Тысяча девятьсот восемьдесят пятый - Бенилов Евгений Семенович - Страница 25

Эрик несколько раз вдохнул и выдохнул воздух.

«Я в милицейской форме. — громко и отчетливо сказал он, — Но я не милиционер.» Он откашлялся и подождал ответа. «Вы слышите?… не милиционер!» Ответом была тишина.

Эрик сделал два шага и встал прямо перед дверью. -

30 декабря

Иногда, сквозь некрепкий сон, Эрик чувствовал, как его неощущающее тело кладут в узкий длинный ящик и накрывают крышкой. (Гроб? Какой абсурд! Ведь он же еще не умер!) Потом раздавался частый стук, будто на ящик падали комья земли, — а минуту спустя Эрик пробуждался. Он пытался сесть … но лишь с размаху ударялся лбом о невидимую в темноте крышку. Он пытался кричать — однако крики затухали в двух метрах почвы, отделявших его губы от поверхности земли. И Эрик (внезапно) понимал, что через три минуты он задохнется, поглотив все молекулы кислорода в замкнутом пространстве ящика.

А наверху, приложив ухо к земле, к его беззвучной агонии внимательно, но без лишних эмоций, прислушивался Человек В Сером Костюме.

В комнате было душно. Свет уличного фонаря падал на стену равнодушным желтым квадратом. Из угла, где стояла кушетка дефективного, раздавался молодецкий храп. Эрик перевернулся на живот и накрыл голову подушкой. Гладкая шелковистая простыня приятно холодила щеку. Под потолком невидимо покачивалась дорогая хрустальная люстра. За стеной, в коридоре неслышно прошелестели чьи-то шаги. Водка, которую Эрику пришлось пить вчера с ворами, пульсировала в висках легким похмельем.

Через пятнадцать минут он перевернулся на спину — сквозь щель под дверью проникали голоса и полоска желтого света. Раздалось звяканье ключей, потом щелкнул замок, и сиплый голос Рябова произнес: «Па-адъем, граждане и товарищи!» Вспыхнул свет. «Чего?… — дефективный подскочил на своей кушетке, оголтело заморгал глазами и громко пукнул, — Ты чего, Гришаня?» Не удостоив его ответом, Рябов вышел из комнаты. Эрик сел на постели и стал одеваться. «Хули он нас в такую рань разбудил?» — с обидой пожаловался дефективный и пукнул еще раз. Эрик застегнул рубашку и направился к выходу из комнаты.

Паркетный пол в коридоре блистал лаком. Изразцовый пол в санузле завораживал красотой узора. Унитаз, раковина и ванна были начищены до самостоятельного свечения. На хромированной батарее висели две пары тончайших декстроновых колготок, белый кружевной бюстгальтер и ажурные трусики с надписью «Dimanche», вышитой на самом интересном месте. Эрик вытерся толстым полотенцем, висевшим рядом с мойкой, и вышел в коридор.

На стене кухни мигало разноцветными огоньками дорогое гексафоническое радио. За покрытым вышитой скатертью столом Рябов и татуированный поедали яичницу с беконом. Из шести развешанных по стенам динамиков лилась «Пионерская зорька». Подруга татуированного — худощавая смазливая девица с коротко стриженными волосами и зелеными ногтями — стояла у плиты, зябко кутаясь в роскошный парчовый халат. В сковородке из огнеупорного стеклопластика скворчала еще одна порция яичницы, на соседней конфорке закипал чайник. На подоконике стояли цветы в вазе из толстого пузырчатого стекла. «Жди, — девица раздраженно изогнула тонкую бровь, — пока званные гости поедят.» Рябов и татуированный с одобрением посмотрели на нее. Отстранив Эрика плечом, в кухню ввалился дефективный и плюхнулся на табуретку: «Что на завтрак, Аннеточка?… р-р-р-эк-к!…» — он рыгнул. «Попрошу без свинства!» — строго сказала девица, протягивая ему тарелку; «Пардон!» — покраснел дефективный. Аннета выскребла из сковородки остатки яичницы, бросила в тарелку кусок хлеба, воткнула вилку и сунула Эрику; «Спасибо.» — тот принял еду и отошел к окну (свободных табуреток за столом не оставалось). «Да смотри, на пол не напачкай!» — с брезгливой гримасой напутствовала его девица и принялась готовить кофе.

«Мы, романовские соколы …» — пискливо грянули пионеры (гексафонический эффект создавал иллюзию, что они находятся в той же самой комнате). «Откуда он знает мой адрес?» — вдруг спросила Аннета, неприязненно уставившись на Эрика черными выпуклыми глазами. «Хахелю своему спасибо скажи!» — саркастически отвечал Рябов. Татуированный виновато потупился. «И всегда-а, и везде-е мы нашей Ро-одине защи-ита-а!…» — выводил пионер-солист тонким жалостливым голосом.

