Нечаянный поцелуй - Беннет Сара - Страница 40

Дженова ни за что не согласится. Во всяком случае, добровольно. Она достаточно умна. Но если Генриха здесь не будет…

Ему предоставили выбор. Выбор между Дженовой и своим нынешним удобным местом при дворе.

На самом деле замысел был куда изощреннее. Болдессар просил Генриха не просто отказаться от положения друга и любовника Дженовы, он просил Генриха помочь сделать Дженову его пленницей. Став женой Болдессара, Дженова потеряет свободу, не сможет править Ганлингорном и своими людьми по собственному усмотрению. Воспитывать Рафа будет Болдессар. Имея перед глазами пример Алфрика, Генрих содрогнулся при мысли, какая судьба ждет Рафа. И в этом состоял его выбор.

– Это безумие, – прошептал он.

– У тебя есть неделя на раздумье, Анри, – сказал Жан-Поль с ноткой интимности в тоне.

– Неделя? – Голос Генриха дрожал от еле сдерживаемой ярости. – Скажи, кого я должен благодарить за это… это безумие? Кто сговорился с Болдессаром погубить Дженову и меня? Тысяча проклятий на твою голову, назови мне его имя!

Пока священник без лица разглядывал его, у Генриха возникло чувство, что тот торжествует победу. Когда он вновь заговорил, Генрих уловил в его тоне насмешку.

– Тебе нужно благодарить меня, Красавчик Анри. Я твой ночной кошмар, ставший явью. Я тебя ненавижу и сделаю все, что в моих силах, чтобы погубить твою жизнь. Терять мне нечего.

В голосе священника зазвучала злоба, которую он пытался держать в узде.

– Я наблюдал за тобой, Анри, и слушал. Я ждал подходящего момента. Я прибыл в Англию к лорду Болдессару не просто так. Я знал, что он ненавидит тебя почти так же сильно, как я. И еще я знал, что ему нужен Ганлингорн. Это я предложил ему женить сына на леди Дженове и выложил перед ней контракт, который – в чем не сомневался – она найдет недопустимым для себя. Я знал, что она не согласится, чтобы Болдессар стал покровителем ее сына в случае смерти Алфрика. Что она призовет на помощь своего друга и советчика. Тебя, Анри! Я знал, что она пошлет за тобой. Это я заставил тебя сюда явиться, чтобы покарать за содеянное. Разве это справедливо? Я знаю, что значат для тебя Ганлингорн и его госпожа. Ты чувствуешь себя здесь в безопасности. Тебя здесь любят. Без них ты станешь неприкаянным, потеряешь якорь. Ты будешь страдать. Как страдал я, когда ты отобрал у меня дом и тех, кого я любил. О да, мой Анри, я хочу, чтобы ты страдал. Как страдал я.

Генрих во все глаза смотрел на него. Кто он? Человек, который ненавидит его так сильно, что готов разрушить его жизнь. Опять.

Но вопрос возник слишком поздно, как и шанс стащить незнакомца с лошади и сорвать с него маску. Священник повернул жеребца и в следующий миг уже мчался в развевающемся плаще назад к скалам.

– В чем дело, милорд? Что имел в виду священник? – поинтересовался Рейнард.

Он приблизился к своему господину почти вплотную, следя краем глаза за мастером Уиллом, также проявившим нездоровое любопытство. Генрих не знал, сколько прошло времени. Ему показалось, будто перед его глазами промелькнула вся его жизнь. Священник сказал правду: Генрих словно очнулся от хорошо знакомого ему кошмара.

Медленно и осторожно он сделал глубокий вдох, потом еще. Достаточно. Он должен сохранять ясность мысли. Быстрый ум всегда был его главным достоянием. Чтобы победить это чудовище, кем бы он ни был, спасти себя и Дженову, нужно пошевелить мозгами.

– Болдессар прислал мне привет, Рейнард. Ты слышал, что сказал этот монстр. Если я не хочу, чтобы моя тайна стала известна всей Англии, то должен в течение недели уехать в Лондон, бросив леди Дженову на произвол судьбы.

Рейнард заслонил своего господина от ветра, трепавшего его темные волосы, падавшие на смуглый лоб.

– Что за ужасная тайна, милорд, если приходится думать о том, чтобы отдать леди Дженову такому зверю, как Болдессар?

