Нечаянный поцелуй - Беннет Сара - Страница 35

– Отдельно от меня, ты хочешь сказать? Почему бы и нет? Дай мне то, что я хочу, Рона, а потом поступай как хочешь.

Ее ноги дрожали так сильно, что она боялась упасть. Но она сжала колени и выпрямила спину. Ее лицо покрыла мертвенная бледность.

– Вы сказали, что вам нужна леди Дженова, милорд. Вы хотите ее для моего брата или для себя?

Он застыл, застигнутый врасплох столь неожиданной мыслью.

Если Дженову обвенчать с Болдессаром, Алфрик обретет свободу от отца.

И они убегут из этого страшного места и от чудовища, которое здесь скрывается…

Взгляд Роны был прикован к отцу. На его лице отражались воодушевление, похоть, предвкушение и жадность. Особенно жадность, желание завладеть землями Дженовы и ее богатствами, ее красотой, ее телом. Сломить ее дух, превратив в одно из послушных созданий, которыми он привык помыкать.

Рона заронила зерно, и оно пустило ростки. Даст Бог, из него вырастет дерево, способное стать защитой для нее и брата. Это и только это имеет значение.

Болдессар кивнул:

– Ты права, как всегда. Я хочу ее для себя, дочь.

Рона медленно кивнула. На кону стояла ее жизнь.

– Я доставлю ее тебе, – пообещала Рона.

Отец метнул взгляд в сторону Алфрика:

– Уведи его отсюда.

Ему не потребовалось повторять это дважды. Рона бросилась к Алфрику, отогнала псов и что-то прошептала брату на ухо. Алфрик оперся о нее, и Рона увела его прочь из зала.

– Я ненавижу его, ненавижу! – причитал Алфрик, едва волоча ноги. – Я хочу применить это сейчас, Рона! Давай используем это сейчас и убежим!

«Это» было сонное зелье, которое они тайно хранили, чтобы пустить в дело, когда решатся на побег из замка Хиллдаун. Но никак не могли выбрать подходящее время, зная, что, выйдя из ступора, отец бросится за ними в погоню.

Рона сильнее сжала обнимавшую его руку.

– Я тоже, – прошептала она. – Но что за толк в сонном зелье, если он все равно найдет нас? Не отчаивайся, Алфрик. Я отведу тебя в твою комнату, чтобы ты отдохнул. Если мой план сработает, мы станем свободными.

– Свободными? – Он недоверчиво посмотрел на нее. – Напрасно надеешься.

«Нет, станем», – подумала Рона. Они обретут свободу. Навсегда. Есть человек, который им поможет.

Зимний восход растекался по горизонту размытыми красками бледно-голубых и розовых тонов. Направляясь в конюшни, чтобы подготовить лошадь лорда Генриха для утренней прогулки, Рейнард невольно остановился, залюбовавшись окружающей красотой. Но красота эта была холодной, суровой. Он предпочитал более теплые страны, жаркое желтое солнце и синее море с яркими домиками вдоль береговой линии.

– Рейнард!

Вытирая рукавом нос, ему навстречу шел один из грумов. Формак, человек, работавший прежде у Болдессара. Рейнард подозревал, что в глубине души он все еще оставался слугой прежнего хозяина.

– У меня для тебя новость, Рейнард. – Формак приложил палец к губам, его глаза смотрели жестко и понимающе. – Некая леди просит тебя встретиться с ней после обеда в башне Адера. Знаешь, что это? Разрушенный замок или что-то в этом роде в лесу на границе поместий Ганлингорн и Хиллдаун.

Башня Адера представляла собой гору обвалившихся балок и каменной кладки и пользовалась у местного люда определенной репутацией. Как место любовных свиданий. Однако Рейнард не обольщался.

– Некая леди? – спросил он бесстрастно, хотя его дыхание участилось и тело напряглось.

Формак пошарил за пазухой.

– У меня тут кое-что есть для тебя.

Он извлек маленький лоскуток ткани и развернул. Золотистый, как солнце, локон, о котором Рейнард только что мечтал. Мгновение он смотрел на него, затем протянул руку и зажал его в своей большой ладони.

– Леди сказала, что согласна на твои условия.

Рейнард кивнул, игнорируя любопытный взгляд конюха, и не двинулся с места. Формаку ничего не оставалось, как уйти. Открыв ладонь, Рейнард вновь уставился на мягкий золотистый локон. Ему показалось, что от него исходит нежный аромат духов.

