Птица счастья ультрамарин - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 6

А потом начался чемпионат мира по футболу, и вместе с ним пришли неприятности.

Уже на встречах в одной восьмой финала ни одна из команд так и не смогла открыть счет в течение основных 90 минут. Назначенные дополнительные пятиминутки неизменно заканчивались со счетом 0:0, что не давало судьям возможность применить правило «Золотого гола». Единственным исключением стал беспрецедентный проигрыш команды Румынии, закончившей матч с Парагваем со счетом 0:12. После матча неизвестными был жестоко избит некий Раду Дуда, официально приехавший на чемпионат в качестве массажиста румынской сборной. Полицейское расследование показало, однако, что Дуда вовсе не массажист, а врач ветеринарной клиники в Тимишоаре. Журналистам же удалось разнюхать, что между собой румынские спортсмены ругали Дуду за то, что он, по их выражению, «загубил птичку».

В ходе разгоревшегося скандала выяснилось, что каждая сборная привезла с собой на чемпионат свою Синюю птицу в качестве талисмана команды. ФИФА приняла решение о том, что десятикилометровая зона вокруг стадионов, на которых проводятся матчи чемпионата, объявляется запретной для Синих птиц. На этом инцидент с чемпионатом мира вроде бы себя исчерпал, хотя требование румын о пересмотре результатов их игры с парагвайцами так и осталось неудовлетворенным.

Следующими почуяли беду страховые компании. Как и предполагал Царегородцев, люди, ставшие обладателями Синих птиц, перестали покупать страховые полисы. Вначале доля этих отказников была невелика, но по мере того, как число птиц росло, росли и убытки страховых компаний. Компании выкручивались, как могли: лоббировали законы об обязательном страховании и даже пытались страховать самих Синих птиц. Но время шло, и становилось ясно, что в мире, где всем сопутствует удача, страховой бизнес просто не нужен. Крупные страховщики, бывшие некогда самыми ценными клиентами Лем-берта, в одночасье превратились в его врагов.

Но самый тяжелый удар пришелся по фондовому рынку. Пока Синих птиц покупали только самые эксцентричные биржевые игроки, рынок держался, несмотря на необычайно резкие перепады котировок. А потом, в один прекрасный момент, в игре остались только обладатели Синих птиц — остальные просто не выдержали конкуренции. И рынок медленно сполз в состояние комы.

Схема биржевой игры не так уж сложна. У одних игроков прибыль зависит от падения котировок, у других — от роста. Кому-то везет, а кому-то нет. Однако если все игроки одинаково удачливы — курс акций будет стоять, не шевелясь.

Через какое-то время акции просто перестали продавать и покупать. На рынке остались только стратегические инвесторы, державшиеся до последнего, как солдаты на батарее Раевского. Последовало еще несколько судорожных рывков на длинных позициях — у кого-то из инвесторов не выдерживали нервы, и он начинал безудержно скупать все подряд — но это была уже агония.

Рынок впал в кому, а вместе с ним оказалась парализованной вся экономика страны, тесно завязанная на биржевую игру. Ряд сырьевых корпораций потребовал от правительства принять закон об уголовной ответственности за использование Синих птиц биржевыми брокерами. Закон был принят и немедленно отменен Конституционным судом, расценившим его как грубое вмешательство в личную жизнь граждан. Недоброжелатели объясняли такой шаг интригами Лемберта, но на этот раз могущественный Продавец Счастья был ни при чем — ведь и Восточноевропейская Инвестиционная, и даже сама ББ тоже пострадали из-за охватившего фондовый рынок оцепенения. А потом умерла Бонни.

8

—Что с ней такое? Почему она лежит на боку и дергает лапками? Где врач, черт побери? Где этот шарлатан? Немедленно вызовите его сюда! Быстро! Иначе я всех по-увольняю к чертовой матери! Вы что, не видите, ей плохо!

— Господин Лемберт, успокойтесь, прошу вас… выпейте воды, примите таблетку…

— Да идите вы со своей таблеткой! Где врач? Сделайте же хоть что-нибудь, идиоты! За что я плачу вам такие деньги? Моя птичка, моя Бонни умирает, а они стоят, как истуканы!