– Болдессар хочет погубить все, чего я стремился достичь. Это достаточно плохо, Рейнард. И это вполне может произойти. Вне всяких сомнений.

– Лорд Генри…

– Мне не стоило сюда приезжать. Тогда судьба Дженовы не находилась бы в моих руках.

– Но, милорд, вы приехали, потому что леди Дженова собиралась выйти замуж за лорда Алфрика. Если бы вы не прибыли, свадьба, вероятно, уже состоялась бы, и она так или иначе оказалась бы связанной с Болдессаром. Сейчас, по крайней мере, вы знаете, что намерен предпринять этот негодяй. Вы можете его остановить. Можете рассказать обо всем леди Дженове. Можете вооружиться против врага.

В этом была доля здравого смысла. Но как и с каким оружием выходить против врага, у которого нет лица?

И что за выбор ему предоставлен? Генрих знал, что не может вернуться в Лондон ради спасения собственной жизни, зная, какая участь уготована Дженове. Причинить Дженове страдания было для Генриха смерти подобно.

Священник это знал. Выбор, предоставленный Генри священником, по сути, не являлся выбором…

– Милорд? – Теплая рука Рейнарда легла ему на плечо. – Расскажите мне, какую власть над вами имеют Болдессар и этот священник? Ответ кроется в Шато-де-Нюи?

– А что тебе об этом известно? – резко спросил Генрих. Он повернулся к слуге и с подозрением уставился на него. Так ли предан ему Рейнард, как он полагал, или же является соучастником вражеского заговора?

– Клянусь, милорд, я расскажу вам все, что мне известно. Но сначала хотелось бы услышать ваш ответ.

Генрих влился в него взглядом, чувствуя, как им овладевает растерянность. Его обычно проворный ум увяз в болоте страха. Только сейчас он осознал, как много значат для него Дженова и Ганлингорн. Но он потеряет их навеки. Он всегда опасался, что рано или поздно это случится. И теперь опасения его сбываются.

– У меня есть темная тайна, Рейнард, – с болью в голосе произнес Генрих. – Я не думал, что остался кто-то, способный ее выдать. Но Болдессар, похоже, нашел такого человека. Священник, кем бы он ни был, говорит, что знает. Это имя, которым он называл меня, Красавчик Анри. Это имя из моего детства. Я надеялся, что оно кануло в прошлое. Теперь священник хочет накинуть мне на шею петлю моей тайны и заставить делать то, что ему нужно. Если же я не повинуюсь, затянуть петлю потуже.

– Скажите, милорд, вы совершили какой-то дурной поступок? Почему вы боитесь, что они расскажут, если ничего дурного не совершали?

Он действительно поступал дурно, в этом все и дело, но Генрих не собирался вдаваться в подробности. Он не станет рассказывать Рейнарду о своем преступлении, хотя кое о чем мог бы поведать…

– Шато-де-Нюи принадлежал дяде короля Вильгельма. Его звали граф Тару, и у короля остались о нем самые светлые воспоминания. Вильгельм рассказал мне о Тару достаточно давно, вскоре после того, как мы сражались с ним при Гастингсе, он вознаградил меня и стал моим другом. Тогда же он поведал мне историю смерти Тару, фальшивую от начала до конца, но я промолчал об этом. Он сказал, что рано или поздно найдет убийцу любимого дяди и покарает. А его дядю убил я.

– Вы? – Рейнард нахмурился. – Но…

– Я находился там, где умер Тару. Он был чудовищем, Рейнард. Мерзкий человек. Совсем не такой милый и веселый дядюшка, каким считал его король. Там случился пожар… Я мало что помню о той ночи, но если кому-то придет в голову указать на меня, как смогу я доказать свою невиновность? В одном я уверен: король перестанет относиться ко мне как к своему другу, если узнает, что я находился там. Возможно, он не накажет меня публично, возможно, скажет, что принимает мою версию событий. В конце концов, он не захочет выглядеть глупцом, ведь все это время держал меня при себе как своего друга. Но факт остается фактом. Я не рассказал ему правду десять лет назад. Промолчал. Уже одно это сделает меня в его глазах бесчестным.

Хотя это и не совсем соответствовало действительности, но содержало достаточную долю правды, чтобы Рейнард мог понять всю сложность положения Генриха.

– Значит, вы потеряете свой статус приближенного?

– Да. И вместе с ним все остальное. Все, чего я достиг, рухнет.