«Слухай сюда, нидерландист! — Рябов отодвинул пустую тарелку, — Скажи-ка мне, какое сегодня число?» — «Тридцатое.» — «А что тридцатого декабря бывает, знаешь?» — «Много разных вещей.» Аннета поставила на стол поднос с тремя кружками кофе. Татуированный подчищал свою тарелку корочкой хлеба. Дефективный неуклюже царапал вилкой, желая подцепить кусочек бекона, но не решаясь пустить в ход пальцы. «Ты, парень, не умничай лучше … а то чик по горлу, и понеслась душа в рай, — недобрительно заметил Гришаня, придвигая к себе кофе, — Ты про обновление дат слыхал?» — «Слыхал.» — «И что же ты слыхал?» Эрик поставил пустую тарелку в мойку. «Раз в году все относительные даты во всех документах необходимо обновлять, и делается это тридцатого декабря.» «Какие даты?» — оторвался от яичницы дефективный, но ему никто не ответил. «А как делается, знаешь?» — Рябов насыпал в кружку четыре чайные ложки сахара и неторопливо размешал. «Знаю. — отвечал Эрик, — Снимают пароли со всех машин, а потом выпускают в Главсеть саморазмножающийся вирус.» «Саморазмножающийся вирус!… — восхитился татуированный, — Ну мудер, зараза … век воли не видать!» «Так вот, значит … — Гришаня поднес кружку к губам и с хлюпаньем втянул в себя кофе, — Есть у нас мыслишка, чтоб, когда они пароли поснимают, в Главсеть залезть и кой-какие дела обделать.» «Не получится, — покачал головой Эрик, — во время смены дат все ЭВМ с сетевой платой охраняются милицией …» «Об этом, паря, не беспокойся …» — перебил Рябов. «… А если даже и доберетесь вы до Главсети, то, чтоб по ней ходить, специальная программа нужна …» «Вот ты нам такую программу и напиши! — опять перебил Гришаня, — … или кишка тонка?» Татуированный отодвинул пустую тарелку и придвинул к себе кофе. «Пожалуйста. — усмехнулся Эрик, — Вы мне только описание сетевых протоколов достаньте, и пару программистов шестого разряда в помощь — а уж дальше я сам … и трех месяцев не пройдет.» Дефективный поднес ко рту кружку и стал гулко хлебать. «Где ж я это описание-то найду?» — деланно расстроился Гришаня; «В хранилище совершенно секретных документов Института Сетевых Коммуникаций.» «Правильно отвечаешь, парень! — похвалил Рябов, — Может, и будет от тебя польза.» Аннета неприязненно сунула Эрику кофе; «Спасибо.» — поблагодарил тот.

«Слушай, а откуда у тебя форма-то ментовская? — сменил тему Гришаня, — Ты ведь от нас в тюремной робе ушел …» Эрик на мгновение задумался, пытаясь придать вразумительную форму рассказу о произошедших с ним событиях … нет, соврать было проще: «С пьяного милиционера снял.» («Молодцы мичуринцы!» — закончила ведущая «Пионерской зорьки» репортаж о биробиджанских юннатах, выведших методом целенаправленной мутации сине-зеленого хомяка.) «И где же ты его нашел?» — заинтересовался Рябов; «Пьяный мент не проблема. — отшутился Эрик, — Вот, если б трезвого надо было найти …» «Ха-ха-ха!…» — загоготал татуированный; «Ха-ха-ха!… оупх-х …» — присоединился дефективный и тут же поперхнулся кофе. «Калач! — окрысилась Аннета, — Если не умеешь себя за столом вести, так и не садись тогда в приличном доме!» «Ла-адно тебе-е … — смутился дефективный, шмыгая носом, — Что ж тут поделаешь, ежели у меня кофий не в ту глотку попер?» — по его подбородку стекали мутные капли. Аннета возмущенно налила себе кофе и вышла из кухни.

«Ты где до ареста работал, нидерландист?» — вдруг вклинился татуированный. «В почтовом ящике п/я 534ц.» «И чего ты там делал?» — «Занимался компьютерной наукой.» Дефективный допил кофе и, воровато оглядевшись по сторонам, рыгнул. На лице татуированного появилось выражение подозрительного непонимания: «Так ты, значит, не эвээмщик?…» «Как это не эвээмщик? — удивился Эрик, — Компьютерная наука — это и есть наука об ЭВМ.» «Ты мне мозги не еби! — рассердился татуированный, скаля железные зубы, — Компьютеры, хуютеры …» «Не заловишь ты его, Ворон. — перебил Рябов, — Чтоб заловить, ты сам должон эвээмщиком быть!» «Что ж тогда получается?! — с обидой вскричал татуированный, — Придем мы туда, а он ни хрена сделать не могет …» «Не боись, в накладе не останемся. — успокоил его Рябов, — Это же сберкасса, а не роддом … там и наличные имеются.» Он повернулся к Эрику: «С нами на дело пойдешь, Нидерландист. Да смотри, ежели окажется, что ты нам мозги пудрил … — глаза его сверкнули, — Яйца твои голландские вот этими самыми руками под корень срежу!» Рябов поднес к лицу Эрика две корявые желтые ладони. «Я вам мозги не пудрю.» — ровным голосом отвечал Эрик. «Эх, надо было его вчера замочить!… — вслух посетовал татуированный. — А то: 'Погоди … утром разберемся … ' — он в расстройстве покачал головой, — Вот он лапшу на уши и вешает теперь, зараза!…» «Молод ты еще, Ворон, пахана учить. — с неприятным выражением на лице сказал Рябов, — Идите-ка вы лучше с Калачом переодеваться!»