— А вот и врач, врач уже здесь, теперь все будет хорошо… Возьмите таблеточку…

— Что случилось, господин Лемберт?

— Это вы мне скажите, что случилось! Смотрите, что с моей Бонни! У нее из клювика пена идет… Она ножками вот так сучит! Ей больно, спасите ее, доктор!

— Погодите-погодите… дайте-ка я посмотрю… кажется, она подавилась… ей давали нешлифованные зерна? Нет? Странно… что ж, будем делать резекцию гортани.

— Сделайте, доктор, сделайте, иначе я сделаю что-нибудь с вами!

— Ну-ну, успокойтесь, господин Лемберт, не нужно мне угрожать… Лучше освободите помещение от посторонних. Мне понадобится ассистент. Ничего особенного, просто держать инструменты. Вот этот, здоровый, подойдет. Остальных попрошу выйти. И вас, господин Лемберт, тоже. Подождите в коридоре…

— …к сожалению, мы потеряли ее. Нет, она ничем не подавилась. У вашей Бонни был ураганный отек легких, смерть наступила почти наверняка из-за него. Она не простужалась? Ее не выносили на сквозняки? В таком случае позвольте мне провести исследование трупика. Да, возможно, она была отравлена. Да, это можно проверить. Я сразу же сообщу вам, господин Лемберт.

— Бонни… моя Бонни… моя Птица Удачи… как же я теперь без тебя…

9

Пожилой человек с очень загорелым лицом спрыгнул с велосипеда у крашенных серебристой краской металлических ворот. Прислонил велосипед к кирпичному забору и нажал кнопку переговорного устройства.

Вокруг было очень тихо, только едва слышно поскрипывали сосны в вышине.

— Слушаю, — раздалось из динамика. — Говорите.

— Добрый день, — вежливо поздоровался загорелый. Слова он выговаривал с каким-то странным, певучим акцентом. — Я хотел бы поговорить с господином Лембер-том.

— Господин Лемберт никого не принимает. Всего хорошего.

— Подождите, — торопливо проговорил загорелый. — Меня зовут Андрей Царегородцев, передайте, пожалуйста, господину Лемберту, что я вернулся…

Минуту динамик молчал. Потом что-то щелкнуло, и створки ворот начали медленно разъезжаться в стороны. Андрей ухватил велосипед за рога и завел его во двор.

Дом Лемберта ему не понравился. Он был очень массивный, приземистый, похожий больше на какое-то оборонительное сооружение. Впрочем, насколько он успел заметить, такой стиль архитектуры пользовался в России большой популярностью.

Встретивший Андрея у крыльца охранник быстро охлопал его широкими ладонями по бокам, но, разумеется, ничего не нашел. Ткнул похожим на гвоздь пальцем в деревянную коробку, привязанную к багажнику велосипеда.

— Что это?

— Подарок для господина Лемберта, — ответил Андрей. — Вы хотите, чтобы я его открыл?

— Откройте.

Андрей повиновался. В коробке, выложенной красным бархатом, лежал изогнутый кусок дерева, испещренный причудливыми знаками.

— Можете закрывать, — равнодушно сказал охранник. — Проходите.

«Так всегда, — подумал Андрей. — Совершенное оружие редко выглядит грозным. Если бы я хотел убить Лемберта, мне бы никто не смог помешать…»

Но он не хотел убивать Лемберта. Лемберт сидел в инвалидном кресле, очень старый, с трясущейся лысой головой. С первого же взгляда было ясно, что жизнь обошлась с этим человеком жестоко.

— Вы почти не изменились, Царегородцев, — проскрежетал Лемберт. — Тропики пошли вам на пользу. А я, как видите, стал развалиной.

— Я привез вам подарок, — сказал Андрей. Он шагнул к старику и положил ему на колени деревянную коробку. — Его сделал на моих глазах вождь по имени Палоа. Надеюсь, он вам понравится.

Узловатые, искалеченные артритом пальцы Лемберта откинули крышку. Некоторое время старик молча рассматривал подарок, потом засмеялся.

— Бумеранг, да? Остроумно, остроумно… впрочем, вы всегда были неглупым человеком, Царегородцев. Вы один догадались, что смутные времена лучше пересидеть в спокойном месте…

Андрей покачал головой.