Тысяча девятьсот восемьдесят пятый - Бенилов Евгений Семенович - Страница 8

Эскалатор кончился.

Неся в левой руке авоську с продуктами и портфель, а правой поддерживая старика, Эрик дотащился до телефона-автомата, расположенного на площадке перед турникетами. «Что случилось?» — служительница выскочила из своей будки. «Вызовите неотложку!» — как только Эрик прислонил старика к стене, тот сполз вниз и сел на пол. Служительница схватила трубку телефона и набрала 03. «Не беспокойтесь, неотложка скоро приедет. — громко сказал Эрик, — В такое время суток у них почти нет вызовов.» — микрофон искажал голос, делая его резким и невыразительным. Старик ответил безмолвным взглядом слезящихся глаз. «Неотложка? — закричала в трубку служительница, — Человеку плохо в метро Маяковская! — она несколько секунд молчала, потом снова начала кричать, — Откуда я знаю его имя?! На площадке около турникетов! — она повесила трубку и повернулась к Эрику, — Сейчас приедут.» «Спасибо.» — ответил Эрик. Старик в черном пальто сдавленно застонал, повалился набок и скорчился на грязном полу. Эрик снял свою шапку и подсунул ему под голову. «Я позову милиционера. — сказала служительница, — Здесь неподалеку есть круглосуточный пост.» «Зачем?» — спросил Эрик; «Э-э … не знаю.» — призналась служительница. Старик закрыл глаза, воздух со свистом входил и выходил из фильтра его дешевого респиратора.

Прошло пятнадцать томительных минут. Старик лежал с закрытыми глазами и изредка стонал, служительница суетилась («Хотите, я еще раз позвоню в неотложку?»; «Может, все-таки, позвать милиционера?»; «Вот так и моя покойная мама неотложки не дождалась!»). Наконец, сверху от выхода к Залу Чайковского раздались голоса — Эрик и служительница синхронно подняли головы. По лестнице сбегали два парня с раздвижными носилками и молодая женщина с фонендоскопом на шее — из-под черных тужурок у всех троих высовывались белые халаты. «Это — больной?» — спросила женщина; «Да.» — подтвердила служительница. Санитары расставили носилки и быстро, как бревно, переложили старика — Эрик едва успел выхватить свою шапку. «Скорее.» — приказала женщина, и парни без усилия побежали вверх по лестнице. «Куда вы его? — спросил Эрик, — В какую больницу?» «Где место будет. — отвечала докторша, — А вы кто — знакомый, родственник?»; «Нет.» «Тогда чего беспокоитесь?» — она повернулась и, прыгая через ступеньку, побежала вслед за санитарами. Служительница с сожалением посмотрела ей вслед … приключение года закончилось неинтересно.

Эрик подобрал с пола авоську с продуктами и стариков портфель: «До свиданья.» — сказал он. «А я вас знаю. — служительница подошла ближе, — Вы всегда по пятницам поздно возвращаетесь.» «Правильно … — удивился Эрик, — а вы наблюдательная!» «А вот портфеля у вас обычно нет … только сумка через плечо и, иногда, авоська.» — служительница указала пальцем сначала на портфель, потом на сумку и, наконец, на авоську. «И это правильно. — согласился Эрик, — Ну, пока, до следующей пятницы!» «Я вас и в другие дни замечаю — иногда утром, иногда вечером.» — Служительница с гордостью поправила на лице дерюжный форменный респиратор. «Удивительно! — согласился Эрик, — Бывает же такое! Ну, я пойду.» «Сидишь тут, сидишь — скучно становится, вот на пассажиров и смотришь!» «Прощайте.» — твердо сказал Эрик и стал подниматься по лестнице, ведущей к кассам Аэрофлота. «Иной раз такие смешные физиономии попадаются — обхохочешься!» — закричала ему вслед служительница.

