Рыжий Орм - Бенгтссон Франц Гуннар - Страница 102

Они начали переправляться по суше: впереди шли несколько людей, которые убирали бревна и выравнивали колею. За ними ехала телега с поклажей. Быков погоняли очень осторожно; и когда колеса задымились, их смазали жиром и смолой. Потом следовал сам корабль, и люди тянули его наряду с быками. Если колея шла вниз, через траву и мох, то быки справлялись сами. Если же она поднималась вверх, то им помогали люди, а в самых трудных местах под полозья подкладывали катки. Погонщики всю дорогу разговаривали со своими быками, иногда что-то напевали им, так что те охотно продолжали тянуть дальше. Но когда к животным обращались люди Орма, так, как они привыкли понукать их у себя дома, то те не понимали их языка. Люди очень удивлялись этому обстоятельству: оказывается, говорили они, быки гораздо умнее, чем они думали. Ибо они похожи на людей: те тоже не понимают, что говорят им чужеземцы.

Люди устали от жары и изнурительной работы: они с ног сбивались, перетаскивая катки. Но продолжали безропотно идти вперед, ибо видели перед собой телегу с бочками пива, и это служило им утешением. Когда они устроились на ночлег, они тотчас запросили себе пива, но Споф сказал им на это, что первый день был еще легким и что пока они обойдутся медом, купленным у Фасте. Заворчав от недовольства, они все же выпили меда и вскоре уснули. Следующий день действительно был труднее. К вечеру многие из команды совсем ослабели. Но Орм и Токе подбадривали их, а когда этот второй день подошел к концу, то Споф наконец-то признал, что настало время отведать готландского пива. Одну бочку открыли, и хотя все люди уже пили это пиво в порту, они все равно говорили, что только теперь распробовали, до чего же оно хорошо, особенно в виде награды за тяжкий труд. Орм велел, чтобы погонщикам быков тоже дали пива: те с удовольствием выпили, быстро захмелели и начали петь во все горло, ибо привыкли лишь к своему некрепкому меду.

На третий день они достигли озера: оно вытянулось в длину среди горных хребтов, и здесь им стало полегче. Телега с быками оставалась на берегу, а корабль прямо вместе с полозьями спустили на воду, и с попутным ветерком они проплыли все озеро, высадившись на другом его конце. Неподалеку от их лагеря лежало село, прямо на крутом берегу, с сочными пастбищами поблизости. Люди увидели, что с пастбищ загоняют домой тучный скот, хотя вечер еще не наступил. Село, судя по всему, было большое. А обнесено оно было странным сооружением: частью это был высокий земляной и каменный вал, а частью — какие-то сваи из толстых бревен, довольно редких, так что через них можно было вполне проникнуть в село.

Люди развеселились, ибо день выдался удачный. А завидев упитанных коров, они решили, что давно не ели свежего мяса. Ни Орм, ни Улоф не желали больше давать серебра, считая, что и так было куплено немало. Однако многие решили, что без труда смогут похозяйничать в этом селе. Писец Фасте заявил, что в краях этих живут дикие люди из племени дреговичей, и они еще пока не обложены налогами. Так что с ними можно поступать как угодно, сказал он. Споф вспомнил, что когда он был здесь семь лет назад, село еще только строилось. Но скота в тот раз видно не было, и потому викинги оставили жителей в покое. Орм велел своим воинам никого не убивать без нужды и не грабить село больше, чем это потребуется. На том его люди и согласились, направившись к дреговичам. Больше всего не терпелось сыновьям Соне, ибо с тех пор как они попали на реку Уллу, им уже не пришлось поохотиться.

Вскоре в лагерь подоспели те, кто шел по берегу с телегой. И едва погонщики быков узнали от писца, что воины направились в село, чтобы отбить себе скот, они попадали на землю от смеха. Орм и другие принялись расспрашивать их, почему они смеются, и писец тщетно перекрикивал их хохот, переводя вопросы. Но они только и ответили, что вскоре все сами увидят своими глазами. И продолжали помирать со смеху.

Вдруг со стороны села послышались дикие крики, и вниз по склону побежали неудачливые грабители. Они размахивали на бегу руками и ревели, хотя никто за ними не гнался. А некоторые из них упали на землю и начали кататься по ней. Остальные же, добежав до озера, бултыхнулись в воду.