Леди Рона. Она согласилась на его условия. Ее тело – за его душу.

Ему следовало бы обрадоваться и потирать в предвкушении руки. Он одержал победу. Ступил одной ногой во вражеский стан и получил шанс укротить заносчивую нормандскую гордячку. Но ему казалось, будто он вошел в бурлящее море и его относит течением все дальше и дальше от берега.

Глава 14

Дженова вдевала нитку в иголку и хмурила брови, прислушиваясь к болтовне своих фрейлин. Вокруг валялись рваные и изношенные предметы одежды и постельное белье. Правда, одна или две женщины трудились над более деликатными изделиями, хотя большинство занимались скучной рутинной штопкой.

Возраст ее фрейлин колебался от одиннадцати до семидесяти лет, и Дженова обо всех заботилась. Это входило в ее обязанности, как леди Ганлингорн, но на самом деле она не считала заботу трудом. Сегодня фрейлины обсуждали тему, которой Дженова предпочла бы не касаться.

Генрих.

– Он такой красивый, – вздохнула крошка Иоланда. – У него глаза синее, чем…

Нужное слово никак не приходило на ум.

– Колокольчики? – подсказал кто-то. – Море в июле?

– Он смотрит на вас с большой теплотой, миледи, – заметила Гертруда, как обычно, позволявшая себе вольности. – Мне кажется, он вас обожает.

– Мы просто друзья, – спокойно ответила Дженова. – С самого детства.

– Как бы и мне хотелось иметь такого друга, как лорд Генрих, – мечтательно произнесла Иоланда.

– Он совсем как отец для мастера Рафа, – продолжала Гертруда.

Агета нахмурилась:

– Хватит болтать. Лорд Генрих никакой не отец мастеру Рафу и никогда им не будет.

Гертруда фыркнула:

– Как и лорд Алфрик. Я рада, что его прогнали. Он мне не по душе.

Агета вспыхнула, но тут вмешалась Дженова и пресекла дальнейшую перепалку.

– Нас мало интересуют, Гертруда, твои симпатии и антипатии. Лучше посмотри, какая у тебя получилась строчка. Распори ее и сделай заново.

Гертруда скривила губы, но сделала так, как велела хозяйка.

– Лорд Генрих останется в Ганлингорне? – полюбопытствовала Иоланда.

– Он привык к жизни в Лондоне, – ответила Дженова спокойно, хотя глаза защипало.

Она не хотела, чтобы он уезжал, но помешать этому было выше ее сил. У Генриха своя жизнь, у нее – своя. Оба знали, что рано или поздно придется расстаться.

– Может, попросите его остаться? – пробормотала Гертруда. – Порой мужчинам в такого рода делах требуется подсказка. Может, он не догадывается, как сильно вам будет его не хватать, миледи.

Дженова от неожиданности захлопала ресницами.

– Спасибо, Гертруда, – вставила Агета. – Когда леди Дженове понадобится твой четырнадцатилетний житейский опыт, она спросит у тебя совета.

Перепалка продолжалась, но Дженова слушала фрейлин рассеянно. Попросить его. Она не знала, сможет ли это сделать. Он может отказать или, того хуже, рассмеяться над ее мнением, что он способен остаться здесь, в Ганлингорне, когда его жизнь в Лондоне во сто крат интереснее.

А что насчет этого места, этого замка? Шато-де-Нюи. Он окутан какой-то тайной, которую ей еще предстояло разгадать.

Дженова вздохнула. В прежние времена, когда они были просто друзьями, все казалось намного проще. Тогда она говорила ему все напрямик. А теперь опасалась, что ее слова могут быть неверно истолкованы. Или Генрих заметит, что она пытается скрыть от него то, что лежит у нее на сердце. Сейчас он мог ранить ее куда больнее, чем раньше.

Попросить его остаться – значит проявить свои чувства, если же она этого не сделает, не узнает его реакции. Может, Гертруда права, может, Генрих и впрямь не догадывается, как сильно она будет скучать по нему.

«Хорошо, – сказала себе Дженова, и ее пальцы с иглой задрожали, когда она попыталась вколоть ее в ткань. – Я попрошу его остаться и, если он откажется, рассмеюсь и сделаю вид, будто мне все равно. Но если он согласится…»