Снегопад продолжался; ни людей, ни машин на улице видно не было. Через три минуты Эрик уже подходил к своему подъезду. Вахтерша давно ушла — он поставил авоську и портфель на заснеженные ступени крыльца, достал ключи и отпер парадное. Один из лифтов стоял на площадке — Эрик зашел, нажал кнопку шестого этажа и сдвинул респиратор под подбородок. (Болела голова, изжога от шампанского достигла умопомрачающей силы.) Кабина остановилась. Эрик вышел — и сразу услыхал мяуканье. Торопливо достав ключи, он отпер дверь своей квартиры. «Мяу-у!» — сердито закричал на него Кот; «Сейчас! Сейчас!» — ответил Эрик и стал быстро раздеваться. На полу прихожей валялся большой кусок обоев, отодранный Котом от стены в знак протеста против опаздывавшего каждую пятницу ужина. «Бедный зверек! Бедный! — Эрик стащил ботинки и прошел босиком на кухню, — Сейчас я тебя покормлю, несчастная зверуш… черт!» — он споткнулся о вившуюся под ногами зверушку и чуть не упал. Включив кондиционер на полный забор внешнего воздуха, Эрик нагнулся за котячей миской, плеснул в нее воды из-под крана и поставил на плиту; потом разобрал продукты по соответствующим отделениям холодильника. «Мяу-яу-яу-я-а!!!» — возопил Кот с возродившейся надеждой, увидав, что одна спинка минтая осталась на столе. Эрик поводил над рыбиной кухонным счетчиком Гейгера (радиоактивность в пределах допустимого), разрезал на куски и бросил в закипавшую воду. Затем вымыл руки и отправился в туалет. Кот остался на страже возле своей миски. Выйдя из туалета, Эрик пошел чистить зубы. По квартире поплыл омерзительный запах вареного минтая.

Через пять минут котячий ужин был готов. Эрик снял миску с плиты (Кот яростно терся об его ноги), обдал рыбу холодной водой и извлек хребет — чтобы глупый зверь не подавился от жадности. Пока Кот ел, Эрик еще раз вымыл руки, принял соду от изжоги, переключил кондиционер на половинный забор внешнего воздуха с полной очисткой и постелил постель. Стариков портфель остался лежать на полу прихожей рядом с куском отодранных обоев. Эрик прошел в спальню, разделся, погасил свет и залез под одеяло. Минуты через три он почувствовал, как неслышно подкравшийся Кот запрыгнул на кровать, подлез, урча, под одеяло и прижался теплым меховым боком к ноге любимого хозяина. «Один ты меня любишь.» — сонно пробормотал Эрик.

Хорошо ли, плохо ли — но еще один день жизни был выжит. -

28 декабря

Чаще всего это был зоопарк. Иногда — кино. Очень редко — театр. И никогда — музей или картинная галерея.

Мамины волосы всегда были темными и вьющимися, нос — горбинкой, глаза карие, почти черные. Рот — с полными ярко-красными губами, большой.

И это всегда происходило у выхода (зоопарка, театра или кино). Они с мамой уходили, Человек В Сером Костюме входил. Входил один, без сына или дочки.

Входил, держа в руках небольшой серый пистолет.

Он пропускал маму и Эрика мимо себя, усмехнувшись бесцветными тонкими губами. А потом поднимал пистолет и спускал курок, посылая пулю маме в затылок.

И Эрик всегда (с криком) просыпался, не дожидаясь, пока кровь и мозг разбрызгаются по спине впереди идущего прохожего.

Ветер стучал в окно спальни. Стенные часы тикали в темноте. Шум машин проникал сквозь несуществующие поры оконного стекла. Потревоженный Кот недовольно мяукнул и выполз из-под одеяла. «Извини, серый. — хрипло сказал Эрик, — Опять я тебя разбудил.» Не ответив, зверь спрыгнул с кровати и растворился в черном душном воздухе.

Эрик перевернулся на живот и закрыл глаза.

Окончательно проснулся он часа через полтора — за окном было все еще темно. В стекла все также бились ветер и снег. Мех вернувшегося под одеяло Кота привычно щекотал правое колено.

Эрик медленно встал, оделся и вышел из спальни. На полу прихожей лежал вчерашний портфель — блестящая медная застежка выделялась на старой потертой коже. Недодушенное радио на стене кухни шептало передачу «Субботнее утро». Эрик переключил кондиционер на рециркуляцию воздуха, поставил чайник на плиту и сделал бутерброд с сыром. Завтрак. Туалет. Душ. Привычная рутина утренней жизни наводила на ложную мысль о вечности бытия.

Вытирая мокрые волосы, Эрик заглянул в стиральную машину: уровень грязного белья дошел до половины — пора стирать. Он насыпал порошок и открутил краны. Износившийся патрубок, соединявший кран холодной воды со шлангом, выпустил тонкую струйку. Эрик дернул облезлую ручку на передней панели машины — раздался шум набирающейся воды. Описав крутую дугу, струйка закончилась на заранее подстеленной на полу тряпке. Эрик накинул на плечи полотенце и вышел из ванной.