, к которой он привык. Это и будет ему подарок ценнее любой туники.

– Жан-Поль?

Рона открыла дверь и нашла в себе силы собраться с мыслями и придать чертам привычную маску, которую обычно носила в его присутствии. То, что он находился у нее в комнате, уже само по себе пугало, но этому факту могло найтись вполне невинное объяснение.

– Где вы были, миледи?

Его светлый глаз разглядывал ее с подозрением, не оставив без внимания измятую одежду, растрепанные волосы и вспухшие губы. Ни одну деталь, свидетельствующую против нее.

Он знал. Откуда-то он все знал. Достаточно искушенная в таких делах, Рона понимала, что нет смысла отпираться. Но в ее власти было извратить правду, заставить работать на себя. Она и раньше это проделывала.