Все в лагере замерли от удивления.

— Кто это за ними гонится — дьявол или привидения? — сказал Орм.

— Может, это пчелы, — высказал предположение Токе. Похоже, что он оказался прав, и все захохотали так же громко, как и погонщики быков.

Несчастные выжидали еще некоторое время в озере, держа один только нос над водой, до тех пор, пока пчелы не устали и не улетели в свои бревна-ульи. Тогда люди вылезли из воды и побрели к лагерю, искусанные, с распухшими лицами. Они помалкивали, понимая, что проявили трусость, спасаясь от пчелиного роя. Но худшее было в том, что три человека так и умерли, оставшись на том склоне, на котором они упали. Это были двое из людей Улофа Летней Птички и один из сыновей Соне. Остальные горевали над ними, ибо все погибшие были славными воинами. И Орм распорядился, чтобы за умерших выпили лучшего готландского пива и чтобы ужаленные тоже облегчили свои страдания.

Погонщики быков рассказали путешественникам о дреговичах, а писец перевел их рассказ.

Эти люди хитрее остальных, и они добились того, что их села оставили в покое. У них много пчелиных ульев вокруг села, и если какой-нибудь чужак задумает пробраться мимо них, его тотчас жалят пчелы. Это счастье, что люди пришли в их село днем. Ибо ночью дело было бы хуже. Пчелы охраняют село днем, а ночью его сторожат медведи. Люди ловят их еще детенышами и приручают. Если ночью к селу подбираются воры, то медведи спускаются с привязи, разрывают воров на части и возвращаются к хозяевам за наградой — пчелиными сотами. Так что никто не осмеливается нападать на селения дреговичей, даже злые сборщики налогов, посланные великим князем.

На следующий день они похоронили умерших. Некоторые из людей предлагали поджечь деревню из мести. Но Орм строго запретил им делать это, ибо те, кто умер, были виноваты сами. Однако никто не знал, что делать с ранеными, и чувствовали они себя очень плохо. Погонщики быков пошли к деревне и, остановившись на расстоянии, позвали местных жителей. Потом они возвратились к Орму, ведя с собой трех старух. Старухи осмотрели больных и помазали пчелиные укусы мазью из змеиного жира, женского молока и меда, а также сока целебных трав. И после этого больные почувствовали себя гораздо лучше. Орм дал старухам пива и серебра. Они выпили до самого дна, не оставив ни капельки, и смиренно поблагодарили за серебро. Писец поговорил с ними. Они серьезно смотрели на него, а потом поклонились и пошли назад, к себе в деревню.

Через некоторое время со стороны деревни показались несколько человек. С собой они вели трех свиней и двух молодых бычков. Писец пошел к ним навстречу, но они двинулись прямо к Орму и Улофу, отстранив писца, и что-то с жаром начали говорить хёвдингам. Писец стоял рядом, слушая их речь, но внезапно вскрикнул и бросился к лесу. Никто не понимал, что происходит, кроме погонщиков быков, но те почти не знали языка викингов. Но из жестов стало понятно, что местные жители хотели выменять у Орма свиней и бычков на писца. Они собирались отдать того на растерзание медведям, ибо ненавидели слуг великого князя. Орм отказал им в этом, но угостил пивом и заплатил за животных, так что они расстались друзьями. Позже, в тот же день, из деревни вышли другие старые женщины, неся большие сыры, и выменяли их на пиво. Команда Орма, которая занялась приготовлением пищи и жарила мясо, решила, что все окончилось гораздо лучше, чем можно было ожидать. Жаль только, говорили они, что из деревни все время приходят старухи, а не молодые девушки. Но местные жители не выпускали своих девушек из деревни.

Из леса снова вернулся писец: запах ужина привлек его. Он очень хотел уйти подальше от этих диких людей. Великий князь обязательно узнает, как они себя ведут, сказал он.

Они отправились дальше и достигли еще одного озера, которое было больше первого. А на седьмой день они добрались до реки, которую Споф назвал Бобром, а погонщики быков — Березиной. Все невероятно обрадовались, завидев эту реку. Здесь было допито последнее готландское пиво, ибо на этом все трудности пути подошли к концу.